— Галстук завяжешь завтра? — попросил я сонным голосом.
— Завяжу.
— И не задушишь?
— Нет, Агеев, — она снова вздохнула, — Давай спать, я тоже устала.
— Угу.
Илона тихо хмыкнула в ответ и расслабилась. Через минуту ее дыхание выровнялось — значит, заснула. Еще раз глубоко вздохнув, я зевнул и посмотрел на нее одним глазом, отмечая тень от пушистых ресниц, что легла на девичьи щеки в полумраке.
— Тоныч йокы, — прошептал, убрав золотистый локон с носа, — Фәрештәм.[1]
***
Игорь восседал за кухонным столом и потягивал кофе, делая вид, что не нервничает. Я усмехнулся, и он поднял брови, изображая удивление.
— Что?
— У тебя глаз дергается. — указав на его лицо, я расхохотался и увернулся от летящей в меня газеты, — Трусишка зайка серенький… — нараспев протянул, и заржал еще громче, когда Лазарев зарычал.
— Закройся.
— Лазарь, ты всего лишь женишься. Это не так страшно, как ты думаешь.
— А что ж ты тогда в девках ходишь? — съехидничал он, прищурившись, — Раз не страшно.
— А мне и холостому хоро…
Посмотрев на лестницу, я проглотил окончание фразы, потому что по ступенькам спускалась Морозова-без-пяти-минут-Лазарева. И да, у меня перехватило дыхание, когда увидел ее в белоснежном подвенечном платье.
— Аллах… — выдохнул, улыбнувшись, — Тебе лучше не оборачиваться.
Игорь тут же подскочил на ноги, стул, на котором он сидел с грохотом рухнул на пол. Обернувшись, Лазарь застыл как вкопанный и Оля прикусила нижнюю губу, а затем с улыбкой покрутилась на месте.
— Сладкая… — благоговейным шепотом произнес мой друг.
— Как тебе? — неуверенно спросила она, — Спина открытая, но тату прикрою фатой, — она повернулась, показывая черные крылья, что красовались у нее на спине, — Илона сейчас спустится, — кивнула мне и снова посмотрела на жениха, который, похоже от шока решился дара речи.
Я взглянул на часы и еще раз потрогал узел галстука, который Романова с особым усердием затягивала на моей шее сегодня утром:
— Долго еще? — ворчал, пока ее руки порхали над светло-серым шелком.
— Агеев, а как ты на работу ходишь?
— А у меня все эти удавки завязаны.
— Ты их что не стираешь?
— А разве надо? — нахмурился я.
— Тимур, ты дикарь что ли? Конечно надо, — улыбнулась Илона, — Готово.
Пригладив рукой галстук, она поправила воротничок рубашки и заботливым жестом пригладила ее. Точнее погладила мою грудь. Я уставился на нее, напрягшись, и она замерла, опустив голову.
— Спасибо, — хрипло вырвалось из меня.
Руки Романовой все еще лежали на моей груди, пальчики медленно перебирали невидимые складки, но будь я проклят — мне так нравилось это ощущение, что я готов был стоять так вечность.
В дверь тихонько постучали, и мы вдвоем повернулись к вошедшей Ольге. Она нервно улыбнулась:
— Мне нужно платье надевать.
— Уже ухожу, — пробормотал я, ретируясь и оставляя сестер наедине.
— Агеев, ты чего скалишься? — поддел Лазарев.
— А, да так. Ничего, — задумавшись, не заметил, что растянулся в улыбке во все тридцать два.
Даже щеки заболели.
— Ну, мы пойдем в машину, вы тогда выдвигайтесь следом.
— Ага.
— Букет, Игорь! — заголосила Оля, — Букет не забудь.
Молча подхватив уветы из вазы, Лазарь метнулся к невесте и, приобняв ее за талию повел из кухни. Я встал на ноги и потянулся, с очередной раз поправив галстук и посмотрев на лестницу.
— Ты долго еще? — крикнул Илоне.
— Бегу!
В прихожей оглянул свое отражение и, сморщился при виде белой розы, торчащей из кармана пиджака. Потом склонил голову набок и порадовался, что свадьба будет тихой и скромной, без банкетов и гостей — ни родителей Лазарева, ни Ольги в живых не осталось, как и других родственников. Они просто распишутся, сфотографируются на берегу океана, и мы все благополучно вернемся домой. Через три дня встретим Новый год, день отсыпной и второго улетим домой, оставив молодоженов — пусть наслаждаются друг другом.
Позади скрипнула ступенька, я резко развернулся и посмотрел на спускающуюся Романову.
Мда. Серебристый шелк каскадом спускался до пола и ей пришлось приподнять юбку, чтобы не запутаться в подоле. Сглотнув, я уставился на глубокое декольте и перевел взгляд на ее лицо, отметив…
Да просто отметив, что она красивая.
— Все в порядке? — неуверенно уточнила она, поняв, что я ее разглядываю.
— Отлично выглядишь.
Вскинув бровь, девушка усмехнулась, отзеркалив мое обычное выражение лица. Неужели привычки и мимика и вправду можно перенять?
— Спасибо. Ты тоже.
Встав рядом, Илона посмотрела на нас в отражении и нахмурилась:
— Тебе не кажется, что мы тоже выглядим как жених и невеста?
— Я на тебе жениться не собираюсь, — отрезал я.
Закатив глаза, она пригладила платье.
— Просто пошутила. Пойдем.
Пропустив ее вперед, поймал озадаченный взгляд и почувствовал, как она вздрогнула, когда положил руку ей на талию. Одернув ладонь, я кивнул на входную дверь и буркнул:
— Давай быстрее.
В машине мы ехали молча, и я порадовался, что вел сам, иначе мы точно попали бы в аварию — Лазарев пялился на Ольгу в зеркало заднего вида без остановки. Я же бросал взгляды на Романову, но быстро отводил их, едва встречался с ее голубыми глазами, и делал вид, что смотрю на дорогу.
Это была выездная церемония — маленькая католическая церквушка стояла на окраине города. Без священника, но витражи на окнах, запах ладана и пустые скамейки, покрытые темным лаком, создавали атмосферу таинства. Только внешний вид работника ЗАГСа нарушал эту магию — он был в обычной рубашке и слегка помятом галстуке, монотонно читая текст на английском языке по бумажке. Ольга слегка подрагивала — это было видно по фате, что прикрывала ее плечи и спускалась почти до пола.
Я перевел взгляд на Илону, что стояла рядом со мной и заметил слезы в уголках ее глаз. Протянув руку, обхватил ее ладонь и легонько сжал ее, переплетая наши пальцы. Она повернула голову и слабо мне улыбнулась, прошептав губами: «Спасибо».
Тепло ее кожи медленно проникало в кровь и растекалось по телу. Сердце забилось чуть чаще, когда я снова посмотрел на лучшего друга и его невесту, понимая, что завидую ему. Им. Понимая, что я тоже хотел бы встретить кого-то, в кого влюбился бы без оглядки и с кем захотел бы прожить остаток жизни. С кем хотел бы засыпать и просыпаться вместе; делать детей и воспитывать их; женщину, которая встречала бы меня с работы и целовала бы перед сном.
