Она быстро переоделась в платье для верховой езды.
Потом, набравшись терпения, она дождалась звуков колокола, созывающих к столу, взяла хлыст и спустилась по главной лестнице медленно и настороженно, молясь, чтобы никого не встретить.
Выскользнув через переднюю дверь, она пошла внешней тропинкой вдоль садовой изгороди, чтобы не проходить мимо окон большого зала, и направилась в конюшню.
Обратившись к единственному конюху, которого знала, она приказала ему вывести ее любимого коня. Когда он сказал, что даст знать двум ее грумам, что она едет на прогулку, Амалия не возражала. Они не помешают ей, и, говоря по правде, ей не хотелось ехать всю дорогу до Элайшо одной. Более того, если бы она стала возражать, то наверняка обнаружила бы, что Гарт или кто-то другой из рыцарей, может, даже сэр Харальд, отдал строгий приказ, чтобы никто из дам не выезжал в одиночку.
Дожидаясь коня, она нетерпеливо ходила взад-вперед, уставившись в землю, позволяя мыслям свободно течь. Повернувшись и обнаружив прямо перед собой какую-то тень, она вскинула глаза, вздрогнула и увидела Сибиллу со вздернутыми бровями и понимающей улыбкой на лице.
— Куда едем? — мягко спросила она.
Глава 19
Когда Сибилла вскинула руку, чтобы поторопить грумов, как раз появившихся из флигеля, Амалия наконец обрела дар речи.
— Ты не можешь ехать со мной! — воскликнула она.
— Разумеется, могу, — отозвалась Сибилла. — Полагаю, я могла бы помешать тебе уехать, если уж на то пошло. Надо лишь поставить в известность Изабеллу о том, что ты задумала. Но, сказать по правде, мне любопытно посмотреть, как ты собираешься…
Она замолчала и попросила подошедшего грума:
— Выведи и мою лошадь и поторопись. Вы оба поедете с нами, разумеется.
Когда все бросились исполнять поручение, Сибилла спросила:
— Как, интересно, ты собираешься остановить всесильного Файфа?
— Не знаю, но я должна это сделать, — сказала Амалия. — Он убьет Саймона.
— Какой кошмар! Но я думала, ты не любишь Саймона.
— Не люблю! Но он мой брат, Сибилла. И Элайшо принадлежит ему, а не Файфу.
— Но он же служит Файфу! — возразила Сибилла. — Зачем ему его убивать?
— Я не могу точно объяснить, — призналась Амалия. — Ох, я знаю, тебе трудно это понять, но…
— Бог мой, Амалия, кто же поймет, если не я? Ты уже решила, как собираешься объяснять эту выходку сэру Гарту?
— Он бы понял, что я…
Заметив явное неверие леди Сибиллы, она со вздохом осеклась.
Ей не хуже Сибиллы известно, что Гарт не только не понял бы, но и был бы категорически против того, что она замыслила. Более того, он предупреждал ее не идти против его желаний, а она по опыту знала, что даже когда он высказывает такие предупреждения небрежно, разумнее им следовать.
— Ох, ну хорошо, — призналась она. — Ему это не понравится, но я все равно должна ехать. Саймон сейчас там один с ними двумя, а я не доверяю ни одному из них.
Грумы быстро вернулись с их лошадьми, и двум женщинам пришлось отложить разговор, пока они не выехали со двора.
Амалия молчала, понимая, что не может удержать свою упрямую, своевольную подругу оттого, чтобы сопровождать ее. Еще она сомневалась, что смогла бы убедить кого бы то ни было в какой-то смутной опасности, грозящей, по ее мнению, Саймону.
Велев грумам ехать сзади, Сибилла сказала:
— Я не знаю никого, кто доверяет Файфу, за исключением, возможно, твоего брата Саймона и еще кое-кого в окружении правителя. Но не забывай, моя дорогая, Файф нынче достиг такого могущества, к которому всегда стремился. Тот, кто бросает ему вызов, очень сильно рискует.
— Это я знаю, — ответила Амалия. — И это еще одна причина бояться за Саймона.
Сибилла кивнула:
— Я согласна, что они скоро могут поссориться из-за юной Розали; И быть может, наше присутствие в Элайшо остановит руку Файфа, если он задумал зло. Я не вполне понимаю, зачем он предпринимает эту свою поездку.
— Хочет похвастаться своей властью, — предположила Амалия.
— Ну да, само собой, но этим он может лишь вызвать у людей раздражение, — заметила Сибилла. — Жители Приграничья были преданы Дугласам почти сотню лет, с тех пор как те объединились с Брюсами, чтобы освободить Шотландию от англичан. Вряд ли Файф обратит эту преданность на себя, да и Дуглас едва ли это допустит.
Амалия чуть не сказала, что Гарт был прислан Арчи, но решила, что ни с кем не должна обсуждать чьи бы то ни было дела. Сибилла знает, что Гарт куда-то уехал. Но вероятнее всего, несмотря на ее странные способности, — каковы бы они ни были, — ей неизвестно, куда именно он отправился, если только ей не рассказала Изабелла.
Вместо этого они некоторое время обсуждали амбиции Файфа и его поведение вообще и обнаружили, что их мнения о его подлой натуре целиком и полностью сходятся.
Затем Сибилла небрежно поинтересовалась:
— Так что же ты скажешь сэру Гарту, когда он узнает, что ты… что мы сделали?
Осознав лишь теперь, что у Гарта могут найтись неприятные слова не только для нее, но и для Сибиллы, Амалия ответила:
— Думаю, он будет слишком зол на меня, чтобы винить тебя.
— Непохоже, чтобы тебя это слишком беспокоило, — заметила Сибилла с веселыми искорками в глазах.
Дрожь пробежала по телу Амалии. Как бы ни уверяла она себя, что не имеет значения, что сделает или скажет ей Гарт, значение это все же имело.
Вспомнив, как он однажды жаловался, что семья — это путы, которые не дают мужчине наслаждаться своей свободой, она усомнилась, что он вообще поймет, почему она тревожится за Саймона. Но ей небезразлична ее семья.
Она дочь своей матери и своего отца. Ее родители делали все от них зависящее, чтобы защитить свою семью, людей и землю.
— Я не знаю, что скажет или сделает Гарт, — тихо молвила она. — Он может заставить почувствовать себя ужасно, просто взглянув на меня определенным образом. Он не колеблясь говорит то, что думает, и поступает в соответствии со своими мыслями. Но может и разозлить меня.
— Я как-то не представляю тебя швыряющей в него предметами, — сухо проговорила Сибилла.
Несмотря на поворот, который приняли ее мысли, Амалия не могла не улыбнуться:
— Нет, я ничем не швыряюсь, но один раз я его ударила.
— Не может быть!
— Ей-богу, правда.
— Смею ли я спросить, что он сделал?
— Спросить-то ты можешь, — ответила Амалия, призывая на помощь свое достоинство, — но я тебе не скажу.
Сибилла усмехнулась:
— Ему все еще снятся кошмары?
