Остаток ночи я почти не спал, беспокойно ворочась и все время прислушиваясь. Прочная дверь блиндажа звуков почти не пропускала, но они все равно проникали через вентиляционное отверстие. Отдаленные выстрелы орудий, редкие пулеметные очереди, рычание моторов. На бой не похоже, да мне бы сразу сообщили, если бы что-нибудь случилось. Для восстановления сил сон был совершенно необходим моему организму, но после неожиданного ночного нападения уснуть было трудно.
Утром я первым делом поинтересовался у Авдеева, что с танкистами. Не говоря ни слова, он улыбнулся, и махнул рукой. Прогулявшись в указанном направлении, я понял, почему ординарец ничего мне не сказал. На большой поляне, где уже собралось много людей, меня ждал самый настоящий сюрприз.
Тридцатьчетверка со знакомым номером не только смогла вернуться в целости и сохранности, но и притащила за собой на буксире исправный немецкий танк. Значит, танкистам удалось округлить свой счет до десяти. Только теперь Авдеев, призвав на помощь одного из раненых танкистов, соизволил рассказать, что с ними случилось.
Несколько попаданий, которые получил танк, не прошли для него даром. Башню заклинило, механизм наводки пушки не работал, но главное, заглох двигатель. Помимо сотрясений от ударов снарядами, свою лепту внесла быстрая езда по болотистой местности, во время которой в танк попали вода и грязь. Приказав раненым наводчику и радисту возвращаться назад, командир экипажа вместе с мехводом начали копаться в двигателе. Искать возможную неисправность в темноте, да еще в непосредственной близости от противника, дело почти безнадежное. Но бросать свою любимую машину танкисты не хотели. Они поменяли фильтр, пошаманили с соединениями электропроводки, проверили наличие утечки топлива. В общем, сделали все, что нужно, и были почти уверенны, что двигатель заработает.
И тут они замечают, что к ним подъезжает вражеский танк. Яковлев со своим водителем и двумя бойцами, которые остались их охранять, достают гранаты и готовятся к последнему бою. Но пока не кидают, и ждут, что будет дальше. Ведь немцы не знают, что в танке кто-то остался. И действительно, фрицы спокойно подъехали вплотную, развернулись кормой, и зацепили тридцатьчетверку тросами. Хотели, значит получить в качестве трофея образец новейшей советской техники.
Но как только танк дернулся, то двигатель сразу завелся, и боевые машины начали друг друга тащить, каждая в свою сторону. Но у нашей машины мощность пятьсот лошадиных сил, а у немецкой только триста. Естественно тридцатьчетверка их перетянула. Фрицы из всех люков повыскакивали, и почесали. Никто даже выстрелить не успел. А в принципе, что им еще оставалось. Пушка у них была направлена в другую сторону, и если бы они начали ее разворачивать назад, то наш танк разнес бы их на куски. То, что стрелять мы не могли, они может быть и догадывались, но проверять не захотели.
Весь рассказ сопровождался смачными эпитетами в адрес противника и активной жестикуляцией. Видимо только я был до сих пор в неведении о приключениях танкистов, так как помимо зрителей здесь уже присутствовали корреспонденты. Как раз сейчас кинооператор установил камеру, чтобы вживую заснять процесс танко-реслинга.
Сам Яковлев в это время распекал корреспондента "Красной звезды". Полностью слух к танкисту еще не вернулся, но он размахивал блокнотом, в котором журналист набросал черновик своей статьи, и негодовал.
- Что значит, "гусеницы лязгали, и моторы выли на предельных оборотах"? Что это за ерунда? Пока танки стояли на месте, двигатели работали на низких оборотах. Низких! Поэтому наш дизель имел полное преимущество перед немецким бензиновым движком.
Комбат тоже стоял здесь в окружении папарацци, и старательно делал вид, что такие успехи для нас самое обычное дело.
