– Это стечение обстоятельств, Серина. Мы совершенно не собирались…
– Стечение обстоятельств! – повторила Серина. – Ладно, убирайтесь вон.
– Что?
– Покиньте мой дом, – сказала она, повернулась на каблуках и ушла.
Мэгги, не глядя на Айру, подняла сумочку. Он собрал карты. В дверь она вышла первой, оба направились по коридору к гостиной. Люди расступались, пропуская их. Как много они слышали, Мэгги представить себе не могла. Вероятно, все. Они как-то притихли – испугались, наверное. Она открыла парадную дверь, повернулась к ним и сказала:
– Ладно, нам пора!
– До свидания, – забормотали они. – Пока, Мэгги, пока, Айра…
Снаружи ослепительно сияло солнце. Мэгги пожалела, что они не приехали сюда от церкви на машине. Она приняла предложенную Айрой руку и шла по гравию к дороге, не сводя глаз со своих туфелек, покрывшихся тонким слоем пыли.
– М-да, – произнес наконец Айра, – мы несомненно внесли в это маленькое сборище некоторое оживление.
– Я ужасно себя чувствую, – сказала Мэгги.
– О, все пройдет, – пообещал Айра. – Ты же ее знаешь. – Потом коротко фыркнул и прибавил: – Смотри на вещи веселее. Как правило, встречи старых одноклассников…
– Но это была не встреча одноклассников, а похороны, – сказала Мэгги. – Поминки. Я заявилась на поминки и все испортила! Серина, наверное, думает, что мы хотели выпендриться или, не знаю, ткнуть ее носом в то, что она овдовела. Ужасно…
– Она нас простит, – сказал Айра.
Мимо проскочила машина, он поменялся местами с Мэгги, заслонив ее от проезжей части. Теперь они шли раздельно, не соприкасаясь. Снова стали самими собой, обычными. Или почти стали. Не полностью. Не то свет, не то жара подействовали на зрение Мэгги – старый каменный дом, мимо которого она проходила, на мгновение замерцал. Растаял в мягкой светящейся дымке, но сразу собрался с силами и снова стал сплошным.
Часть вторая
Вот уже несколько месяцев Айра размышлял о людской расточительности. Люди проматывают свои жизни впустую, так ему казалось. Расходуют силы на мелкую зависть, тщетные амбиции или застарелую, горькую неприязнь. Мысль об этом возникала, куда ни повернись, словно жизнь пыталась сообщить ему что-то. Ну так ему и намекать даже не нужно. Разве сам он не пустил по ветру столь многое?
Ему пятьдесят, а совершил ли он хоть что-нибудь значительное? Когда-то он собирался найти лекарство от серьезной болезни, но разменялся на мелочи.
Его сын, которому медведь наступил на ухо, бросил школу в надежде стать рок-звездой. Дочь – одна из тех, кто попусту растрачивает время на никчемные тревоги; она до мяса сгрызает ногти, перед экзаменами у нее мигрени, от которых она чуть не слепнет, и так мучительно переживает из-за оценок, что доктор предупредил их: дело пахнет язвой.
А жена! Он любит Мэгги, но не может мириться с ее нежеланием принимать собственную жизнь всерьез. Похоже, она верит, что это своего рода практические занятия, на которых можно пошалить, получив затем вторую, а то и третью возможность все поправить. Всегдашние неуклюжие, бурные порывы невесть к чему – уклонения от прямого пути на окольные, авось куда-нибудь да вывезет.
Взять хоть сегодняшний день: историю с Фионой. Она им больше не родственница, не невестка и даже, по мнению Айры, не знакомая. Однако Мэгги, молчавшая, пока они мчались домой по Первому шоссе, – о чем она снова заговорила (Айра-то думал, что она успела забыть об этом), как не о своей прихоти – заехать к Фионе. Мало того, что они потратили субботу на похороны Макса Гилла, – тоже, между прочим, уклонение от прямого пути, – так теперь ей явилась блажь броситься в совершенно новом направлении. Заскочить в Картуил, штат Пенсильвания, – и только затем, чтобы предложить посидеть с ребенком, когда Фиона отправится в медовый месяц. Идея совершенно бессмысленная, поскольку у Фионы есть мать, ведь так? Она ухаживает за Лерой, и, конечно, на нее можно рассчитывать и в дальнейшем. Айра указал на это Мэгги:
– А чем нехороша, как ее? Миссис Стакки?
– Ха, миссис Стакки, – сказала Мэгги так, точно это было вполне достаточным ответом. Потом убрала руку из окна и подняла стекло. Лицо Мэгги горело в солнечном свете, круглое, хорошенькое, напряженное. Ветерок взъерошил волосы, и пряди встали по всей голове торчком. Горячий, пропахший бензином ветерок, Айра был рад обойтись без него. Но постоянное открывание-закрывание окна действовали ему на нервы. Мэгги, думал он, делает то, что приходит ей в голову сейчас – в эту секунду, в следующую, а дальше не заглядывает. Судорога раздражения щекотнула виски.
Вот женщина, которая как-то позволила неверно набранному номеру отнять у нее целый вечер. «Алло?» – сказала она в трубку, и какой-то мужчина ответил: «Лаверна, сиди дома, там безопаснее. Я только что поговорил с Деннисом, он уже едет за тобой». И отсоединился. Она крикнула: «Постойте!» – в намертво молчащую трубку, типично для Мэгги. Кто бы это ни был, сказал ей Айра, он получил по заслугам. Если встретиться Деннису и Лаверне не удастся, ладно, это их проблема, не твоя. Но Мэгги ни о чем другом и говорить не могла. «„Безопаснее“, – стонала она. – Он сказал: „В доме безопаснее“. Одному лишь Богу известно, что сейчас переживает бедная Лаверна». И провела весь вечер, набирая в надежде найти Лаверну все возможные комбинации цифр их номера, все перестановки. Не нашла, конечно.
Послушать ее, Картуил так близко, что можно высунуть руку в окно и схватить его.
– Съезд с шоссе сразу за границей штата. Забыла, как он называется, – говорила Мэгги. – Только на карте, которую ты купил, его нет.
Неудивительно, что как от штурмана толку от нее мало – она занята поисками Картуила.
Движение было на редкость свободным для субботы. Все больше грузовики – маленькие, перевозящие бревна или старые покрышки, не глянцевые чудища, какие встречаются на I-95. Вокруг раскинулись фермерские земли, и каждый проносящийся мимо грузовик оставлял новую пленку пыли на блеклых, выжженных солнцем желтоватых полях.
– Мы вот как поступим, – говорила Мэгги. – Заглянем к Фионе всего на секунду. На маленькую-маленькую секунду. От ледяного чая откажемся. Скажем ей о нашем предложении и уедем.
– Ты можешь сказать о нем и по телефону, – заметил Айра.
– Нет, не могу!
– Раз тебе так охота сидеть с ребенком, позвони ей, когда мы вернемся, из Балтимора.
– Девочке всего семь лет, – сказала Мэгги. – Она почти наверняка нас не помнит. Мы не можем просто забрать ее на неделю! Сначала нужно заново познакомиться с ней.
– Почему ты думаешь, что на неделю? – спросил Айра.
Она уже искала что-то в сумочке. И ответила:
– Ммм?
– Почему ты решила, Мэгги, что медовый месяц продлится неделю?
– Ну, не знаю. Может, две. Может, месяц. Не знаю.
