– Зачем он их убил?.. – это Василий спросил, не Мари.
– Это ты меня будешь выспрашивать? Много чести.
– Я расскажу тебе, что знаю.
– Ты ничего не знаешь. Вырастил черта и сам не заметил. Это часто бывает.
Она поднялась.
– Идем, Вова.
Так и не сказав ни звука, я тоже поднялся. На лице заключенного отразилось отчаяние. Боялся, что мы уйдем сейчас, оставив его наедине с ужасом.
– Он таким и был! – чуть не крикнул Василий.
– Ты о чем?
– Юрий. Не я его вырастил.
– А кто еще?
– Говорю же – он не наш сын! Леночка не могла…
Малахов запнулся.
– Не могла иметь детей?
– Да. Мы ездили в детдом, она хотела… Юра очень ей полюбился, вот и взяли. Усыновили.
– Сколько ему лет было?
– Говорил, одиннадцать.
– Вы усыновили одиннадцатилетнего мальчика? Что за чушь!
Он оскалился.
– На хрена врать? Проверите же. Езжайте и спросите.
Назвал детский дом. Мари кивнула:
– Проверим. Ты мне скажи, как вы додумались взять такого взрослого ребенка? Младенцев полно.
– Ну, вот так… – Василий растерялся. – Да мы не думали, как. Леночка часто ездила в детдом, играла с детками, подарки возила. А тут увидела Юру – и как влюбилась. Давай меня уламывать: возьмем да возьмем. Мне Юра тоже понравился: умный, воспитанный, не сорванец. Молчаливый, но не мямля. Я подумал: а что, нормальный мужик вырастет. Взяли…
– Он жил с вами, пока окончил школу?
– Угу.
– Потом уехал в Киев поступать, и там же остался работать после Политеха?
– Да.
– Ты сказал: он таким и был. Что имеешь в виду? Юра в детстве был жестоким, неуравновешенным?
– Нет. Нормальным был… Тихий такой, без лишней болтовни. Понятливый: один раз скажешь – запомнит. Его и воспитывать не приходилось, уже воспитанный был. С другими детьми бывало: там хулиганят, не в ту компанию влезут, какая-нибудь дурь или водяра, то-се… А он – ничего такого. Учился, Леночке много помогал.
– Знаешь, Василий… я не только вижу, когда врут, но и – как врут. Одни – нагло, на кураже; другие – хитро, соврут чуточку и прислушиваются, словно дорогу щупают. А вот ты врешь со страхом, как ребенок, что прогулял школу.
Мари была права… как и всегда, впрочем. Василия пугал смысл произносимых слов. Он старательно обходил фразами нечто.
– Я скажу – вы не поймете…
– А ты попробуй. Мы из понятливых.
– В нем… – я отметил, что Василий избегает называть Юрия по имени, – в нем что-то было спрятано. Вот как если кто-то очень хороший, то ждешь подвоха. Мягко стелют – жестко спать. Леночка ничего такого не думала: она его очень любила, вот и не удивлялась, что он такой весь идеальный ребенок. Я тоже радовался: у друзей с родными детьми проблем выше крыши, а мой усыновленный – золото. Но иногда думал: странный он. Хоть бы напился или завеялся на ночь куда-то, или подрался… Ну ничего с ним не случалось! Будто не пацан, а бухгалтер-счетовод.
– И не дрался?
– Никогда. Это самое странное. Если пацан не дерется, значит, рохля и тряпка, всем уступает. Но он таким не был, его вся ребятня во дворе уважала. И как он без единого синяка заслужил уважение? Хрен знает.
– Хочешь сказать, ты ждал от него беды? Типа, в тихом омуте черти водятся?
– Да нет, врать не стану. Беды не ждал… просто знал, что странный он, вот и все. А потом…
– Что?
Василий глубоко вздохнул несколько раз.
– Если я отвечу, ты мне ответишь тоже?
– Да.
– Юрий меня сглазил, вот что. Из-за него я Леночку…
– Расскажи.
Он рассказал. Два года назад, незадолго до трагедии, Юрий приехал к родителям погостить в Полтаву вместе со своей девушкой. Тогда у него имелась девушка, на момент суда он уже был одинок. Общались с родителями очень мило, девушка им понравилась, а они – ей. Ее звали Леной, как и приемную мать Юрия. Видно было, что Лена с Юрой любят друг друга. Они много нежничали, заботились, перемигивались меж собой, заканчивали фразы друг за друга, как делают очень близкие люди. Старшая Лена не могла на них нарадоваться, а вот Василий… При виде нежностей молодой пары закралась ему мысль, которая больше не желала уходить и крепла с каждым днем. Запала в глаза разница между Леной-младшей: ласковой, заботливой, душевной, – и Леной-старшей: будничной, вялой, сухой. Василий понял: супруга неверна ему. Она с ним – из удобства да по привычке, а все чувства отдает другому. Спросил напрямик – она отрицала. Василий обозлился, но сразу не дал воли гневу, а принялся искать доказательств. Следил за женой, заглядывал в мобильный, присматривался к ее знакомым, случалось, даже нюхал вечером ее одежду: не пахнет ли мужчиной?.. И вот он нашел, что искал: двусмысленную переписку в Одноклассниках. Накинулся на жену с обвинениями. Она вспылила в ответ: ты, что, шпионил за мной? А он: когда живешь со лживой сукой, то по-честному не выходит! Жена ответила ему в тон, безо всякого раскаяния, нагло. Василий не выдержал – схватил, что попалось под руку, и ударил. А попалась хрустальная ваза – достаточно тяжелая, чтобы проломить жене череп.
В суде Василий и его адвокат упирали на состояние аффекта. Нашли немало свидетелей тому, что по жизни Василий Малахов – мужик нормальный, не агрессивный, безо всяких вспышек. Даже не особо пьющий, хотя и слесарь… А позже, в тюрьме, осознал он правду: не в аффекте было дело, хотя аффект он помнил хорошо – эту кровавую пелену на глазах, сквозь которую сам не видишь, что делаешь. Причина беды – в Юрии. Он проклял приемного отца. Специально выбрал девку, что во всем лучше матери, показал бате, помозолил глаза, а потом еще соорудил какое-то заклятие – и в Василия вселился бес.
Если бы Василий понял это перед судом… то все равно не сказал бы никому, даже адвокату. Во-первых, никто бы не поверил. А во-вторых, слишком страшно было говорить о таком. Он-то слыхал о сглазах, но это такое было – в селах старые бабки что-то ворожат, кому-то мелкие пакости делают. Тому икотка, тому чесотка, этому – приворотное зелье. Но чтобы толковый умный мужик, выпускник института, околдовал собственного батю и настроил на убийство – этого факта мировоззрение Василия вместить не могло. Трескалось и рвалось на куски при попытке впихнуть.
Он перевел дух и глянул на Марину с надеждой. Она ему верила, от того становилось одновременно и легче, и страшнее.
– Что скажешь, госпожа следователь? Есть у тебя объяснение?
– Нет, – сказал Марина. – Не знаю, как и зачем он убил тех троих. И тем более не знаю, зачем – свою мать.
– Но веришь мне?..
– Могу поверить. Только одного не хватает. Если Юрий и вправду убил Лену твоими руками – зачем ему это? Она обижала его? Или ты?
