И она стала шуршать авторучкой по странице блокнота. Записывала долго, то и дело переспрашивая: «Где?.. Как, ты говоришь?.. Когда?..» Поглядывала на меня, улыбаясь краем рта. А когда окончила, принялась за рассказ.
– Значит, так. Я попросила друга из… эээ… службы собрать информацию о несчастных из списка. Понятное дело, Тарасов Конотопов и Катерин Петровских в Украине не один десяток, потому я спрашивала лишь о тех, кто умер в последние два года. Итак. Иван Березин – редактор в журнале «Душа», прописан в Киеве, умер в мае, самоубийство. Катерина Петровская – школьный учитель, киевская прописка, умерла в мае, самоубийство. Следующих мы не знаем. Борис Гмыря – профессор Львовского университета, доцент, пситехник ранга слон. Преподает экспериментальную психологию… преподавал. В феврале покончил с собой. Пситехник, заметь. Не пешка! Но дальше – еще любопытнее. Тарас Конотоп – тоже пситехник ранга слон, а к тому же – майор СБУ. Умер в ноябре прошлого года. Как не сложно догадаться, путем суицида.
– Как именно?
– Неизвестно. В государственных базах данных не указывают жутких подробностей.
– Можно узнать, чем занимались эти люди в прошлом? Если точнее, до 19… года, когда Чертков был усыновлен?
Марина подмигнула:
– Еще бы! Естественно, я спросила об этом. Никаких известий об этом нет. Ни об одном из них. Ни места работы, ни номеров банковских карточек, ни адресов прописки. Кроме одного крохотного упущения: Катерина Петровская была прописана в Тернополе. Эту информацию почему-то не подчистили.
– М-да… Постой. Ты назвала четыре фамилии. А на обороте фото было пять.
Чтобы убедиться в этом, я снова проглядел список:
Олег Мазур
Тарас Конотоп
Иван Березин
Катерина Петровская
Борис Гмыря
– Олега Мазура не нашли, – ответила Марина. – Отнюдь не редкое имя-фамилия, но ни одного не обнаружилось.
– Прекрасно, – сказал я.
– Прекрасно?..
Я остановил машину на обочине. Сплел воедино цепочки своих выводов, подвел итог. Хрустнул суставами пальцев и сказал Марине:
– Попроси свой источник найти контакты Олега Мазура. Он жив. Полковник СБУ. Вероятно, в отставке. Пситехник ранга ладья. Это он убил Юрия Черткова.
Я – гений
Откуда мы знаем, что пситехников нельзя готовить с детства? Чисто теоретический вывод?
Едва ли. Почти в любой учебе дети преуспевают больше взрослых. Они мягки, адаптивны, податливы. Легко впитывают знания, легко приспосабливаются к любой обстановке, формируют новые модели поведения, новые нейронные связи. Дети – идеальные ученики. Кто-то должен был попробовать сделать ребенка пситехником!
Предположим, этот эксперимент поставили в богом забытой Тернопольской области – подальше от научных центров, пситех-академий, густонаселенных мегаполисов. Конечно, силовые структуры курировали эксперимент. И, конечно, он окончился провалом. Иначе и не могло быть – практика лишь подтвердила теорию. Дети слишком хрупки для пси-тэ, слишком слаб фундамент.
Что такое провал эксперимента? Если бы неудача выражалась лишь в том, что дети не смогли овладеть пситех-методиками, то данные были бы обнародованы. Однако никогда в жизни я не слышал о Тернопольском опыте, а прошлое всех его участников старательно затерто, удалено из архивов. Стало быть, случилась трагедия. Кто-то из детей получил тяжелое расстройство психики, либо погиб. Кто-то?.. Пожалуй, мы можем с уверенностью говорить, кто именно: высокая темноволосая девочка с хорошо отработанной улыбкой. Четвертая слева на общем фото.
