– Я надеюсь, что ты права. Но кто-то же совершил убийство. Мне не хотелось бы и того, чтобы виновным оказался генерал Кингсли.
– Значит, остается тот анонимный клиент, – подытожила миссис Рэдли. – Ты еще не выяснил его личность… Верно?
– Верно.
Она пригляделась к Томасу. В его глазах таилась какая-то боль. Он не лгал – его свояченица никогда не замечала за ним такой склонности. Но за этой болью скрывался целый мир версий и фактов, которыми он не хотел с ней делиться.
– Благодарю тебя, Эмили, – сказал он, возвращаясь к столу. – Может, она говорила, не знал ли кто-то еще о ее страхах? Не мог ли Обри узнать?..
– Нет, – убежденно возразила миссис Рэдли. – Обри точно не знает, и если ты считаешь, что Мод Ламонт шантажировала ее лично, то я так не думаю.
Но, высказав эти мысли, она с внезапной тревогой осознала, что убежденность ее отнюдь не велика. Заметил ли Питт тень сомнения на ее лице?
Полицейский слегка пожал плечами:
– Вероятно, Мод Ламонт еще ничего и не знала, – сухо произнес он. – Но кто-то мог на редкость удачно способствовать избавлению Роуз от такой угрозы.
– Томас, Обри ничего не знает! Точно не знает!
– Вероятно, не знает.
Выходя вместе с гостьей из дома, Питт захватил с вешалки пиджак и, приняв любезное предложение Эмили, доехал в ее карете до Оксфорд-стрит, где она повернула на запад, возвращаясь домой, а он направился в южную сторону, к Военному министерству, решив опять поискать в архивных документах то, что вынудило генерала Кингсли ополчиться на политическую партию, в чьи ценности он всегда верил. Наверняка это было как-то связано со смертью его сына или с какими-то предшествующими ей событиями.
Больше часа Питт просматривал подборку рапортов – и лишь после этого вдруг осознал, что пока он совершенно не уловил душевного склада этого человека, что ему известна лишь куча формальных фактов, бесплотных слов. С тем же успехом можно было пытаться по голому скелету представить лицо, голос, смех или походку человека. Но найти это в архиве было невозможно. Что бы ни скрывалось за фактами, Томас мог перечитывать их целый день и так ничего и не узнать.
Переписав фамилии большинства других офицеров и солдат, имевшихся в рапортах о военных действиях на реке Белая Умфолози, Питт с надеждой подумал о том, что если кто-то из них сейчас живет в Лондоне, то они, возможно, согласятся рассказать ему нечто более реальное. Поблагодарив архивариуса, полицейский вышел на улицу.
Он уже собирался дать извозчику адрес первого офицера из своего списка, но внезапно передумал и вместо этого назвал адрес леди Веспасии Камминг-Гульд. Возможно, было неуместно вваливаться к ней без приглашения, но она всегда охотно помогала Томасу отыскать верное, по ее мнению, решение. А после Уайтчепела, где они не только вместе вступили в борьбу, но и пережили сильные чувства страха и утраты и заплатили ужасную цену победы, между ними возникла совершенно особая связь.
Поэтому полицейский самонадеянно представился открывшей дверь ее дома служанке, сообщив, что хотел бы поговорить с леди Веспасией по одному весьма срочному делу, и добавил также, что если она занята сейчас, то он готов ждать сколько угодно.
Ему предложили подождать в малой приемной, но уже через несколько минут пригласили в гостиную с выходящими в сад окнами, всегда, вне зависимости от времени года или погоды, наполненную каким-то успокаивающим светом.
На шее хозяйки дома, как обычно, поблескивало жемчужное ожерелье, прекрасно сочетавшееся с розоватым оттенком ее платья – этот цвет вызывал в памяти выгоревший на солнце розовый клевер. Она встретила гостя улыбкой, чуть приподняв руку, просто приглашая его присоединиться к ней.
– Доброе утро, Томас. Очень приятно тебя видеть. – Ее испытующий взгляд оценил выражение его лица. – После визита Эмили я почти ждала тебя. Или, вернее сказать, надеялась вскоре увидеть тебя здесь. Войси собрался в парламент, – сурово произнесла она, будучи не в силах скрыть возмущения, всколыхнувшегося при упоминании этого имени.
Должно быть, старая леди вспомнила Марио Корену и ту жертву, что так дорого обошлась мистеру Войси.
– Да, я знаю, – тихо ответил Питт.
Ему хотелось бы уберечь эту даму от осознания столь досадного факта, но она никогда не избегала жизненных трудностей и ужасно обиделась бы, если б он сейчас вздумал начать оберегать ее.
– Именно поэтому я не поехал с Шарлоттой в отпуск, а остался в Лондоне, – добавил полицейский.
– Я рада, что она уехала. – Лицо леди Камминг-Гульд оставалось суровым. – Но, Томас, ты полагаешь, что можешь как-то помешать ему? Мне не слишком много известно о Викторе Наррэуэе. Я пыталась навести справки, но либо мои знакомые сами мало знают его, либо не расположены делиться своими знаниями. – Она не сводила с гостя пристального взгляда. – Будь крайне осторожен и не доверяй ему больше, чем сочтешь разумным. Не заблуждайся на тот счет, что он будет относиться к тебе с той же заботой или верностью, что и капитан Корнуоллис. Наррэуэй – далеко не простой человек…
– Вы в этом уверены? – не удержавшись, спросил Питт.
По губам его собеседницы скользнула еле заметная улыбка.
– Дорогой Томас, изначально наша Специальная служба предназначалась для отлова анархистов, террористов и всякого рода деятелей и, по-видимому, некоторых деятельниц, которые вынашивали тайные планы по свержению правительства. Одним хотелось видеть в правительстве своих ставленников, другие просто стремились к анархии, не имея ни малейшего представления о последствиях. А некоторые из них наверняка хранили верность интересам других стран. Неужели ты думаешь, что Джон Корнуоллис способен исхитриться и решительно пресечь их чреватые опасностями планы?
– Нет, – со вздохом признал Питт. – Он смел и исключительно честен. Но из человеколюбия, вероятно, не стал бы стрелять в них, следуя историческому призыву полковника Прескотта.
– Он предпочел бы предложить им сдаться, – уточнила пожилая дама. – А Специальной службе требуются не честные, а изворотливые и хитроумные люди с богатым воображением, действующие исключительно скрытно, не афишируя ни себя лично, ни своих целей. Не забывай этого.
Несмотря на жаркое солнце, Томаса вдруг пробрала дрожь.
– По-моему, генерала Кингсли шантажировала Мод Ламонт, – сказал он. – По крайней мере, на первый взгляд кажется, что именно она.
– Вытягивая из него деньги? – удивилась Веспасия.
– Возможно, но более вероятно, по-моему, заставив его раскритиковать в газетах Обри Серраколда, предполагая, что он, в силу неискушенности, отреагирует на критику крайне отрицательно, чем еще больше навредит себе.
– О боже! – Пожилая леди качнула головой.
– Кто-то из трех клиентов убил ее, – продолжил Питт. – Роуз Серраколд, генерал Кингсли или неизвестный, означенный в ее ежедневнике в виде картуша с изображенной в нем зеркальной буквой «f», увенчанной полукругом.
