Отсюда появление идеи о грубоуравнительном («казарменном») коммунизме, имевшем место в СССР и других странах коммунистического толка с их стремлением уравнивания всех и всего.
Британский социалист Ч. Э. Р. Крослэнд (Crosland, 1956) писал: «Социалист стремится к достаточно эгалитарному распределению доходов, статуса и привилегий, чтобы минимизировать рессентимент в обществе, обеспечить справедливость между людьми и уравнять их возможности; кроме того, он стремится ослабить существующую глубоко укорененную классовую стратификацию с сопутствующими ей чувством зависти и комплексом неполноценности, а также барьерами для свободного общения между классами» (c. 203).
Но, как пишет Г. Шек (2010), «доктрины марксистов отличаются слепотой и наивностью в решении вопроса о зависти в обществе будущего. Трудно понять, каким образом совершенно секулярное и абсолютно эгалитарное общество, которое нам обещает социализм, сможет когда-либо решить проблему латентной зависти в обществе» (c. 14). А К. Броган (Brogan, 1948) писал: «Мысль о том, что многие люди согласны смириться с серьезными трудностями, если они уверены, что такие трудности будут в равной степени испытывать и привилегированные люди, представляется пугающей» (c. 207).
Г. Шек считает, что не существует объективных причин пробуждения зависти. Любой, у кого есть склонность к зависти, кем руководит это чувство, всегда сумеет найти достойные зависти качества или достойное зависти имущество других. Например, В. Франкл, побывавший в нацистском лагере, отмечает, что зависть существовала даже там, хотя все узники находились, казалось бы, в одинаковых условиях. Он вспоминает чувство зависти, которое вызвал у него вид отряда обычных заключенных, потому что они, как он предполагал, могли мыться и пользоваться зубными щетками. Была и еще одна причина для зависти лагерников друг к другу: частота избиений узников зависела от конкретного надзирателя, который следил за их работой. Также завидовали тем заключенным, чья работа не была связана с погружением в глубокую жидкую грязь, и т. п.
Игнорирование того обстоятельства, что человек все равно найдет, кому или чему завидовать,
[37] или незнание этого — ошибка политиков, выступающих за равенство, которые верят, что нужно просто однажды и навсегда устранить из мира определенного типа неравенство, чтобы создать гармоничное общество равных, лишенных зависти людей, пишет Г. Шек.
Действительно, когда «всеобщее равенство» стало достигаться в странах социализма прежде всего путем полного и скорейшего уничтожения частной собственности, уравнивания людей по оплате труда, нивелировки человеческих способностей различными способами (деформацией образования, которое стало «всеобщим», отменой экстерната, домашнего обучения, свободы выбора изучаемых предметов и т. п.), пишет Е. Соколова, возник порочный круг психологического развития личности и развития общества: недемократическая общественная система всеобщего уравнивания приводила к закрытию возможных «каналов» самоактуализации для большинства населения в стране; тем самым фрустрация потребности в самоосуществлении приводила к возникновению зависти и стремлению еще больше уравнять всех и вся. Система («конституирующаяся как власть — зависть»), таким образом, еще больше стабилизировалась.
Утопичность идеи «уравниловки» как средства устранения зависти была продемонстрирована в недавнем прошлом нашей страной. Зависть у людей вызывали зарубежные командировки коллег; люди не имели возможности свободно выезжать в другие страны без турпутевок, количество которых было ограниченным, и не в составах делегаций, которые составлялись путем тщательного «просеивания» желающих посетить другую страну (особенно капиталистическую) на парткомах, райкомах и в КГБ. Люди, имеющие шесть соток садовых участков и строившие согласно требованиям только одноэтажные домики, завидовали министрам, имевшим двух— или трехэтажные дачи и в придачу десять гектаров леса, огороженного высоким забором. Люди завидовали тем, кто мог лечиться в «кремлевке» и других лечебных учреждениях для номенклатуры; завидовали тем, кто мог покупать продукты в спецмагазинах, ходить в театры на любой спектакль по брони и т. д. Заведующий управделами при ЦК КПСС во времена Н. С. Хрущева рассказал мне, что работники центрального аппарата партии помимо заработной платы получали немалые дополнительные деньги на питание и покупали в спецмагазине продукты отнюдь не того качества и не той цены, что обычные советские граждане. У работников этого аппарата в «жаркое» отпускное время не было проблем с билетами на поезда и самолеты и т. д.
Глава 8
Завистливость как свойство личности
8.1. Завистливость как устойчивая черта личности
Есть категория людей, которые, имея многое, все время завидуют другим, т. е. обладают таким свойством личности, как завистливость. Это не желание обладать чем-то конкретно, а скорее чувство собственной неполноценности. Завистник постоянно ищет преимущества, которого ему не хватает, в ком угодно и в чем угодно, лишь бы заполнить внутреннюю пустоту и неудовлетворение собой. Завистливый человек готов причинить себе ущерб, если, поступая таким образом, он может нанести ущерб или причинить боль объекту зависти.
Завистливый человек — это непременно нарушитель спокойствия, потенциальный саботажник, подстрекатель к мятежу, и, по большому счету, другие не могут его умиротворить. Поскольку абсолютно эгалитарного общества быть не может, поскольку нельзя сделать людей действительно равными и при этом сохранить жизнеспособность сообщества, то завистливый человек — это по определению отрицание основ любого общества. Неизлечимо завистливые люди могут в течение некоторого времени вдохновлять и возглавлять хилиастические, революционные движения, но они в принципе неспособны создать стабильное общество, если, конечно, не согласны поступиться принципом равенства.
Шек Г., 2010. С. 47
Завистливость невозможно утолить. Историческим примером этого может быть древнеримский тиран — император Гай Калигула Цезарь Германик (12–31 гг. н. э.). Римский историк Светоний так писал про него: «Зависти и злобы в нем было не меньше, чем гордыни и свирепости. Он враждовал едва ли не со всеми поколениями рода человеческого. Статуи прославленных мужей, перенесенные Августом с тесного Капитолия на Марсово поле, он ниспроверг и разбил так, что их уже невозможно было восстановить с прежними надписями; а потом он и впредь запретил воздвигать живым людям статуи или скульптурные портреты, кроме как с его согласия и предложения. Он помышлял даже уничтожить поэмы Гомера. Почему, говорил он, Платон мог изгнать Гомера из устроенного им государства, а он не может? Пригласив к себе Птолемея, он принял его в Риме с большим почетом, а умертвил только потому, что тот, явившись однажды к нему на бой гладиаторов, привлек к себе все взгляды блеском своего пурпурного плаща. Встречая людей красивых и кудрявых, он брил им затылок, чтобы их обезобразить. Был некий Эзий Прокул, сын старшего центуриона, за огромный рост и пригожий вид прозванный Колосс-эротом; его он во время зрелищ вдруг приказал согнать с места, вывести на арену, стравить с гладиатором легко вооруженным, потом с тяжело вооруженным, а когда тот оба раза вышел победителем, — связать, одеть в лохмотья, провести по улицам на потеху бабам и, наконец, прирезать. Поистине не было человека такого безродного и такого убогого, которого он не постарался бы обездолить».
[38]