На беду экспериментаторов, там был мальчик – тот, что замирал от волнения, стоя рядом с темноволосой. Юрий Чертков. Мы не знаем, что стало с остальными детьми, но мальчик сбежал – это несомненно. Добрался в другой город, нашел приют в детском доме, потом обрел новых родителей. Учился в школе, поступил в институт. И все годы продолжал совершенствовать то искусство, началами которого овладел при эксперименте. Практиковался самостоятельно, понемногу, каждый день. Тренировался, отрабатывал приемы на случайных знакомых. Ему потребовалось больше десяти лет, но в итоге он достиг уровня ладьи. Или даже на полголовы выше.
Думал ли он о мести? Конечно, вне всяких сомнений. Думал ли он только о мести? Нет. Пытался наладить нормальную жизнь. Нашел прибыльную работу, купил квартиру, завел отношения с девушкой. Мысли о мести годами сидели в глубине сознания, он сдерживал их, не давал выхода… Но что-то послужило толчком, некое событие запустило механизм. Полагаю, это было связано с девушкой. Когда Юрий позволил себе влюбиться, он вступил на опасную почву. Любовь активировала воспоминания о детской травме. Подавленные и вытесненные чувства ожили, всплыли на поверхность. Ситуация стала рискованной. И тут Юрия угораздило познакомить девушку с родителями. Василий Малахов – приемный отец Юрия, простой мужик из тех, кто уверен, что уважение нужно заслужить кулаками. Может быть, он неуклюже пошутил на счет подруги Юрия, а может – скорее – ляпнул нечто вроде: «Вот молодца! Наконец выкинул из головы свою детсадовскую любовь! Давно пора!..» Но нет, Юрий отнюдь не забыл. Возможно, старался забыть. Но сейчас старая боль вспыхнула с полной силой. Он дал сдачи.
Это оказалось очень просто. Юрий прежде не думал, что убить – настолько легко. Он знал приемного отца много лет, видел всю его изнанку, помнил каждую трещинку в фундаменте. Одна была особенно глубока: подозрительность, недоверие к близким, зачаток паранойи. Юрий вогнал шпильку в эту трещину. Хватило пары ключевых фраз, сказанных в нужную минуту, усиленных волевым импульсом. Контур заработал. Василий начал подозревать жену, и чем сильнее подозревал – тем тщательней за нею следил, тем больше находил «улик», тем больше пищи получала паранойя. Пожалуй, Юрий не ожидал того, что случилось потом. Хотел лишь слегка помучить приемного отца… однако спустя две недели Василий Малахов в приступе ревности убил жену. Вот тогда Юрий окончательно поверил в свои силы.
Больше года ему потребовалось, чтобы разыскать старых обидчиков. Уничтожить их оказалось куда проще, чем найти. Ноябрь… февраль… а в мае – двое подряд. Сначала Юрий следил за своими жертвами, строил психологические портреты, подолгу высматривал болевые точки. Потом уже не тратил на это времени – научился бить быстро и метко. Он совершенствовался, оттачивал навык. Вместе с навыком пришла и небрежность: он допустил две ошибки подряд. Одна – фото, которое следовало бы уничтожить, – объяснялась простой ностальгией. Это фото – единственная память, что осталась у Юрия от первой любви. Но само по себе фото еще не говорило ни о чем. Вторая ошибка была хуже: он позволил свидетелям увидеть себя в гостях у жертвы. Так мы вышли на его след, и Дим – пситехник ранга ладья – атаковал Черткова. Как удалось Юрию справиться? Не знаю. Даже догадки нет. Но он выполз…
Однако смерть Дима не прошла безнаказанно. Прошлые жертвы умирали тихо, с безобидной пометкой «самоубийство». Но гибель сотрудника прокуратуры, да еще пситехника, попала в СМИ. Последний человек из списка смертников прочел об этом. Задумался, сопоставил факты, сделал выводы. Разузнал о судьбе своих бывших сослуживцев, встревожился и решил действовать. Нападение – лучшая оборона. Когда Юрий вышел из зала суда, этот человек выследил его и застрелил.
