Мэнли согласился, и Питтман переключил его на одного из своих сотрудников, чтобы они обсудили возможные изменения. Несколько недель Питтман, по его словам, анализировал показатели сделки и вносил коррективы. Затем снова связался с Мэнли и сообщил, что теперь сделка выглядит вполне сносно и ее утвердили. Более того, ее уже внесли в план розничных продаж Pru-Bache.
В тот день Мэнли принесли и окончательный вариант инвестиционного проспекта. Просматривая его, он обнаружил, что в скорректированном виде сделка почти не отличается от первоначальной, отклоненной Prudential-Bache по причине слишком высоких инвестиционных рисков. Предполагаемая цена покупки объекта недвижимости осталась прежней; прогноз эффективности товарищества остался прежним; не претерпел изменений и анализ ситуации на рынке недвижимости штата Калифорния — как и прежде, он выглядел неутешительно. Единственным изменением, которое, по всей видимости, и превратило сделку в приемлемую с точки зрения Питтмана, стало существенное увеличение размера комиссионных Pru-Bache.
В течение трех месяцев товарищество было продано. Инвесторы, вложившие в него свои деньги, понесли громадные убытки.
Джордж Болл, от души смеясь, разглядывал огромную уродливую статую, изображавшую женщину, кормящую грудью младенца. Это был шутливый приз, полученный им в ноябре 1984 г. на церемонии проводов в отставку президента Prudential Insurance Дэвида Шервуда. По давней традиции компании эту статую вручали самому отстающему члену корпоративного семейства Prudential с намеком, что пора взяться за ум и начать подкармливать мамашу Pru.
Джордж Болл уже два года как возглавлял фирму, и ее дурная работа начала всерьез раздражать его. Pru-Bache постоянно «истекала» деньгами: только за первые девять месяцев текущего 1984 г. ее убытки достигли почти 105 млн долл., и 22 октября 1984 г. материнской компании пришлось вложить в нее дополнительно 10 млн, чтобы сохранить Pru-Bache на плаву. Надежды на то, что с приходом Джорджа Болла она возьмет наконец головокружительный старт к успеху, рассеялись как дым.
Сам же Болл, казалось, ничего так страстно не желал, как избавить фирму от клейма неудачника. Следовало принять срочные меры, чтобы убыточные подразделения Pru-Bache незамедлительно начали приносить прибыль, причем громадную. Лишь считаные подразделения пока способны на это, и первое среди них — отдел прямых инвестиций. Если бы каждое из отстающих подразделений научилось бы действовать так же эффективно, фирма почти наверняка смогла бы добиться стабильной прибыльности, считал Болл.
Он решил устроить презентацию статуи и тем самым подхлестнуть свое воинство и заставить его приносить фирме прибыль. 26 ноября он написал очередную боллограмму, в которой говорилось о присуждении фирме этого постыдного «приза» и о его символическом значении. Он указывал, что это — позор, которого не желает себе ни одна компания в составе Prudential.
«Я мечтаю поскорее избавиться от этой статуи, что станет возможным, когда мы заработаем целое море прибыли, и пусть она перейдет к какому-нибудь другому бедолаге, которого Prudential пригрела под своим крылом, — говорилось в боллограмме. — Добиться этого быстро — вот одна из наших первостепенных задач».
В конце боллограммы он приписал лозунг, который отныне должен стать девизом его фирмы: «Прочь статую! Убыткам — нет!»
Дабы никто из подчиненных не проигнорировал боллограмму, он каждому разослал по электронной почте файл с изображением статуи. По контуру картинки шла подпись алыми буквами, гласившая: «Убыткам — нет!»
В течение полугода с того дня, как Питтман взял в свои руки руководство отделом комплексной экспертизы сделок по недвижимости, облик отдела изменился до неузнаваемости. Левайну указали на дверь; Фредди Котек, Лорен Макненни и Джефф Талберт тоже покинули фирму. Словом, повторилась та же история, что и в отделе комплексной экспертизы сделок с объектами энергетики, когда там руководителем поставили Питтмана: из фирмы постепенно выдавливались все компетентные и принципиальные сотрудники, которые своими вопросами стопорили механизм денежной машины.
На излете 1984 г. трансформация отдела прямых инвестиций была завершена. Во главе его стоял Джим Дарр, в прошлом брокер. За комплексную экспертизу сделок отвечал Питтман, в прошлом брокер. Группа подчинялась Шерману, в прошлом брокеру. Руководство фирмой в целом осуществлял Джордж Болл, в прошлом брокер. Таким образом, все, кто занимал в фирме ключевые позиции по надзору за ее деятельностью, вышли из брокерского бизнеса, имея за душой опыт продаж, и только. Мерилом успеха для них было то количество долларов, которые можно содрать с клиентов Prudential-Bache.
В высшем руководстве фирмы только один человек, контролировавший отдел прямых инвестиций, не был выходцем из брокерского бизнеса — Лорен Шехтер, генеральный юрисконсульт. Но к концу 1984 г. у него было по горло собственных дел. Даже будучи главным блюстителем законности в Pru-Bache, он не мог уделять должного внимания тому, что творилось в подразделении, торговавшем долями в товариществах.
В тот год Шехтер был слишком занят объяснениями с Комиссией по ценным бумагам и биржам по поводу дел Pru-Bache. Он отчаянно старался воспрепятствовать намерению регуляторов выдвинуть одно из самых крупных за всю его историю обвинений против крупнейшей финансовой компании.
Глава 10
Волны теплого воздуха из включенного на полную мощность кондиционера распространялись по конференц-залу. И хотя утро 21 февраля 1985 г. выдалось морозным, духота в помещении досаждала пятерым сидевшим в зале людям, и они беспокойно ерзали в своих креслах. Судя по всему, наибольший дискомфорт испытывал Ричард Саккулло, управляющий самым крупным филиалом Prudential-Bache в Атланте.
На часах было 9.45 утра, и Саккулло с тоской ожидал того момента, когда эти двое снова вцепятся в него. Шел второй день допроса, которому подвергли его юристы Комиссии по ценным бумагам и биржам, специально присланные из Вашингтона. Чем дальше шло расследование, тем меньше юристам верилось в искренность заверений Саккулло и представителя юридической службы Prudential-Bache, будто в фирме делается все возможное, чтобы брокеры неукоснительно блюли букву закона о ценных бумагах.
Юристы SEC Джэред Копель и Карен Шапиро сидели по одну сторону стола совещаний, а Саккулло и заместитель генерального юрисконсульта Prudential-Bache Патрик Финли — по другую. Копель, назначенный SEC ответственным за расследование, пристально наблюдал за допрашиваемым, пока тот отвечал на его вопросы. Саккулло был человеком довольно представительного вида, в годах, с редеющими каштановыми волосами. Он производил впечатление весельчака. В системе Pru-Bache он был фигурой значительной. И хотя Комиссия уже однажды ставила ему на вид за невыполнение надзорных функций, Саккулло все равно ходил в любимчиках у Боба Шермана, и его твердая уверенность, что фирма не даст его в обиду, ничуть не поколебалась.
Саккулло уже понял, что на этот раз выйти сухим из воды будет непросто. Следователи Комиссии всерьез прихватили их. В ходе проверки документации Копель вскрыл многочисленные не вызывающие сомнений связи между отделением, которое возглавлял Саккулло, и Джозефом Льюго, темной личностью из Флориды. Собранные доказательства указывали на то, что филиал Prudential-Bache в Атланте в преступном сговоре с Льюго занимался манипулированием цен на акции.
