На поверку такая стратегия как нельзя лучше подошла для управления Bache, обстановка в которой со временем делалась все более нездоровой. Во многом это было закономерно: решение Гарольда привлечь новых партнеров фактически спасло фирму, но одновременно сформировало благоприятную среду для разного рода интриг, которым не было конца. После вливания нового капитала доля самого Гарольда в Bache едва достигала 10 %. Любой из его новых партнеров мог поставить на фирме крест, пожелай он вывести из ее капитала свою долю. А поскольку большинство партнеров сделали взносы из своих личных средств, каждый желал обладать в Bache влиянием не меньшим, чем у Гарольда.
В такой ситуации Гарольду приходилось заботиться о внутреннем равновесии в фирме, чтобы партнеры не переругались. Он разделил сферы ответственности таким хитрым образом, что ни один из них не обладал правом решающего голоса. И это было правильно, поскольку едва одному партнеру доставалась малая толика влияния, как остальные начинали воспринимать его как угрозу и делали все возможное, чтобы оттереть счастливчика от власти. Каждый партнер цепко держался за «свой край одеяла», не желая уступить даже малую часть другим, и в то же время, оставаясь под ревнивым пристальным наблюдением остальных, был лишен возможности урвать себе кусок побольше. В итоге Гарольд в совершенстве освоил науку манипулирования самолюбием партнеров Bache, от которых зависела ее судьба. Понятно, что царившие в Bache атмосфера раздоров и напряженная борьба мешали создать эффективную управленческую команду и постепенно Bache превращалась в прибежище для бездарей и посредственностей.
Названия должностей со временем утратили свое прямое значение, подразумевающее определенный круг обязанностей, и служили лишь для услаждения самолюбия их обладателей. К началу 1960-х гг. по коридорам Bache важно фланировали более 70 вице-президентов, и каждый пекся лишь о том, чтобы не уступить ни пяди своих полномочий, пусть даже самых незначительных, конкурентам. Разросшаяся бюрократическая надстройка лишала фирму гибкости и отпугивала менеджеров.
К 1968 г. Bache практически вернулась к той форме управления, какая существовала на момент смерти Джулеса: контроль за деятельностью сосредоточивался в руках одного человека при полном отсутствии официально назначенного преемника. Наконец, уступив давлению со стороны старейших партнеров, 73-летний Гарольд решился назвать того, кто станет новым президентом Bache. Он остановил свой выбор на Гарри Джейкобсе, на тот момент возглавлявшем отдел синдицирования, и сообщил партнерам, что в апреле официально объявит о новом назначении.
Однако нового назначения так и не последовало. Никогда. 15 марта 1968 г. водитель такси, который всегда возил Гарольда, прибыл, как было заведено, на Парк-авеню к дому главы Bache, чтобы отвезти его в офис. Не застав Гарольда, который всегда в это время поджидал машину, шофер удивился. Он постучался в дверь, и ему открыла жена Гарольда Элис. Однако она не могла сказать, почему супруг задерживается, — по многолетней привычке они с мужем спали в отдельных комнатах. Вместе с водителем встревоженная Элис прошла к спальне Гарольда. Когда на стук в дверь он не отозвался, они вошли и застали его в постели мертвым — он скончался во сне от сердечного приступа.
Во второй раз в истории Bache смерть ее главы ввергла фирму в хаос. Высшее руководство проводило бесконечные совещания, абсолютно бесплодные. Непрекращающиеся свары в Bache тянулись почти месяц. Наконец 11 апреля фирма сделала официальное заявление: отныне в руководстве не будет лица, облеченного высшей корпоративной властью. У руля встанут три главных соперника, претендующие на власть. Полномочия были поделены следующим образом: на Гарри Джейкобса возложили функции президента, Джон Лесли, бухгалтер и юрист фирмы, становился исполнительным директором, а казначей Bache Роберт Холл — финансовым директором.
Новая структура разделения власти сложилась в результате сложной интриги, инициированной Лесли — наименее вероятным преемником Гарольда. У Лесли практически отсутствовал опыт в главном бизнесе Bache, так как со дня поступления в фирму в 1955 г. он занимался лишь правовыми и бухгалтерскими проблемами и финансовым учетом. Фондовый рынок меньше всего интересовал Лесли — многие годы сотрудники фирмы перешептывались за его спиной, что у него сроду не было ни одной акции. Зато Лесли страстно жаждал власти и престижного положения главы фондовой компании.
Лесли был родом из Вены. Он привык держаться отчужденно, и многие считали его напыщенным индюком. В отличие от открытого и общительного Гарольда, Лесли почти не удостаивал коллег вниманием, те же, в свою очередь, утверждали, что со своими ледяными липкими лапками тот больше смахивает на покойника, чем на живого человека. Превыше всего Лесли ценил формальности: он никогда никого не называл по имени и всегда требовал, чтобы к нему обращались только официально, «мистер Лесли». Он не упускал случая лишний раз упомянуть, что удостоился титула почетного генерального консула Австрии, и на всех официальных мероприятиях фирмы неизменно появлялся с соответствующими знаками отличия и медалями.
В последующие после назначения новой команды месяцы Лесли активно набирал очки в фирме, давая понять, что возьмет на заметку всякого, кто не поддержал его, и еще припомнит им этот факт. Тактика Лесли принесла плоды, и в апреле 1969 г. он получил пост председателя совета директоров. И надо заметить, у него не оказалось ни одного реального конкурента.
С тех пор тон в фирме задавали присущие Лесли косность и формализм, они распространились во все сферы. И даже в мужской уборной по указке Лесли вывесили табличку, призывающую «сливать за собой воду». Дабы еще больше усилить свои позиции, Лесли опутал деятельность Bache замысловатой паутиной всевозможных комитетов, способных раздробить полномочия любого, кто дерзнул бы претендовать на его пост, а ему самому позволяли ловко манипулировать интересами высших руководителей фирмы, натравливая их друг на друга. Интриги и политиканство в Bache приняли облик форменной партизанской войны, когда продвижение по карьерной лестнице определялось способностью устранить со своего пути конкурентов. Руководители то и дело затевали друг против друга расследования, призванные вскрыть махинации с отчетностью по расходам, и ревностно выискивали у противной стороны малейшие нарушения. Если это не срабатывало, в ход пускали ту же тактику, только в отношении подчиненных «противника». Жизнь в Bache делалась день ото дня все гаже.
Но, как ни странно, сама жизнь подтвердила правильность назначения Лесли. Спустя какие-то месяцы со дня его назначения Уолл-стрит рухнула в финансовую пропасть, и биржевое сообщество охватила паника. На смену благоденствию 1960-х гг., когда промышленный индекс Доу-Джонса способствовал головокружительному росту фондового рынка, пришли времена, когда он начал неумолимо падать. Bache потеряла миллионы, и ей следовало поставить крест на мечтах о развитии, чтобы выжить.
И тут Лесли выступил поборником программы безжалостного сокращения расходов. Он урезал штат фирмы почти втрое, с 7,2 тыс. до 2,5 тыс. сотрудников. Он пачками распродавал офисы региональных отделений фирмы, а то и попросту закрывал их. Он сумел привлечь 40 млн долл. нового капитала, выпустив в 1971 г. акции фирмы на свободный рынок. Однако когда в середине 1971 г. фондовый рынок вновь ожил и конкуренты принялись наращивать мускулы, Bache все еще плелась прежним курсом жесткой экономии, из-за чего стремительно сдавала свои позиции на Уолл-стрит.
