Время шло, но пока все было тихо. Машины уже сделали по два рейса, и я уже всерьез начал надеяться, что все обойдется, как вдруг раздался резкий крик наблюдателя - Воздух.
Со стороны солнца на нас заходило несколько черных точек. Они еще были далеко, и разглядеть что это такое, без бинокля было нельзя. Случайно ли так получилось, или опытные пилоты специально выбирали время для бомбежки, но солнце сейчас стояло на юго-западе, то есть точно над железной дорогой. Таким образом, фашистские летчики убивали сразу двух зайцев: Во-первых, они шли над железной дорогой, и с таким ориентиром гарантировано не могли пройти мимо цели. Во-вторых, самолеты зашли на нас от солнца, что не позволяло наблюдателям вовремя их обнаружить, а зенитчикам мешало стрелять.
Все бросились по укрытиям, а я помчался через насыпь к Стрелину, который уже разжигал костры. Политые соляркой дрова, тряпки, и охапки сырых листьев, разложенные вдоль железной дороги, быстро разгорелись и сильно дымили. Клубы дыма относились ветром в сторону станции, прикрывая эшелон от глаз вражеских пилотов. Еще несколько минут, и поезд уже нельзя будет разглядеть, но в уши уже ударил вой от сирены, сопровождающий атаку первого Лаптежника. Навстречу ему протянулись нити трассирующих пуль. Но вместо того, чтобы поставить непроницаемую завесу перед самолетом, большинство пулеметчиков пытались попасть прямого в него, что было почти невозможно. В двух словах объяснив Стрелину, куда ему нужно бежать, я со всех ног помчался к дальнему концу станции, где в маленьком окопе стояло два станковых МГ других рот нашего батальона, изготовленных для зенитной стрельбы. Тем временем, сержант побежал к другой огневой позиции. Он присутствовал на тренировках наших пулеметчиков, когда я объяснял принцип заградительного зенитного огня, и знал что делать.
Но вот к вою сирены еще добавился противный свист падающей бомбы. Ноги опередили скорость мысли, и я с размаху плюхнулся лицом в траву, закрыв уши рукам. Я еще не успел осознать, почему лежу, а не бегу, как землю тряхнуло, и грохот проникнул в уши даже сквозь прижатые ладони.
Так как вой и свист прекратились, то я рывком поднялся, и продолжил кросс, думая только о том, чтобы успеть добежать до захода следующего стервятника. Упав с разбегу в окопчик пулеметных расчетов, я стал орать, надеясь, что бойцы не совсем оглохли от близкого взрыва бомбы.
- Не кричите так, товарищ командир, мы хорошо слышим. Бомба вон аж где рванула.
- Ну раз так, то слушайте мою команду. Не пытайтесь попасть в самолет, он пикирует слишком быстро. Ведите заградительный огонь, как мои пулеметчики.
Покивав, бойцы согласились, что так больше шансов если не попасть, то хотя бы испугать вражеского пилота и заставить его сойти с боевого курса. Конечно, расход патронов в этом случае высокий, но экономить нам никакого смысла не было.
Тем временем наблюдатель, внимательно следивший в бинокль за самолетами, объявил о новом заходе. Увидев дым, пилоты Юнкерсов сделали круг, чтобы лучше разглядеть объект атаки, а теперь возвращались на второй заход. Теперь солнце уже было на нашей стороне, и прямом, и переносном смысле. Всего бомберов было семь и, скорее всего, это была наша знакомая эскадрилья.
Пока немцы разворачивались, эшелон еще сильнее накрыло клубами дыма, но они все-таки решили бомбить. Все пулеметные гнезда я не зря предложил разместить по периметру станции, и теперь дым почти не мешал пулеметчикам целиться.
Теперь дело пошло веселее. Увидев тянущиеся вверх линии трассеров, скрестившиеся прямо у них на пути, пилоты предпочитали сойти с боевого курса, или сбросить бомбы раньше. То, что объект атаки было плохо видно, являлось для них прекрасным оправданием. И действительно, два самых стойких самолета, без колебаний прошедших через огневую завесу, не смогли поразить цель. Судя по взметнувшимся к небу столбам земли, бомбы упали не ближе, чем в пятидесяти метрах от вагонов. Последний самолет не стал пикировать на станцию, а догадался отбомбиться по повозкам, которые стояли на полпути к лесочку. Вот тут летчик показал высший класс. Имея хорошо видимую цель без зенитного прикрытия, он с большой точностью высыпал на нее горсть маленьких бомб, со всех сторон накрывших повозку фонтанами взрывов, которые тут же перекрыл огромный черный столб от сдетонировавших снарядов. Я поневоле глубже забился в окоп, но тут же вспомнил о своих обязанностях.
- Наблюдатель, доложите обстановку.
Боец с биноклем, хладнокровно продолжающий следить за улетающими юнкерсами, тут же отозвался.
- Самолеты уходят. Два подбито. Вижу шлейфы дыма, тянущиеся от двигателей.
И действительно, эскадрилья шла вразнобой, и за двумя отставшими лаптежниками, шедшими со снижением, виднелись черные полосы дыма.
Напомнив пулеметчикам поменять стволы на трофейных МГ, я поспешил к своим. Пожарники, как я мысленно окрестил взвод Стрелина, по аналогии с пожарниками из "451 градус по фаренгейту" Брэдбери, успели попрятаться до начала бомбардировки, и отделались царапинами, которые военное время за ранения не считались. Они уже вовсю бегали, запасаясь новыми горючими материалами. Я уже успел сильно пожалеть, что мы не захватили противогазы, сейчас они могли пригодиться ребятам.
Пострадавших во всем батальоне было не очень много. Единственной серьезной потерей стала гибель шести солдат из числа недавно освобожденных пленных. Тыловики, никогда не копавшие раньше окопы, они решили схалтурить и выбрали большую воронку слишком близко от станции. В результате, от близкого взрыва двое из них погибли на месте, а четверо было так тяжело ранено, что их могли даже не довести до медсанбата.
Остальные бойцы отсиделись в надежных укрытиях, которые они успели выкопать, а теперь, в ожидании грузовиков, углубляли с удвоенной скоростью.
Окончательно я перестал волноваться, когда увидел нашего коновода Семенова, идущего между двумя упряжками, и подгонявшего по очереди лошадок то слева, то справа. На вопросы бойцов, кто погиб от бомбы, он всех успокоил:
- Да все живы. Там на телеге парнишка молодой был. Как самолеты налетели, он дурак сначала лошадей стал распрягать, а уже потом с ними к лесу побежал. Но все-таки успел. Зря рисковал, надо было коней оставить.
- А вы не оставили?
- Казак лошадь никогда не бросит, - обиделся он. - Я постромки просто обрезал, и с ними к овражку.
И действительно, но одной из упряжек кожаные ремешки упряжки были завязаны узелками. Пока бойцы загружали телегу, Семенов объяснил, что один из погонщиков подвернул ногу, спеша в укрытие, и теперь ему приходится управлять сразу двумя повозками.
Радостная эйфория, овладевшая всеми нами после отражения авианалета, еще сильней возросла после прибытия зенитной 37-мм пушки. Младший лейтенант Максимов - командир орудийного расчета тут же раскритиковал расположение наших зенитных пулеметов. Он посоветовал разместить все средства ПВО вместе, для упрощения командования ими. Естественно, комбат согласился, что при наличии опытного командира-зенитчика, способного правильно оценить параметры полета воздушной цели, так будет правильнее.
