Теперь, когда супруги Витт пересекали российскую границу, София не переставала думать об обещанной встрече…
На таможенной заставе в версте от городка Васильков были пройдены необходимые пограничные формальности, и вскоре супруги Витт могли продолжить свой путь. Графиня Витт спросила у командовавшего заставой офицера, где бы она могла видеть русского князя Потемкина.
– Князя Потемкина? – удивленно вскинул выцветшие брови комендант. Иностранка, которая с первой минуты пребывания в Российской империи потребовала встречи с князем Потемкиным, показалась ему крайне сомнительной персоной. – А зачем вам князь понадобился, сударыня?
– Речь идет о деле государственной важности, – нимало не смутившись, ответила София. – К глубокому моему сожалению, мы не можем посвятить вас в него.
Уверенность, прозвучавшая в голосе красивой иностранки, смутила офицера. В этой польской даме было нечто, исключавшее возможность сопротивления ее воле. Она была так самодостаточно прекрасна, так непререкаемо уверена в своей правоте и победе, что комендант поспешил удовлетворить ее просьбу. Он кликнул ординарца и распорядился, чтобы польскую чету провели к князю. Потемкин, как выяснилось, инспектировал артиллерийский парк, располагавшийся в городке.
Смелость Софии отнюдь не передалась ее мужу. Слова жены о «важном государственном деле» вызвали у Юзефа Витта острое чувство опасности.
– Софи, – по-французски обратился он к жене, – зачем ты сказала этому москалю о каком-то важном государственном деле? Какие дела могут связывать тебя с первым вельможей русского двора? Или ты вообразила, что приехала в гости к королю Речи Посполитой? Здесь знают цену словам и, уверяю тебя, умеют заставить за них расплачиваться!
– Успокойся, Юзеф, – холодно ответила ему София. Она привыкла к вечным пререканиям с мужем и не смущалась подобными пустяками. – Ни о чем не спрашивай и положись на меня. Я еще до конца не решила, как начать разговор с князем. Но уверена, что наши связи в Европе будут ему интересны.
Польской чете дали в сопровождение троих верховых драгун. Двое нижних чинов предусмотрительно ехали позади супругов, а старший, молоденький подпоручик, – рядом с ними.
Юный офицер, сопровождавший Виттов, решился поговорить с очаровательной польской дамой по-французски. При этом он совершенно не обращал внимания на ее мужа.
Поначалу болтовня подпоручика раздражала Софию, но потом тема разговора показалась ей интересной.
– Недавно тоже один объявился в Василькове, – весело болтал драгунский офицерик, – тоже, как и вы, говорил о деле, якобы государственной важности. Рассказывал о себе небылицы, назвался Василием Баранщиковым. Говорил, что сам из нижегородских купцов, волею судьбы заброшенный на чужбину. Рассказывал, что прослужил несколько лет янычаром у самого турецкого султана. Сначала просился к коменданту премьер-майору Стоянову. А потом случайно узнал, что здесь находится сам Потемкин. Говорит, пустите, братцы, меня к князю Потемкину, я участвовал в затоплении кораблей в константинопольском заливе. Уверял, что это может пригодиться нашему флоту при штурме султанской столицы. Я, говорит, переодевшись в греческую одежду, через турецкие, молдавские и польские земли пришел сюда пешком…
– Мы объясняем ему, что у нас с султаном сейчас мир, – иронизировал рассказчик, – а он все за свое. Мир с султаном водить, к войне готовым быть!
– Неужели князь намеревается штурмовать Константинополь? – взволнованно спросила графиня Витт. – О как бы этого хотели несчастные греки, страдающие под гнетом Оттоманской Порты!
– Что вам до греков, пани? – удивился офицерик. – Вы же полячка…
– Я родилась на острове Хиос, – гордость, прозвучавшая в голосе польской графини, несказанно удивила поручика. – Вы говорите с гречанкой…
– Тогда князь Потемкин и вправду будет вам рад, – решил за своего командующего молодой офицер. – Григорий Александрович питает слабость к грекам и даже превосходно говорит по-гречески… Забавно так со стороны послушать: «Калимера – калиспера – теканис кала…» Особенно последнее, про «Текани-с-кола» потешно! Я лично так рассуждаю, сударыня: если уж кому кол в задницу, пардон, забили, то тут уж не теканешь! Точнехонько из загривка острие и выйдет! Мне-то вы можете иметь полное доверие в этом деликатном вопросе, вельможная пани гречанка: мы тут недавно, как харцизов словили, забавлялись… А так-то на колу подолгу живут – иные по дню, а иные – и по два!
* * *
Кортеж четы Витт подъехал к деревянным рогаткам, преградавшим дорогу. Усатые гренадеры объявили, что ехать надо стороной, поскольку за оцеплением ведутся военные маневры.
– И что же случилось с этим москалем, которому удалось бежать из Стамбула? – поинтересовался Юзеф Витт, заметно оживившейся после рассказа о столь любимом вельможной шляхтой в стародавние времена смертном наказании. – Тоже на кол набили? Вот это я называю серьезным подходом к делу устрашения государственных преступников!
– С Васькой Баранщиковым? За что его-то на кол? Его в ставку Потемкина отослали, вон она на пригорке. Сидит себе под арестом… – охотно пояснил подпоручик. И, улыбаясь добавил: – Как бы вам, сударыня, под арестом не оказаться, если вздумаете плести князю небылицы!
София не стала больше слушать юного болтуна и, пришпорив свою лошадь, поскакала в ту сторону, где располагалась ставка Потемкина.
– Стой, барыня, – кричали ей вслед солдаты из оцепления, – нельзя туда, там пушкари стреляют.
– Вот бисова девка! – рассмеялись конвойные драгуны. – То-то пану счастье привалило, не жинка, а огонь!
Витт понял общий смысл сказанного по интонации говоривших и недовольно поморщился: сколько еще насмешек ему придется выслушать из-за этой греческой ветренницы, опозорившей знатный польский род! Вслед за женой благоразумный граф не поскакал, как военный человек справедливо рассудив, что там можно и на случайное ядро нарваться, да и часовые имеют все основания выстрелить по несущемуся неизвестно куда через их цепь всадника. Пан Витт предоставил супруге самой испробовать судьбу. Что же до него, то перспектива остаться вдовцом с некоторых пор его отнюдь не смущала.
* * *
В это время на пригорке князь Потемкин в подзорную трубу наблюдал за стрельбами. Прозвучала команда «пли!». Князь посмотрел на мишени – они были невредимыми. «Циклоп» напряг свой единственный глаз, но, увы, мишени оставались целехонькими. Пушки почему-то молчали, что привело князя в крайнее негодование.
– В чем дело? – закричал он.
– Всадник на поле, – испуганно объяснил адъютант и указал вниз на равнину, – сюда скачет во весь опор. Пушкари боятся его зашибить.
Потемкин опять поднял подзорную трубу и не поверил своему единственному глазу. К его ставке быстро приближалась неизвестная всадница…
Когда всадница оказалась вне досягаемости пушечных выстрелов, артиллерийский офицер все же дал команду стрелять. София чуть не упала с лошади. В клубах порохового дыма на нее удивленно смотрел рослый военный, непослушные, растрепанные волосы которого небрежно падали на плечи. В одно мгновение она узнала этого человека, которого уже видела однажды – в огне алтаря эллинского города Борисфен.
