– Все. Неужели все? – прошептал Громмард. – Это был сотый. Мастер Торвобл, покойтесь с миром. И спасибо духу Варрена за науку.
После чего, приглашающе кивнул второму сопернику. В его глазах инженер не увидел страха. Его там, в принципе, не могло быть. Но в них сквозила обреченность. Громмард понял, что уложил более мастеровитого из своих противников, а оставшийся уже смирился с собственным поражением и гибелью. Вдруг орк отклонился назад и быстро метнул один из топоров. Галвин еле-еле успел увернуться. Лезвие прошло прямо у его виска. Сзади послышался глухой стук и какой-то сдавленный вздох. Лицо орка исказилось. Калимдорский воин сумел удержать от броска второй топор, который хотел послать вслед за первым. Он опустил оружие и глухо сказал:
– Я не хотел. Случайно.
Галвин резко обернулся. Дядюшка Хобарн лежал на трицикле, опрокинувшись в седле. Из разрубленной калимдорским топором груди ветерана хлестала кровь. Инженер увидел, как его рука бессильно валится набок. По пальцам инвалида через несколько мгновений потекли коралловые ручейки. Гном, ни слова ни говоря, зашагал к орку. Тот тяжело вздохнул и опустил голову. В полном безмолвии Галвин проткнул ему сердце острием меча, а потом поспешил к «Ревуну».
– Аргантэль! – взмолился инженер.
– Нас, магов, почему-то всегда путают с богами, – сухо ответил эльф. – Сам посмотри – он не дышит уже. Топор разрубил и грудную клетку, и сердце. Все. Кончено. Давай лучше займемся ранеными. Двое вон шевелятся. Нам очень нужны пленные.
Словно в бреду Громмард беспомощно обернулся. Орк, в которого Аргантэль всадил свой метательный кинжал, сумел отползти от трицикла к другому раненому, с оторванной у колена ногой. Подстреленный из аркебузы калимдорец с посеревшим лицом лежал в луже крови, но взгляд воина был ясен.
– Эй, ты, мелкий, с забинтованной рукой! – крикнул маг. – Лежи и не дергайся. Сейчас я извлеку кинжал. Ко второму тоже относится. Танцевать ты не будешь, но жизнь я тебе сохраню. Мы еще с вами потом очень мило побеседуем.
Калимдорцы вполголоса обменялись короткими репликами. Их руки метнулись к поясам.
– Нет!!! – завопил Аргантэль.
Одновременно орки достали охотничьи ножи с широкими округлыми лезвиями и так же одновременно перерезали друг другу горло. Глубоко, с тошнотворным хрустом распарываемой трахеи. Аргантэль всплеснул руками и словно без сил опустился на колени.
– Все. Нет у нас больше пленных.
Инженер бережно вынул тело Хобарна из «Ревуна» и положил его на траву. Эльф встал, подошел сзади:
– Галвин, я понимаю, что для тебя это большая утрата. Но не время горевать. Шенк здесь! Понимаешь? Нашей армии, быть может, угрожает страшная опасность. Я немедленно разворачиваю Искру и гоню ее обратно, в лагерь. А тебе нельзя терять время. Неизвестно – одна ли это группа. Кто знает, а может, мы уничтожили часть авангарда их регулярного войска? Или посланный на разведку небольшой отряд? Ты должен прорваться в Кламардис. Не мешкай, заклинаю. А мне придется мчаться к берегу, чтобы доложить Джоэвину и Бельтрану о том, что здесь произошло.
– Разве у тебя нет ваших магических штуковин, которые позволяют разговаривать на расстоянии?
– Нет. Мы посчитали, что ракши в любом случае изымут у нас все волшебные амулеты перед встречей с феомантом. Зачем по своей воле передавать им в руки наши тайны?
– Все секретничаете. Ладно, ты езжай, а я похороню дядюшку Хобарна и тоже тронусь в путь.
