– Образцом которых являетесь вы?
– Пожалуй. Только ирония здесь неуместна. Значит, ваш муж был таким же, как эти сомерсетские типы? Тугодумом, интересующимся только своими лошадьми, смертельно скучным за обедом и дремлющим в гостиной после изрядного количества портвейна?
– Конечно нет. Он был французом.
– Так… Дайте подумать. Не сомневаюсь, что он был маленьким, смуглым, узкогрудым, покачивался на тонких ножках, обладал липкими чарами и мылся далеко не каждый день.
Эванджелина поняла, что вырыла яму самой себе. Герцог описал ее мифического покойного мужа очень похожим на Анри – молодого человека, который ухаживал за ней во Франции.
– Андре мылся часто, – возразила она, но тут же вспомнила, что Анри не расставался с флаконом одеколона. Эванджелина ненавидела исходивший от него мускусный, чуть кисловатый запах. Она нахмурилась. – По крайней мере, я так думаю.
– Вы думаете, что он часто мылся? Эванджелина, если бы вы испытывали к мужу хотя бы половину того любопытства, которое демонстрируете мне два дня подряд, у вас не было бы на этот счет никаких сомнений.
Она долго молчала, понимая, что вот-вот рухнет в яму, ставшую более глубокой, чем минуту назад.
– Э-э… на самом деле Андре… то есть я не совсем уверена. Понимаете, он был очень скромным.
– Иными словами, полным идиотом… – Герцог умолк, видя, что Эванджелина покраснела как рак. – Простите меня, – сказал он и медленно поднялся. – Он был вашим мужем. Я отбываю знакомиться с новым егерем. Желаю приятно провести остаток дня. Надеюсь, Эдмунд не даст вам скучать. – Он остановился рядом с Эванджелиной и посмотрел на нее сверху вниз. – Могу ли я сделать для вас еще что-нибудь?
Да, подумала Эванджелина. Ты мог бы изменить всю мою жизнь. Мог бы вернуть свободу отцу. Мог бы не смотреть на меня с ненавистью и осуждением. Она молча покачала головой.
– Ну что ж… Может быть, после моего возвращения покатаемся верхом? Мне нужно заехать к кое-кому из арендаторов. По дороге я показал бы вам свои любимые места.
Еще раз, думала девушка. Конечно, не случится ничего страшного, если я еще раз окажусь с ним наедине.
– С удовольствием.
– Вот и отлично. Значит, увидимся позже.
Глава 17
– Слишком много букв. Я не могу понять, какая из них должна стоять сначала, а какая – идти следом. И все произносится не так, как пишется. Неужели нужно знать их все, чтобы правильно составлять слова?
Эванджелина потрепала Эдмунда по руке.
– Знаешь, мне никогда не приходило в голову, что букв слишком много. Возможно, ты и прав. Тем более что они образуют бесконечное количество сочетаний. Поэтому ты прости давно умерших людей, которые их выдумали, и смирись с тем, что эти буквы и комбинации существуют. Тут уж ничего не поделаешь. Нужно просто собраться с духом. Я выучила их. А ты мальчик умный и справишься с ними без всякого труда.
Однако эти доводы мальчика ничуть не убедили. Надо было искать что-то другое.
– Эдмунд, мне кажется, что ты хочешь быть похожим на папу.
Выражение его лица тут же изменилось. Мальчик выпрямился и высокомерно ответил:
– Я и так похож на папу. Бабушка много раз говорила мне, что я вылитый папа и дедушка. Я хорошо помню дедушку. Он был очень добрый, но умер, как моя мама, и я его больше не видел.
– Твой папа умеет читать и писать, и дедушка умел тоже. Твой папа собрался с духом, напрягся и выучил все буквы и все сочетания.
– Ты права, – задумчиво сказал Эдмунд. – Я видел, как он читает. Или он только притворялся, что читает, чтобы заставить меня делать то же самое?
– Я думаю, что чтение доставляет ему удовольствие.
Он посмотрел на Эванджелину подозрительным взглядом. Та изучала свои ногти.
– Эдмунд, если ты выучишь буквы, я обещаю, что, когда твой папа вернется из Лондона, я стану каждое утро ходить с вами плавать, конечно если погода будет подходящая. – Честно говоря, она не могла себе представить, что ее нога ступит в ледяную воду. Вот когда море слегка согреется, она действительно научит Эдмунда плавать лучше отца.
– Ты большая. – Эдмунд наклонился и потрогал ее бицепс. Эванджелина согнула руку и послушно напрягла мышцу. – И довольно сильная. – И все же он смотрел куда угодно, но только не на кубики с буквами, громоздившиеся на письменном столе.
Она тяжело вздохнула и сложила руки на груди.
– Ладно… Если ты выучишь буквы, я буду играть с тобой в разбойников и разрешу ловить меня.
– А когда я поймаю тебя, то застрелю?
– Да, – сказала она, понурив голову. – Застрелишь.
Эдмунд улыбнулся и расправил плечи.
– Ладно. Тогда выучу.
– Это буква «А». С нее начинается слово «ананас». Он вкусный и очень душистый. – Она взяла палец Эдмунда и провела им по очертаниям буквы. – Можешь придумать другое слово, начинающееся на «А»?
Мальчик не задумался ни на секунду.
– Аспид. Папа всегда так называет Филиппа Мерсеро. А как Филипп называет папу, я повторить не могу. Папа сказал, что это плохое слово, которое нельзя произносить при леди. Только когда я буду один или со своим пони.
– Вот и не говори. Значит, аспид. Правильно. Отличное слово.
Учеба продолжалась. Эванджелина не смогла скрыть улыбку, когда Эдмунд заявил, что с буквы «Г» начинается слово «гордый». Как его папа. Случайно посмотрев на часы, она удивилась, как быстро прошло время. И крепко обняла мальчика, когда он сумел написать свое имя. Тут дверь детской открылась и в комнату вошел мужчина, худой, очень высокий и облаченный во все черное. За прошедшие два дня Эванджелина видела его несколько раз, но познакомиться так и не успела.
Эдмунд вскочил, подбежал к нему и обнял за ногу.
– Баньон! – крикнул он. – Ты пришел спасать меня?
– Не уверен, что именно тебя, – ответил Баньон. В уголках его тонкого рта таилась улыбка. – Простите за вторжение, мэм, – сказал он, освободившись из цепких объятий Эдмунда и подойдя к письменному столу. – Его светлость попросил меня прекратить урок, пока Эдмунд окончательно не свел вас с ума. Позвольте представиться. Меня зовут Баньон, я слуга его светлости.
– Баньон, я теперь умею писать! Видишь, это мое имя и я сам его написал!
В отличие от Эллен, неизменной почитательницы Эдмунда, Баньону, казалось, не слишком льстило внимание наследника. Слуга не повел и бровью. Его темные глаза были прикованы к лицу Эванджелины.
Девушка улыбнулась и встала со стула.
– Моему уму ничто не грозит. Эдмунд согласился учить буквы и отлично справился с этим делом. Убедитесь сами.
Тут Баньон отвел взгляд и принялся изучать большие квадратные буквы.
