Череп на плече, с зияющими чернотой глазницами больше не пугал; а надпись под ним: «Нет права на ошибку» казалась лишним напоминанием того, что он человек и ошибается. Слишком часто и поспешно принимает решения, делает выводы и ранит людей. Ранит меня.
Тимур заснул — поняла по ровному дыханию в волосах. Я же лежала, не сомкнув глаз, почти до рассвета, а потом осторожно убрала его руку. Стараясь не шуметь, нашла в шкафу спортивные брюки и футболку. Заправив слишком длинный подол и затянув шнурок потуже, не думая, пошла в гостиную и открывала резные ящики комода, пока не нашла бумагу и ручки.
Когда на белый лист легли строчки, что старалась выводить ровным и аккуратным почерком; я взяла мобильный Агеева с подоконника и, найдя в списке исходящих номер Игоря, нажала на «Вызов».
— Да, Тимур, — сонно пробормотали спустя несколько долгих гудков.
— Это Илона, — собственный голос слышался словно со стороны и казался чужим и отстраненным.
— Илонка… Как ты?
— Игорь, я увольняюсь.
Тимур
Ощупав холодную подушку, я приоткрыл один глаз, ища глазами Илону. В квартире звенела тишина, лишь изредка нарушаемая шарканьем соседских ног этажом выше; или гулом проезжающих по проспекту машин за окном. Перевернувшись на спину, я уставился в потолок, с набившей оскомину бабушкиной лепниной и растянулся в улыбке, как мальчишка.
— Илона? — позвал, решив, что она пьет кофе на кухне, тихонько, чтобы не разбудить меня.
Ответа не последовало.
Что-то назойливо царапало бок, я пошевелился, и нахмурился, вытаскивая из-за спины листок, сложенный надвое. Вдавленные в бумагу слова, выведенные знакомым почерком, заставили резко сесть на кровати, не обращая внимания на сбившееся вокруг ноги одеяло — я принялся читать:
«Тимур, доброе утро. Знаю, это не совсем удачное начало — наверное, стоило это сказать тебе в лицо, но я решила так, как решила.
Тимур, я знаю, что тебе будет непросто читать эти строчки и заранее прошу прощения о той боли, которую я тебе причиню, но поступить иначе у меня не получается. Я хочу, чтобы ты знал — я не держу на тебя зла и никогда не держала; а если и были короткие вспышки, то не настолько, чтобы поселить в моей душе ненависть к тебе. Просто нам с тобой довелось встретиться не в то время, не при тех обстоятельствах, не так должны были развиваться отношения любящих друг друга людей.
Мне хотелось верить в то, что у нас все могло бы получиться. Быть может, если бы мы были другими людьми? Познакомились бы иначе? Может, если бы я просто случайно столкнулась с тобой тогда в лифте; или ты просто предложил бы меня подвезти по дороге из института; или, если бы я пришла на работу не как родственница шефа, а человек с улицы? Я не знаю, при каких обстоятельствах нам нужно было познакомиться, чтобы все сложилось иначе.
Но я знаю точно, что я так больше не могу. Мне тяжело разгадывать тебя раз от раза; тяжело пытаться понять, что тобой движет. Непросто продумывать каждый свой шаг, каждое слово, чтобы ты не выпустил в очередной раз свои колючки. Они ранят. Сильно.
Мне сложно, потому что ты не говоришь, а я так и не научилась читать мысли, увы.
Я не виню тебя в том, что ты ушел, оставив меня мокнуть под дождем. Не виню в том, что Кирилл похитил меня — в конце концов это его болезнь. Я не виню тебя в том, что ты сделал с ним. Я благодарна за то, что ты успел — вовремя и за то, что прошлой ночью ты не оставил и следа от страха и унижения.
Спасибо за это.
Помнишь, что ты сказал мне тогда, перед тем, как Кирилл меня похитил? Ты не тот, кто мне нужен; я не та, с которой ты можешь справиться. Наверное, ты был прав тогда, только не тебе со мной тяжело, а мне.
Ты будешь прекрасным мужем, любовником, мужчиной, отцом. Я верю в это, я знаю это — будешь, обязательно будешь. Но не для меня. Я устала.
Прости, еще раз. Я на какое-то время уеду из города и вернусь к родам Ольги. Надеюсь, к этому моменту мы оба перегорим и при встрече просто улыбнемся друг другу, как старые приятели. Ну, или посмотрим волком, как всегда это было.
Заявление об уходе я оставлю Ларисе — так будет проще. Игорь сказал, что ты должен его подписать, пока они не вернутся. Прошу, сделай это и не ищи меня. Я буду в порядке.
Илона»
Бумага хрустнула в руке, когда я сжал руку. Моргая, снова расправил ее и принялся перечитывать, надеясь, что мне просто показалось.
— Илона?! — крикнул еще раз.
Это просто галлюцинация. Бред от переутомления.
— Илона! — кинулся по квартире, ища ее и, не выдержав, впечатал кулак в стену, когда понял, что Романовой нигде нет.
Боль, взорвавшаяся в запястье, мгновенно отрезвила.
Это не сон, точно не сон. Во сне так не бывает.
Сотовый заверещал в гостиной, я метнулся к нему, разочарованно вздохнув — Лазарев.
— Ну что, касатик, — без приветствий послышалось из трубки, — Поздравляю, ты облажался. В очередной раз.
— Игорь, я не понимаю, в чем дело на хрен? Куда она уехала? — прижимая трубку плечом, я поспешно натягивал джинсы.
— Если я тебе скажу, обещаешь не срываться с места? — устало вздохнул друг.
— Нет.
— Тогда не скажу.
— Сука, сам найду, — прорычал я, сбрасывая вызов.
Одевшись, набрал Стаса — тот, как всегда ответил после первого гудка:
— Да, Тимур Маратович.
— Пробивай Илону.
— Что, опять? — в ужасе прошептал он.
— Не опять, а снова. Две минуты и присылаешь мне ее местонахождение.
Где, где носки? А ключи от машины? Права, документы…
— Да, — рявкнул, в трубку, засовывая в задний карман бумажник.
— Тимур Маратович, телефон выключен с того вечера… Больше не включали.
— Да @$ твою мать…
На линии послышались гудки и на экране снова высветился номер Игоря. Не попрощавшись со Стасом, я ответил на звонок:
— Говори, где она.
— Тимур, — стальным голосом произнес Лазарев, — Оставь это.
— Где. Илона? — ярость затапливала с такой силой, что меня пошатнуло — пришлось ухватиться за дверной косяк.
— Агеев, смирись, — отрезали в трубке, — Она уехала и просила, чтобы ты оставил ее в покое. Просто смирись, брат.
— Да какой ты мне брат после этого, гнида? — выплюнул я, отшвыривая мобильник подальше.
Смирись.
Слово гудело в голове, разливаясь по вискам тупой болью.
«Ты будешь прекрасным мужем, любовником, мужчиной, отцом. Но не для меня.»
