Невысокая, крепко сбитая женщина вышла из таверны и, повернувшись к кричавшему, проорала:
— Was ist los?
[2]
— Raubers mit messern! Morders! Ausreissen!
Он прекрасно все понял, ибо кричавший просто развил то, что прокричал, до этого: «Грабители с ножами, убийцы! Спасайся кто может!»
Женщина из таверны стояла разинув рот.
Когда он пробегал мимо нее, спеша на шум в конце улицы, женщина отскочила от двери. Кричавший мужчина перепрыгнул через сточную канаву на пустую дорогу и побежал дальше. Через какое-то мгновение его и след простыл.
Услышав звон мечей, он вытащил свой из ножен на спине.
Теперь он мог разглядеть темные фигуры, вовлеченные в яростную схватку. Пока бежал, увидел, как двое из них упали. Остальные разбежались, один пустился в погоню за другим.
Еще не добежав до перекрестка, он знал, что перпендикулярная дорога направо уходит на мост и теряется в темноте, а налево спускается к морю. В этой стороне было настолько светлее, что ему удалось разглядеть две бегущие фигуры.
Он бы помчался за ними, если бы не услышал стон.
Первое тело, на которое он наткнулся, не подавало признаков жизни. У мужчины было перерезано горло. Хотя он был незнаком, на рукаве его легкой кольчуги виднелась эмблема Дугласов. У второго мужчины, тоже мертвого, была другая эмблема, указывающая на то, что он англичанин, служащий лорду Клиффорду.
Снова услышав стон, он взошел на мост, где все было окутано кромешной тьмой, и нашел то, что с самого начала своих поисков боялся найти.
Наклонившись, осторожно ощупывая мускулистое, покрытое кольчугой плечо, он встревожено спросил:
— Уилл, это ты? Скажи же что-нибудь, дружище!
— Гар…
Лежащая фигура шевельнула рукой, пытаясь ее поднять.
Позвав на помощь, он встал на колени рядом с Уиллом Дугласом и схватил эту руку, руку, которую помнил такой сильной и твердой.
Больше она такой не была. Она вяло лежала в его руке.
— Принесите факел, кто-нибудь!
Затем, не уверенный, прокричал он это по-английски или по-немецки, он прокричал снова на обоих языках и смачно выругался, не услышав ответа.
Он осматривал Уилла, насколько позволял свет, но ран не находил. Не было ни крови, ни отверстия в тяжелых доспехах. Но он был уверен…
— Халдейн, — пробормотал Уилл. — Бен Халдейн, Гар. Найди ублюдка и отправь его…
Он резко втянул воздух, что-то заклокотало у него в горле, и больше он ничего не сказал.
Слезы заструились по щекам Гарта…..
Лицо его было в слезах, а горло все еще болело от напряжения, когда он проснулся в Суитхоуп-Хилле в маленькой комнатке, которая временно принадлежала ему.
Не в состоянии дольше оставаться в постели, когда в голове вертятся данцигские события, а душа болит от воспоминаний, которые они разбередили, он встал. Быстро натянув штаны, сапоги и кожаный жилет, умылся холодной водой прямо из стоявшего на умывальнике кувшина. Затем, проворно обтершись грубым полотенцем, отправился на улицу, чтобы наполнить легкие бодряще прохладным утренним воздухом.
Серый рассвет прогнал звезды, но половинка луны плыла высоко в небе над темным западным горизонтом. Небо на востоке было чуть светлее.
Он зашагал на конюшенный двор через сад, очевидно, обеспечивающий кухню овощами и зеленью. Сад отделяла живая изгородь из шиповника. Запахи, витающие в воздухе, были знакомы ему с детства, напоминая о материнском саде.
Он не стал бы выводить свою лошадь после четырех с половиной дней пути. Хоть они и ночевали в Линлитгоу, а потом в Далкейте, его коню нужно как следует отдохнуть. Но конюшня принцессы легко может предоставить свежую лошадь.
В конюшне он нашел Ангуса Грэма, старшего конюха, с которым познакомился днем ранее, занятого упряжью и сбруей. Среднего возраста, с дубленой кожей, Ангус приветствовал его с уважением, но без подобострастия, явно зная себе цену.
Ответив на приветствие, Гарт сказал:
— Я рад, что нашел тебя здесь! Нет ли для меня свежей лошади?
— Бог с вами, сэр, у нас нет недостатка в лошадях. Я всегда поднимаюсь задолго до рассвета и укладываюсь спать вскоре после вечерней звезды. А двое из моих парней уехали еще полчаса назад.
— Двое из твоих грумов?
— Ну да.
Гарт думал, что поднялся раньше остальных, по крайней мере на час.
— А кто их взял, Ангус? Не может быть, чтобы кто-то из дам ездил на конную прогулку в такую рань.
— Так оно и есть, сэр. По крайней мере леди Амалия…
— Куда она поехала? — рявкнул Гарт, не дожидаясь, когда услышит, кто еще отправился с ней.
Увидев, как старший конюх нахмурился, он взял себя в руки и проговорил спокойнее:
— Поскольку я отвечаю за безопасность дам, а леди Амалия самая младшая, я беспокоюсь, Ангус. Она часто ездит на прогулку так рано?
— Прежде принцесса жила здесь всего неделю или две, сэр, ведь замок ремонтировался почти год. Поэтому я не могу сказать, каковы привычки юной барышни. Но могу отметить, что до сих пор не видел, чтобы кто-то из них отправлялся на прогулку наутро после нескольких дней пути.
— Оседлай мне вон ту лошадь, — велел Гарт, — и покажи, в какую сторону она поехала.
Ангус без возражений подчинился, и Гарт выехал со двора, чувствуя почти такое же напряжение, какое испытывал во время сна. Он знал, что не успокоится, пока лично не удостоверится, что никакие приграничные рейдеры, возвращающиеся из очередного набега, не решили позабавиться с ней. Ибо если такое случится, два грума не смогут их остановить.
Амалия вдыхала свежий воздух и наслаждалась покоем невысоких, поросших деревьями холмов. Два грума, едущие сзади, вначале болтали, потом затихли. Единственными звуками теперь были ритмичное кваканье лягушек и приглушенный цокот лошадиных копыт по поросшему травой склону холма.
Милю назад они перешли вброд реку Идеи, поднимая брызги. Меньше чем в миле впереди гораздо большая река Твид держала путь среди низких холмов.
Суитхоуп располагался на отлогом склоне в двух милях позади нее, и она не спешила возвращаться. После двух недель женской болтовни, вынужденной вежливости и постоянного осознания требований общества почти забытое чувство покоя и свободы, сопутствующее ранней утренней прогулке, было пьянящим.
Изабелла не станет возражать, если она поздно вернется, потому что принцесса тоже любит одиночество и понимает потребность Амалии время от времени побыть наедине с собой.
Сегодня ей требуется уединение, чтобы подумать.
Впереди открывался пойменный луг, лежащий между двумя густыми рощами и спускающийся к самой реке. С запада дубы, вязы и грабы закрывали вид на речную излучину. С востока поросшие кустарником холмы представляли еще одно препятствие. Но прямо впереди, хоть местность и шла под уклон, река манила. Она откликнулась на призыв, пустив лошадь быстрее.
