— Почему ты это делаешь? — негромко спросил он.
— Что — это?
— Снова и снова окунаешься в смерть. Тянешься к ней.
— Потому что это моя суть.
Я и впрямь постоянно уходила на грань, но рядом с ним стала делать это непростительно редко.
— Это — суть твоей магии, Тереза. Но ты и твоя сила — не одно и то же. — Анри приблизился, почти касаясь губами моих губ. — В твоей груди бьется самое горячее сердце, которое мне когда-либо доводилось встречать. Ты отчаянно стремишься к жизни, так позволь себе жить. Вдохни полной грудью.
— Зачем ты это говоришь?
— Потому что это правда.
«Ты неотделима от своей силы, Тереза».
Так говорил отец, вот это и есть правда. Кто я, если отнять некромагию? Обычная женщина, моль, которую в лучшем случае брезгливо стряхивают с шали. А в худшем просто не замечают.
— Правда в том, что без магии я пустое место. — Оболочка, хлопающая глазами кукла. — Если у меня отнять силу, я умру.
Не дожидаясь ответа, я оттолкнула его руку, кивнула:
— Пойдем, я тебя кое с кем познакомлю.
Подземелье. Место, где проходили мои тренировки, где меня наказывал отец и где я зализывала раны. Кто-то наверняка подумал бы, что я должна обходить его десятой стороной, но именно здесь прошла большая часть моего детства и юности. Слуги тут появлялись только для того, чтобы убраться на лестнице и в подземной зале, матушка и Лави вообще не заглядывали, даже Винсент редко наведывался. Самой смелой оказалась Луиза, которая сунулась сюда по доброй воле. Дважды.
Дверь в подвал втиснулась в нишу, ближе к гостевому крылу. За ней располагалась небольшая подсобка, в которой тем не менее не было ничего лишнего. Несколько грубо сколоченных полок с тряпками, ведрами и щетками, наверху — масляная лампа. Я кивнула Анри:
— Зажги, будь так любезен.
Темный зев прохода вел в каменный коридор. Я украдкой взглянула на мужа, но он оставался невозмутим, точно ему каждый день устраивали такие прогулки. Мы прошли до винтовой лестницы, спустились вниз, и я разожгла факелы, только тогда Анри поставил лампу на пол. Я мысленно позвала Луни, сама же прислонилась к стене, вызывающе скрестив руки на груди. С мужа не сводила глаз: одно дело разговоры о магии, совсем другое — увидеть зомби своими глазами.
Надрывно заскрипела дверь, сквозь скрежет пробилось шарканье. Вообще-то бегает Луни быстро, может даже дать фору Демону, но в последнее время совсем разленился. Вот и сейчас неторопливо вышел из коридора, потянул носом и уставился на Анри немигающим взглядом. Муж только брови приподнял:
— Двадцать с лишним лет… Впечатляет.
Нет, я не ожидала, конечно, что он заорет во весь голос, как Луиза в первый раз, но все, к чему присоединяется приставка «некро», в мире воспринимается с некоторой… с осторожностью.
— Почему ты держишь его все эти годы?
Мог бы заикаться начать ради приличия. Непробиваемый.
— Он мой друг.
Я подошла и поправила Луни воротник: высокий, скрывающий плотный фиксатор для шеи, погладила по щеке. Не знаю, как это смотрелось со стороны, но мне наплевать. В день пожара нас связало нечто большее, нежели просто магическая пуповина. Что бы кто ни говорил.
— Как тебе это удалось?
— Первое время я делала это неосознанно — вливала силы в человека, который спас мне жизнь. Упокоить его отец не мог, разве что сжечь или разрубить на куски. Но поскольку я умудрилась связать нас магией, неизвестно, как это могло отразиться на мне. Поэтому он учил поддерживать Луни, не причиняя вреда себе. Создавать пограничное поле, насыщенное тьмой, — как источник для его существования. И постоянно требовал перерезать ментальную пуповину, способную меня убить.
Кукле нужно откуда-то черпать силы, чтобы не превратиться в истлевший скелет. Поначалу он тянул магию через меня, позже я научилась направлять в него силу грани напрямую.
— Дай угадаю. Ты отказалась разорвать связь?
Я кивнула.
— Он бы избавился от него. В тот же день. Я была совсем маленькой, но это понимала. Или даже чувствовала. Не знаю.
С этого началось наше противостояние. Когда отец понял, что я не подчинюсь, он стал цепляться к малейшим ошибкам, чтобы сделать мне больно, заставить чувствовать себя никчемной бездарностью. И вместе с тем прививал мысль, что без силы я превращусь в жалкую пустышку. Дочь герцога должна быть лучшей во всем — так мне твердили, и вместе с тем когда матушка пыталась заикнуться о должном воспитании для девочки, слова падали в пустоту. Отец постоянно требовал от меня разорвать связь и усыпить «создание», как он его называл, но я не сдавалась. Единственный, кого я в своей жизни отстояла.
Анри приблизился, и Луни заворчал — глухо, утробно, предупреждающе.
— Я не собираюсь на нее нападать, дружище. Просто хотел сказать тебе спасибо.
Это выглядело не менее странно, чем моя проникновенная забота о зомби, но благодарность затопила сознание и сердце. Луни снова принюхался, всхлипнул — звук был такой, словно кто-то с размаху наступил на смятый бумажный пакет. В его случае это величайшее проявление чувств, я бы даже сказала нежности, если бы язык повернулся.
— Кажется, ты ему понравился.
— Я рад.
Ни тени насмешки.
Луни потянулся ко мне, и я его обняла.
— Прости, что так долго не приходила.
— Это из-за меня.
Анри прислонился к стене, пламя заплясало по его волосам медью. Он еще более сумасшедший, чем я думала. Хотя… кто бы говорил. С нас сейчас хоть картину рисуй, под названием «Молодожены и мертвец».
— Он всегда был со мной. С самого детства.
Однажды выломал дверь во время наказания и набросился на отца. Обычно я запирала Луни на время занятий, а после того случая стала усыплять его, если отец злился. В книгах говорится, что куклы не чувствуют боли ведущего, для них защита — это всего лишь инстинкт, но я сомневалась. Потому что хорошо помнила переполненные тоской глаза и потому что связь была обоюдной.
— Тереза, а ну вернись ко мне. Хватит шляться по прошлому, там все равно одни призраки.
Не могу не согласиться. Если какие призраки и способны причинить вред, то это призраки прошлого.
— После смерти отца я все-таки разорвала связь, отрезав себя от Луни. И долгое время считала себя предательницей. Наверное, это было малодушно: он меня чувствует, но я его — нет. Я оставила его одного. Но я больше не могла. Просто не могла постоянно выносить эту ледяную пустоту и тоску…
— Не оставила. Иначе бы нас здесь не было. — Анри мягко привлек меня к себе. Я дернулась, но он не отпустил. — Ты и так слишком долго была рядом. И ты до сих пор его держишь.
Чем дольше мы так стояли, тем спокойнее мне становилось.