Тем временем, закончив съемку тяни-толкая, оператор решил снять крупным планом клип, как фашистский танк надвигается на наши окопы, а красноармейцы забрасывают его гранатами. Желающих поучаствовать в съемке сразу нашлось предостаточно, и бойцы бросились выгружать из башни боекомплект, который мог сдетонировать от слишком уж реалистичных спецэффектов. Но мы с комбатом решительно прервали эту самодеятельность, заявив несостоявшимся актерам, что не позволим портить ценное имущество. Команда журналистов хором принялась нас убеждать, что для искусства ничего не жалко, а тем более для кинохроники. Но мы были непреклонны. Пусть снимут танк в движении, если хотят, а швырять гранаты можно и в подбитую технику, которой по окрестным лесам разбросано предостаточно.
Иметь три танка всегда лучше, чем два. Мы с Сергеем стали подбирать кандидатуры на роль танкистов, и решать, как лучше использовать увеличение наших бронетанковых войск на пятьдесят процентов. А ведь если не закрашивать кресты на немецком панцере, то он еще может пригодиться для дезинформации противника. В общем, планов было громадье. Но как это всегда бывает, умные мысли приходят разным людям одновременно. Не успели мы порадоваться трофею, как к нам прикатил грузовик с хмурыми энкавэдэшниками, которые тут же наложили лапу на нашу добычу. Манипуляции с волшебными корочками, которые предъявил мой адъютант, сделали их вежливыми и разговорчивыми, и они разъяснили ситуацию. Оказалось, командующий нашей армией генерал Юшкевич приказал собирать всю вражескую технику, которая несильно повреждена, и ремонтировать ее. В отдельной танковой роте, вооруженной трофейной техникой, уже есть штук шесть танков и несколько бронемашин. Еще несколько единиц бронетехники будет отремонтировано в ближайшее время. Так что наш новенький панцер там ждут с распростертыми объятиями.
Возразить было нечего, и пришлось скребя сердце расстаться с нашим сокровищем. Как именно будут применять трофеи, нам не сказали. Впрочем, энкавэдэшники сами вряд ли это знали. Все-таки военная тайна. Если наверху сочтут нужным, то меня проинформируют.
Пока мы беседовали с командиром группы, ушлые трофейщики спустились в балку, откуда ночью на нас лезли легкие танки, и тщательно их обследовали. Радостные вопли, которые были слышны издалека, возвестили, что там тоже есть чем поживиться. Видимо, когда наша танковая армада в составе двух машин ворвалась туда, немцы так перепугались, что уцелевшие двоечки разбежались во все стороны, не разбирая дороги. Одна из них забуксовала в грязи, и была брошена экипажем.
Потерпев неудачу в ночной атаке, немцы на нашем участке ненадолго притихли, хотя было ясно, что они готовят новую пакость. Но как они не старались, следующие дни все шло по прежнему плану. Части дивизии стойко держали оборону, и лишь в случае угрозы окружения отходили назад. К этому времени нас оттеснили от железной дороги километров на десять-двенадцать, но никакой пользы немцы от этого не получили. Здесь рубеж обороны лежал между двумя большими водоемами. С правой стороны протянулось с запада на восток узкое, но очень длинное озеро Сельское, а слева нас прикрывало другое озеро - Грядецкое.
Пока мы отбивались от немцев, саперная бригада успела сделать очень много. К нашему удивлению здесь были сооружены даже доты, построенные из бетонных блоков. Правда, их еще не засыпали землей, чтобы дать бетону хорошо просохнуть, так что обсыпку нам пришлось взять на себя. Зато пулеметные колпаки были замаскированы настолько хорошо, что некоторые из них мы не заметили, пока нам не указали на карте их расположение. Правда, деревянная обшивка внутри них была не доделана, но этим можно было заняться и позднее. Почти все колпаки были железобетонными, хотя у соседей нашлось и два металлических. Я специально ходил туда, чтобы изучить устройство оборонительных сооружений. Один из колпаков был сварным, и судя по размерам, рассчитан только на одного человека. Зато второй, собранный на заклепках, достигал двух метров в диаметре. Не были забыты и противотанковые рвы. Правда, их было сравнительно мало, но зато они выкапывались в узких промежутках между естественными препятствиями. Естественно, эти рвы простреливались с флангов артиллерией и были хорошо замаскированы масксетью.
