«Прямо-таки патологический тип, — пробормотал себе под нос Мэррон и спустя минуту предложил: — А что, если мы соберемся на квартире Уолли Аллена?»
С тех пор, как Дарр притащил старого дружка в Bache, он снимал жилье в паре кварталов от офиса. «Отличное местечко, — говорил Мэррон, — достаточно близко, чтобы отлучиться туда на часок во время перерыва, не вызвав лишних подозрений». Однако Генри забеспокоился, ведь Аллен знал Дарра гораздо больше, чем все они. Почем знать, можно ли ему доверять?
«Не думаю, чтобы с Уолли возникла проблема, — ответил Мэррон, — может, он и получил место благодаря Дарру, но вряд ли такой уж большой его поклонник».
В этом Мэррон не ошибался. Аллен легко согласился, чтобы встреча прошла у него дома, и пообещал держать все в тайне.
В октябре, когда проходил общий сбор отдела, планы «заговорщиков» приняли четкие очертания. Весь штат Дарра собрался на Манхэттене, и совещание началось. Сначала Дарр говорил о результативности продаж в предыдущем квартале, потом была презентация новых сделок, запланированных к продаже в этом квартале. Все слушали и делали пометки. Потом наступило время перерыва. Все поднялись и поспешили в ближайшие рестораны. В общей сутолоке эти пятеро вежливо отклоняли все предложения о совместном ланче — у них были другие планы.
Поодиночке они покидали офис Bache на Голд-стрит, 100, держа курс на юг к квартире Аллена в доме, где когда-то размещалась компания Excelsior Power, построившая в 1888 г. первую угольную теплоэлектростанцию на Манхэттене. В 1979 г. в ходе реконструкции старинное кирпичное здание было переделано в жилой дом — проект, который наверняка участвовал в какой-нибудь налоговой схеме и помог кому-то минимизировать налоги. Хейес и прочие по одному поднимались в квартиру Аллена. Через безликий скучный вестибюль Excelsior по длинному коридору к маленькому современному лифту, затем на пятый этаж, а там — через покрытый ковром холл в конец коридора к самой дальней квартире.
Жилище Аллена было обставлено просто. По полу были разбросаны большие подушки и футоны, и каждый из гостей мог приспособить их под удобное сиденье. Прихватив из холодильника Аллена несколько бутылок пива, они сидели в гостиной, нервно переговариваясь в ожидании, когда подтянутся остальные, — обсуждали великолепный вид из окна на Бруклинский мост и подшучивали над слишком минималистской обстановкой Аллена. Кто-то предложил назвать их небольшую группу в честь места, где они впервые собрались. И впоследствии их встреча именовалась в Bache не иначе, как первое официальное собрание «Футонской пятерки».
Председательствующего не было, и дискуссия покатилась сама собой, напоминая сеанс групповой психотерапии, только без психотерапевта. Первым начал Д’Элиса, в подробностях описавший все, что узнал от Синклера и Госьюла. Затем слово взял Генри и рассказал о разговоре с Личем. Все, однако, понимали, что имеющаяся информация — слишком зыбкое основание для практических действий. Требовалось что-то более убедительное.
И тогда Д’Элиса обратился к Аллену. «Послушай-ка, ты ведь знаешь Джима дольше, чем кто-либо из нас, — начал он, — что тебе известно о нем? Не доводилось ли тебе раньше слышать о чем-нибудь подобном?»
Аллен пожал плечами. Оказалось, что он знает о темном прошлом Дарра еще меньше, чем остальные.
Почти целый час эти пятеро спорили, что делать дальше. Они говорили о «серебряном» кризисе и о том, что рискуют потерять работу, если их планы провалятся. Еще они говорили, что надо заранее договориться, что делать, если Дарра уволят. Они решили, что в этом случае отдел надо передать Хейесу, который будет управлять им или на постоянной основе, или на временной, пока фирма не найдет нового начальника. Однако самое важное решение состояло в том, чтобы продолжить расследование. Д’Элисе поручили снова связаться с Госьюлом и выудить из него побольше информации. Было договорено также, что каждый по-тихому расспросит своих коллег и знакомых в бизнес-сообществе. Хейес предложил узнать, кому Bache поручает расследовать проступки брокеров, чтобы передать этим людям запрос относительно Дарра.
Встреча подошла к концу, казалось, будущие шаги намечены правильно, и никто из присутствующих в тот момент не осознал, что они не поняли друг друга в главном. Как считал Хейес, все согласны с тем, что ему следует немедленно передать всю информацию о Дарре службе безопасности фирмы, однако остальные полагали, что Хейес будет ожидать, пока наберется больше компромата на Дарра. Как показали дальнейшие события, это недопонимание стало роковым.
Возвратившись в Вашингтон, Хейес сразу позвонил сотруднику юридической службы Bache, которого знал лично. «Возникла проблема, — сказал он, — кое-кто из сотрудников Bache подозревается в незаконных действиях. Боссы этого человека еще не в курсе дела, поскольку компрометирующие сведения пока не нашли подтверждения». — «Отлично, — ответил юрист, — вы правильно поступили, поставив нас в известность». Он пообещал, что с Хейесом скоро свяжется их человек, который занимается этим вопросом. Через два дня Хейесу позвонил Билл Джонс, глава службы безопасности Bache, в прошлом — агент ФБР. Хейес сообщил ему, что у сотрудников отдела налоговой защиты имеются основания считать, что их босс на прежнем месте работы был замешан в незаконной деятельности. Следующие несколько часов Джонс в подробностях расспрашивал Хейеса обо всем, что тот знал: о слухах насчет Josephthal, о продававшихся через Bache сомнительных сделках, о вранье Дарра про свое военное прошлое.
В этом телефонном интервью Хейес выложил абсолютно все, что знал о Дарре. Джонс поблагодарил его и пообещал позже снова связаться с ним. Довольный Хейес повесил трубку, радуясь мысли, что даже если их затея устранить Дарра не выгорит, нужные люди все равно уже поставлены в известность о грязном прошлом начальника отдела налоговой защиты.
А Джонс с удовольствием занялся расследованием делишек Дарра. После разговора с Хейесом он связался с каждым участником «Футонской пятерки». Он звонил и Дугласу Кеммереру в Сан-Франциско, который подкидывал участникам группы все новые сплетни.
Услышав, по какому поводу ему звонит Джонс, Д’Элиса переполошился. Это слишком преждевременно. Видимо, кто-то успел проболтаться, решил он, греша на Кеммерера. У него самого еще не было информации, которую он рассчитывал получить. И Д’Элиса принялся спешно названивать Госьюлу. Он потребовал, чтобы юрист был более откровенен с ним.
«Ты уже все равно проговорился, что с Дарром неладно, — умолял Д’Элиса. — И должен сделать следующий шаг, а иначе все запутается, и тогда у нас пострадают многие».
«Видишь ли, Джон, это не так-то просто, — не уступал Госьюл, — в настоящий момент я налаживаю деловые связи с Bache. Мне не хотелось бы, чтобы все мои усилия пошли насмарку».
«Но, черт побери, Алан, если тебе известно что-то компрометирующее, ты просто обязан рассказать об этом», — уже почти кричал Д’Элиса.
Несколько мгновений Госьюл боролся со своей совестью. Он от души хотел помочь Д’Элисе, но опасался, что в конечном счете его откровенность выйдет боком ему самому. Он взвешивал все «за» и «против», все еще сопротивляясь натиску Д’Элисы. А ладно, гори оно все синим пламенем!