– Галвин…
– Аргантэль!!! Мне плевать, кто там впереди – Шенк, два шенка или десять шенков. Тело моего денщика не останется без погребения. Понятно?
Эльф вздохнул. Потом дружески потрепал Громмарда по плечу и бегом направился к своему единорогу.
– Постарайся не слишком задерживаться. Удачи в Кламардисе. И – до встречи, Галвин, – сказал он уже из седла.
– До встречи, Аргантэль, – ответил гном, не поворачивая головы.
Широколезвийные топоры калимдорцев были словно созданы, чтобы пластать лесной грунт и рубить узловатые корни. Через час Галвин выкопал яму нужного размера и глубины. На могильный холм он навалил все камни, что нашел поблизости, чтобы до останков старика не смогли добраться когти и зубы падальщиков. На самом большом валуне Громмард нацарапал дату и имя.
– Прости меня, дружище Хобарн. Сначала Торвобл, теперь ты. Нелепо все вышло. Калимдорец не хотел, он просто промазал по мне. И подставил грудь в качестве расплаты, такие у них нравы. Нашим бы не мешало поучиться у орков законам чести. Хобарн, не судьба тебе оказалось понянчить моих внуков на старости лет, как мечтали мы с тобой иногда, после десятка кружек эля. Немного утешает лишь то, что если бы ты сам мог выбирать свою гибель, то предпочел бы такую – пасть в жестокой рубке, прикончив до этого пару врагов. Жизнь солдата. Спасибо тебе, дядюшка Хобарн, за все и еще раз прости. Ты любил веселье и был совсем не дурак выпить. Клянусь, что как только прибуду в Скаллен, устрою самый лютый загул, на который буду способен. Такая у меня будет по тебе тризна.
После короткой эпитафии верному слуге гном оседлал уже тарахтящего «Ревуна» и пообещал на прощание:
– Я вернусь сюда, Хобарн. И на твоей могиле будет стоять памятник. Проклятье! Один обет сдал, другой принял. Что за жизнь у меня? Одни долги.
Трупы орков Громмард трогать не стал. Все равно через несколько часов прискачет целая кодла эльфов, которая переворошит и обнюхает на них все, вплоть до подвязок на штанах. Но когда инженер трогался с месте, он заметил, как на нижнюю ветвь одного из кедров приземлился иссиня-черный ворон. Птица с заинтересованным видом обозревала пейзаж и особенно – мертвые тела, что валялись повсюду. Сжатый правый кулак Галвина немедленно взметнулся вверх. Сук, на котором устроился ворон, ощутимо тряхнуло, после чего птица сорвалась с него и с карканьем исчезла в чаще леса.
– Ого, – гном с уважением посмотрел на свою руку. – Теперь еще осталось научиться делать это осознанно.
После похорон Варрена у него так и не нашлось возможности как следует попрактиковаться в новых способностях. В лагере повсюду глаза и уши, а в свете последних событий – так еще и крайне недоброжелательные глаза и уши. В итоге Галвин сам толком не понимал потенциала талантов, которые ему достались. Сегодня вот он бросился с мечом на калимдорских обоеруких виртуозов. Им двигала глубочайшая вера в собственную силу. Он действовал на нерве, руководствовался одними лишь чувствами. Просто позволил телу управляться самому, без разума. И преуспел. Аргантэль, наверное, ошалел от увиденного. А действуй он «от головы», что бы вышло? Наверняка лежал бы сейчас вместе с дядюшкой Хобарном, только не погребенный, потому что светлый эльф вряд ли стал бы возиться с такими мелочами, как воздание последних почестей павшим соратникам.
– Надо найти кого-то, кто растолмачит мне, как быть со знаниями Варрена, – пробормотал инженер. – А то так до беды недалеко. Или разрушу что-нибудь, или свои в ереси обвинят. Скажут, что в меня демоны вселились.
