Мы присели на бревно в стороне ото всех, отделенные широкой полосой кустов. Я расстелил на траве свою ветровку и принялся тасовать колоду. Смотрел при этом в глаза Алене и настраивался. Мое внимание утрачивало фокусировку, энергия становилась подвижной, могла течь туда, куда вели ее тончайшие оттенки чувства. В этом состоянии есть что-то от огонька свечи, дрожащего при любом дуновеньи… Когда интуиция обострилась, я ощутил настроение Алены: тревогу, под которой надежда, под которой сомнение и несмелость, под которыми – любовь.
– Что бы ты хотела узнать?
– Скажи, пожалуйста… – я чувствовал, что вопрос ей сложен, однако глаз она не отвела. – Когда у нас с Димом будет ребенок?
Я нахмурился. Ребенка у них пока нет потому, что Дим его не хочет. И Алена знает об этом, стало быть, ее вопрос может означать: «Когда же муж, наконец, захочет ребенка?», а может значить: «Что мне следует сделать, чтобы он пошел мне навстречу, вопреки нежеланию?», а, возможно, и: «Стоит ли мне забеременеть против его воли?»
– Аленка, здесь есть подтексты, и не один.
– Я знаю. Пожалуйста, без подтекстов, просто скажи: когда?
– Ты же знаешь, Таро не говорят точных дат. Это не компьютер.
– Тогда скажи: после каких событий? Что случится прежде, чем?..
Я протянул ей колоду. Она сдвинула. Я закрыл глаза, и медленно-медленно… карту за картой… по одной… кончиками пальцев пробуя каждую наощупь… прислушиваясь…
Обожаю это чувство!.. В моих ладонях – тайна. Ее можно ощутить и поймать.
Из семидесяти восьми карт каждая чуть отличалась ощущением. Три выделялись заметно, мерцали теплом. Они легли на куртку, с легким трепетом я перевернул их одну за другой. Все три оказались большими арканами: Колесница, затем – Повешенный, затем – Смерть.
Алена не впервые обращалась за гаданием и слегка знала символику Таро. Она подалась вперед, склонилась, и ее тревога стала болезненным нетерпением.
– Колесница – это Вадимка, я права?
– Да. Колесница – успех, который опирается на мудрость и на силу. Доблестный воин, не знающий поражений. Конечно же, это Дим. Он с блеском идет по своему жизненному пути, пока…
Сделал паузу. Повешенный в классической трактовке означал, конечно, философское отношение к жизни, спокойствие и принятие в непредвиденных ситуациях, но мне почудилось, что сейчас эту карту следует трактовать буквально: именно то, что изображено, без метафор. Изображен был человек, висящий вниз головой.
– …пока не случится событие, которое перевернет его жизнь с ног на голову.
– А затем? – Алена с тревогой смотрела на аркан Смерти.
– Смерть в Таро символизирует резкие перемены, радикальный поворот судьбы, начало нового периода. И в контексте твоего вопроса я полагаю, что именно это и есть рождение ребенка.
Склонив голову, девушка прищурилась.
– Получается, Дим захочет детей после того, как случится неожиданное для него событие?
– Да.
– Причина этого события – я?
– Нет. Посторонняя сила.
– А мог бы ты сказать, какая именно? Пожалуйста!
Чтобы уточнить, я вытащил из колоды поясняющую карту. Бросил поверх Повешенного, перевернул. Поразительно – еще один большой аркан! Номер пятнадцатый – Дьявол. Парень с девушкой, скованные цепью, за их спиной – сатана. Он улыбается, держа в когтях факел.
– Это будет значительное событие, Аленка, – мне хотелось бы как-то приукрасить, смягчить, но это исказило бы сам смысл. – А суть события – связь. Зависимость, привязанность. Дим окажется сильно привязан к кому-то.
– Ты имеешь в виду любовную связь?
– Вполне возможно.
– У него… будет роман с другой женщиной?
– Нет.
– А как же тогда?
– Аленка, честно, сам не понимаю до конца. Я не верю, что у Дима может быть любовница. Но если допустить, что будет, то она не перевернет его жизнь вверх тормашками. Это может сделать только очень и очень дорогой ему человек. Мне кажется, здесь речь о его привязанности… к тебе.
Улыбка промелькнула на лице Алены, но сразу угасла, уступив место смятению.
– То есть, все-таки это мое действие? Я должна добиться того, чтобы он захотел ребенка, а для этого нужно перевернуть его жизнь?..
– Нет. Не ты. То, что произойдет, случится не из-за тебя, и не по твоей вине, но в связи с тобой. Не знаю, как объяснить лучше.
– Случится нечто плохое?
Я не могу врать, когда гадаю.
– Да.
– Я смогу помочь?
Хотя бы немного смягчу…
– Не вижу. Возможно.
Она тронула мою руку.
– Владя, огромное спасибо тебе.
Я не сказал ничего радостного и не выяснил ничего отчетливо, но хорошо понял, за что она благодарит. Алена сама предчувствовала нечто подобное, ей стало легче от того, что кто-то чувствует то же самое.
Из кустов вышел Дим. Он возник внезапно, а мы с его женой молча глядели друг на друга, и впору было сострить на тему: «возвращается муж из командировки…». Прежде, чем я раскрыл рот, ладья небрежно так бросил:
– Владька, идем со мной на минутку.
Это вышло у него совсем спокойно, буднично, так что я поежился от предчувствия. Когда отошли, спросил:
– Дим, что случилось?
– Нам с тобой нужно ехать. Желательно, без шума.
Второй
Дим молчал очень долго – от Десны до Вышгорода и потом до Оболони. Я понимал, что ему есть о чем молчать, и не прерывал. У Петровки он заговорил сам:
– Мы едем на Машиностроительную улицу, в какую-то типографию. Найден еще один труп.
– Покончил с собой?
– Откуда знаешь?
– Ты сказал: ЕЩЕ один. Обычную жертву убийства ты не поставил бы в ряд с Петровской.
– А, ну да… – рассеянность Дима подтверждала, что он очень занят своими мыслями. Но о чем можно думать, еще не видев тела?.. – Теоретически он – самоубийца. Найден мертвым в полуподвале с решетками на окнах и с дверью, запертой изнутри на засов.
– А в чем подвох?
– Видишь ли, я не верю, что человек мог выдумать такой способ самоубийства.
– Какой?
– Увидишь.
Внезапно я понял, что теперь и мне есть о чем подумать. В пятницу, последний рабочий день, в типографии были люди. Значит, этот человек покончил с собой вчера. Или даже сегодня утром. Как Дим узнал об этом так быстро?
– Тебе кто позвонил?
– Сан Дмитрич.
– Но Машиностроительная – не наш район. Почему Сан Дмитрича занесло на «чужой» труп?
