— А у меня есть что-то, подберу подходящую, — улыбнувшись, девушка принялась копаться в коробке.
Через две минуты она аккуратными движениями трудилась над моей рубашкой, а я завис, гадая, откуда у нее еще и запасные пуговицы. На мужские рубашки. И зубная щетка…
— У меня почти такие же, — дернув ворот своей блузки, она, даже не глядя на меня, усмехнулась. Словно мысли прочитала, — Мама приучила меня срезать пуговицы со старых рубашек и хранить их. На всякий случай. Иногда выручает, — изогнув бровь, посмотрела на меня и снова принялась за работу.
Я молчал. Глотнул кофе, потянулся к бутербродам с ветчиной и сыром. Прожевал один и заметил еще одну тарелку, накрытую крышкой от кастрюли.
— Ешь, пока не остыло. Там омлет.
За всю мою жизнь я никогда не испытывал такой неловкости. Ни разу. Так еще и эта решила меня добить. Я что вслух говорю?
На этот раз Романова не ответила, лишь сосредоточенно делала стежки. Я убрал крышку, и для вида откашлялся, чтобы не было слышно, как громко урчит в животе. Схватив вилку, я принялся за еду — вполне кстати сносную.
— Готово, — протянув мне одежду, Илона улыбнулась — вроде не фальшиво — и потянулась к своей кружке.
Пока я одевался второй раз за утро, она не сводила с меня глаз и потихоньку краснела милым таким румянцем. Я уставился на тарелку, доедая завтрак и старательно игнорировал ее взгляд, чувствуя, что готов провалиться сквозь землю.
***
В офис доехали по отдельности. Я обреченно поплелся в конференц-зал на встречу с заказчиком — директором крупной маркетинговой кампании, сотрудник которой скрылся с неприлично крупной суммой, наворованной за два года работы. Илона, как всегда, ушла готовить кофе сотрудникам и через пятнадцать минут ее каблучки процокали по полу, притихнув где-то в районе рабочего места.
— Так у вас есть предположения, куда мог скрыться… — заглянув в свои записи, которые через раз делал в блокноте, я припомнил фамилию и невольно усмехнулся, — Быстров?
— Нет. Единственное, что я смог узнать, это то, что он не выезжал за границу, — раскачиваясь на кресле ответил клиент.
— А деньги?
— Просто исчезли. Скорее всего он снимал их и использовал подставной счет. Банк не смог отследить никаких транзакций.
— Ясно. Здесь все данные? — указав на папку с файлами, я дождался утвердительного кивка и устало вздохнул, — Не густо.
— Все, что удалось узнать законными методами. Сами понимаете…
— Да, понимаю. Я не могу гарантировать быстрый результат, но мы постараемся что-нибудь сделать.
— Просто найдите его, — одарив меня многозначительным взглядом, он прищурился.
— А что будет, когда мы его найдем? — приподняв брови, я откинулся на спинку стула и пристально посмотрел на собеседника.
Тот лишь усмехнулся. Решив не углубляться в подробности, скупо кивнул и подхватил папку со стола.
— В таком случае, мы будем держать вас в курсе.
— Как долго придется ждать? — вставая, он застегнул пиджак и поднялся вместе со мной.
— Первым делом мы проверим камеры наблюдения на вокзалах, в аэропортах и на автостанциях. Так же проверим заправки. Это занимает около двух недель. Параллельно с этим, — зашагав в сторону выхода, я открыл дверь, пропуская клиента вперед. — Мы зайдем с другой стороны и будем наблюдать за родственниками и друзьями. Это стандартные процедуры, но, обычно дают результат — наш штат сотрудников больше, поэтому у нас есть возможность работать сразу в нескольких направлениях.
— Понятно.
— Будем на связи, — стоя у лифта, я нажал на кнопку вызова и повернулся к нему лицом.
— Всего доброго, — скупо попрощался седовласый мужчина перед тем, как створки закрылись.
— И вам не хворать, — пробормотал я.
Открыв папку, я снова принялся изучать скромное досье и побрел в кабинет. У стойки я сделал вид, что занят и только закрыв за собой дверь, смог выдохнуть и немного расслабиться.
Дела. Даже кофе страшно просить — мало ли что в нем окажется на этот раз.
И что на меня вообще нашло вчера? Пробило, блин, на откровенность. Выставил себя идиотом, да и только. Романова, поди смеется про себя.
«А что если бы такая как ты рядом была?»
Да не будет никогда этого. Пора смирится и жить дальше, Агеев. Не светит тебе ничего.
Время медленно двигалось к обеду. Услышав, как в приемной загудели голоса парней, я устало потер шею и нахмурился. Наверняка, Илона ушла с ними и как всегда будет кокетничать, сидя за столом. А меня туда не приглашали ни разу, вижу же по лицам — боятся. Сразу в молчанку играют, серьезные мины состроят, съедят все даже не жуя — как бакланы — и быстренько ретируются. Пару раз осмелился, думал, может хоть как-то как люди поговорим, а толку? Все, как под копирку.
С этими мыслями спустился в кафетерий и долго разглядывал котлеты с картофельным пюре.
— Свинина есть? — спросил на автомате.
— Есть, конечно, домашние же… — устало ответили на раздаче.
— Тогда мне пюре. И компот.
Едва на поднос плюхнулась тарелка с щедрой порцией, я нашел самый дальний столик у окна и устроился спиной к залу. Медленно разложил приборы и покрутил в руке граненый стакан с плавающей вишней; сделал глоток и поперхнулся, когда тоненький силуэт появился за спиной в оконном отражении.
— Можно? — спросила Илона, присаживаясь рядом.
Прочистив горло, кивнул и стукнул вилкой по столу — противным, скрежещущим звуком металла об металл.
— Как ты себя чувствуешь?
— Пока не понял.
— Голова? У меня аспирин есть в сумочке.
— Спасибо, не надо.
— Все в порядке? — она изогнула бровь, и медленно положила ногу на ногу, задев меня коленом.
Кивнул. Молча принялся за еду, правда первый же кусок встал в горле. С трудом проглотив, я исподлобья посмотрел на Романову, но та рассеянно смотрела в окно.
— Ты же знаешь, какое у меня было детство, да? — заговорила она, — Оля говорит, что обычно дети алкоголиков либо идут по той же дорожке и спиваются; либо на всю жизнь взращивают в себе отвращение к спиртному. Я из второй категории, — передернувшись, она посмотрела на меня грустным взглядом, — Ненавижу пьяниц, Тимур. На дух не переношу. От одного запаха воротит; от вида алкашей на улицах невольно начинаю идти быстрее — такое отвращение.
— Понимаю, — опустив взгляд, я сглотнул, понимая, что не просто накосячил, а в конце похерил все шансы на какие-либо отношения с этой девушкой.
— У меня и друзей не было только потому, что в любой компании всегда есть алкоголь. Всегда. Помню, на выпускном, полез ко мне целоваться одноклассник, а от него дешевым яичным ликером несло. Меня вырвало прямо на его рубашку — а я в рот ни капли не взяла тогда. Просто побрезговала; да и, наверное, лучшему — он потом тоже побрезговал, — усмехнулась и снова отвернулась, разглядывая Невский и проходящих мимо людей, — В общем, я к чему вообще все это начала… Я очень хотела бы, чтобы мы вернулись к тому, что было. Но если ты будешь пить, а тем более до такого состояния, в котором я тебя видела последние дни, то лучше сразу оставить все это.
