— Я вас убью, — прошипела я.
— Сделай это нежно.
Он запечатал мне рот поцелуем, глотая возмущенный всхлип и лаская языком до дрожи чувствительные губы, а следующая лента — плотная, темная, легла на глаза. Анри пригладил мои волосы прежде, чем закрепить повязку.
Мой муж — извращенец. Приговор обжалованию не подлежит.
Впрочем, в следующий миг все мысли вылетели из головы. Шелк скользнул по моей шее и груди, кожа мигом покрылась мурашками, а когда лента зацепила сосок, я шумно втянула воздух. Анри меня вообще не касался, пальцем не тронул, если можно так выразиться, но скольжение шелка по разгоряченной коже — по сгибам локтей, по коленям, по бедрам — пробуждало животные желания. Темнота возбуждала: то, что он творил со мной, утром расцвело перед невидящими глазами во всех красках, туда же добавилась и картина с демоновой книжки, которую показывал Анри. Одна только мысль, что он может целовать меня там, отдавалась пульсацией между ног.
Лента снова поползла по моему животу, и я вцепилась в свои нестрогие путы, раздирая их ногтями. Легкое дразнящее прикосновение к ноге, а потом шелк скользнул между бедер. Так сладко, так легко, и… так бесконечно мало, но в тот же миг горячий поцелуй обжег шею. Я задохнулась, контраст ощущений подбросил меня над кроватью, заставляя выгибаться в поисках более откровенных ласк. Анри обвел сосок кончиком языка, сильные пальцы играли со второй грудью.
— Хва… тит… — сдавленным прерывающимся шепотом выдохнула я.
— Тереза… видела бы ты себя сейчас.
Голос мужа звучал иначе, чем утром. И даже не так, как полчаса назад, в хриплые бархатные интонации добавилось что-то еще, и от этого «чего-то» низ живота наливался болезненно-сладкой тяжестью.
Не знаю, за что я убью его скорее — если он сейчас остановится, или если продолжит. Дыхание вырывалось сдавленными полустонами, поцелуи обжигали живот, а потом он развел мне бедра, и… От острой, бессовестно-грязной ласки перед глазами потемнело, меня затрясло предвкушением подступающего спазмами удовольствия. Я выгнулась, подставляя бедра под напор его губ, под язык, ласкающий меня внутри, зашипела, когда прохладный воздух скользнул по влажной разгоряченной плоти, а потом вздрогнула всем телом: низ живота пронзило резкой обжигающей болью.
— Тереза!
Рычание Анри было угрожающим, он замер во мне, сдернул повязку и смотрел так, будто хотел придушить. Впрочем, было в этом взгляде что-то еще, кроме «придушить»: в раскрывшихся чуть ли не во всю радужку зрачках, оттененных золотым ободком.
Первое движение отозвалось дергающей болью, ленты натянулись так, что не треснули только чудом. Поцелуй больше напоминал укус, и я не стала сдерживаться. Рванулась в ответ, зубы стукнулись о зубы, впилась в его рот языком. А потом запрокинула голову, подставляя шею и грудь под обжигающие поцелуи. Анри провел пальцами по моим губам, надавил, заставляя втянуть их в себя, а потом скользнул рукой вниз, поглаживая невероятно чувствительный комочек плоти. Ощущение болезненной растянутости — там, между ног, понемногу отступало, а от того, что творили его пальцы, хотелось кричать.
Я терзала его рот, а он меня — изматывающими, мучительно-сладкими рывками вбиваясь в мое тело. Накрывшее меня наслаждение накатило бегущим по венам огнем и спазмами, от которых я содрогалась снова и снова. Пульсация его члена во мне отозвалась тянущей болью, Анри подался назад, а я вдруг почувствовала себя слишком пустой. И легкой. Если бы не держали ленты, наверное, могла бы взмыть к потолку. Мышцы еще продолжали сжиматься, сердце билось о ребра, когда он меня освободил и привлек к себе.
— Чтоб вы сдохли, — прохрипела я, с трудом сгибая колени. Между ног пекло так, что мало не покажется.
— Почему ты мне не сказала?
— А должна была? — Я с вызовом взглянула на него. — Хотя погодите-ка, у вас в Вэлее в порядке вещей, что женщина заводит любовников до свадьбы?
Анри недобро прищурился.
— Демоны тебя раздери, Тереза, ты хоть понимаешь, что творишь?
— В отличие от вас я сначала думаю, а потом делаю.
— Сомневаюсь.
Он покачал головой, как будто разговаривал с малым ребенком.
— Ты что, даже ни разу себя не ласкала?
К щекам привычно прилила кровь: да я даже ни с кем не целовалась до вас! Но вам об этом знать совсем не обязательно. Я ответила ему гневным взглядом и посмотрела в окно: там давно уже стемнело. Сколько времени было, когда мы поднялись?
— О чем ты думаешь? — Анри мягко приподнял мой подбородок.
— О том, сколько времени мне осталось вам подчиняться.
Взгляд его стал не просто холодным, а ледяным, плечи ощутимо напряглись. Я отодвинулась на подушки, он оказался надо мной в мгновение ока: навис, опираясь о покрывало. Недобрый огонек, мелькнувший в ореховых глазах, заставил меня поежиться — к счастью, лишь мысленно. Нельзя показывать слабость, особенно ему. Я вжималась в кровать до тех пор, пока позволяла перина, но дальше Анри не становился. Его лицо замерло в дюйме от моего, а обнаженная грудь почти касалась мигом затвердевших сосков.
— Думай, что говоришь, Тереза.
— Я в вашу жизнь не просилась, — холодно отрезала я. — Если хотите от меня избавиться, возражать не стану.
Четче обозначившиеся скулы — и очередная маленькая победа. На этот раз моя.
— Приготовлю тебе ванну.
Анри отшвырнул подушку и поднялся. Натянул штаны и вышел, я же завернулась в покрывало. Показала двери язык, неудачно повернулась и зашипела от боли. Ох, сейчас бы не ванну принять, а вспомнить точное начертание обезболивающего узора. У армалов магические узоры на все случаи жизни, но если Винсент знал большую часть наизусть, мне приходилось подглядывать в книжки. Вот только где те книжки? Правильно, в Мортенхэйме.
Долго в одиночестве побыть не удалось: за дверью выразительно поскреблись, а потом в образовавшуюся щель бесцеремонно втиснулся Кошмар. Подошел к кровати, уселся на расплывшееся чернильной кляксой платье и принялся умываться, изредка бросая на меня укоризненные взгляды янтарных глаз.
15
— Как Анри вам это позволил?
Луиза сидела в экипаже смешная, нахохлившаяся и чем-то напоминала воробья. Выехали мы рано, поэтому сейчас она то и дело зевала, прикрывая ладонью рот. Удивительно, что вообще согласилась со мной поехать, потому как я заявилась к ней с утра и почти выдернула из постели. Мисс Бук даже возмутиться не смогла: я теперь замужняя особа, и Луиза вполне может отправиться в моем сопровождении куда угодно.
— Сегодня мой день.
— Ваш день?
Я кивнула.
— Мы договорились, что один день я делаю все, что скажет он, а на второй он делает все, что скажу я.
— То есть… Анри просто вас отпустил?
— Да.
