– Я догадываюсь, – язвительно заметил он, – что тут не обошлось без Баньона. Черт бы побрал этого малого, вечно сующего нос не в свое дело!
Герцогиня только улыбнулась в ответ. Естественно, она говорила с Баньоном, но слуга сына рассказал очень мало, что ее весьма удивило. Преданность преданностью, однако… После возвращения из Чесли сын изменился. Он стал более отчужденным и, кажется, более задумчивым. Сначала герцогине казалось, что Ричард все еще горюет по своему другу Робби Фарадею, но потом она поняла, что ошиблась. И Сабрина Эверсли, ныне жена Филиппа Мерсеро, тоже, похоже, не имела к этому никакого отношения. Но сын был мрачен. И одинок, страшно одинок. Мать не знала, что делать, и это угнетало ее.
Герцогиня погрузилась в молчание. Возможно, сыну нужна новая любовница. Старая герцогиня была реалисткой, хотя всегда отрицала это. Ричард был такой же чувственной натурой, как и его отец. Да, но отец в конце концов встретил ее, Марианну-Клотильду, дочь обедневшего графа, и с тех пор его чувственность получала разрядку дома, с ней, в постели или там, где им случалось остаться наедине. Эти воспоминания заставили ее улыбнуться. И все же, несмотря на сходство с отцом, сын был человеком себе на уме. Когда Ричард по воле отца женился на Мариссе, мать верила, что он остепенится, но этого не случилось. А потом Марисса умерла.
Марианна-Клотильда вздохнула. Она начинала сомневаться, что сын когда-нибудь найдет себе пару. Интересно, что представляет собой эта кузина Мариссы?
Ричард снова уставился в окно невидящим взглядом.
– Ты прекрасно знаешь, что Баньон мне никогда ничего не рассказывает. А жаль. Потому что сам ты молчишь как камень, – печально произнесла герцогиня.
– Ты вечно его выгораживаешь… Нет, – не оборачиваясь проворчал он, – я отведу этого ублюдка… прошу прощения, отведу Баньона в боксерский клуб «Джентльмен Джексон» и как следует двину ему в живот!
Тут до герцогини дошло, что Ричард так и не ответил на ее вопрос. Она улыбнулась, глядя в его напряженную спину.
– Знаешь, милый, я умираю от скуки. Подумай как следует. Может, все-таки вызовешь мадам де ла Валетт и Эдмунда в Лондон? – И, чуть не плача, добавила: – Я стосковалась по своему единственному внуку. Мне бы хотелось посмотреть на него, перед тем как я заболею, а потом умру. Неужели тебе трудно привезти его и мадам в Лондон, если об этом просит тебя мать?
Герцог обернулся к ней, и Марианна-Клотильда внутренне ахнула, увидев его измученный взгляд. Ричард махнул рукой и хрипло сказал:
– Мадам не желает приезжать в Лондон. Когда я сообщил ей, что хочу этого, она пригрозила уехать из Чесли. Я сказал, что ей некуда ехать, а она ответила, что это не мое дело. А потом, если не ошибаюсь, послала меня к черту!
Марианна-Клотильда захлопала глазами. Похоже, она наконец докопалась до главного.
– Судя по тому, что мне рассказал Баньон, она весьма приятная молодая особа, но очень гордая. Как-никак, она бедная родственница, зависящая от тебя. Возможно, ты слишком властно разговаривал с ней. – Видя, что единственным ответом Ричарда является упрямый взгляд, она продолжила:
– Кстати, милый, как ее зовут? Я не могу все время называть ее «мадам де ла Валетт».
– Эванджелина, – еле слышно буркнул он.
Мать, которую внезапно осенило, едва не потеряла выдержку. Однако этого не случилось. Она была любопытна, но далеко не глупа. Ее мальчик облачился в такую броню, которую не смогла бы пробить даже мать.
– Прекрасное имя. – Герцогиня встала и разгладила платье. Эта высокая пятидесятилетняя женщина все еще обладала стройной, изящной фигурой. Она подошла к сыну, поцеловала его в щеку и промолвила:
– Я всегда считала тебя самым красивым джентльменом в Лондоне.
– Мама, я похож на тебя, так что в тебе говорит тщеславие.
– Вовсе нет. Твой отец тоже был очень хорош собой.
Герцогиня знала, что сыну, как и покойному мужу, нет прохода от юных леди, замужних леди и женщин, которые не имели к леди никакого отношения. Она опасалась, что мальчик так и не узнает, что такое настоящая любовь, поскольку женщины с готовностью устремлялись в его объятия и постель с тех пор, как Ричарду исполнилось шестнадцать. А то и раньше. Отец несказанно гордился сексуальными похождениями сына. Герцогине казалось, что он любил сына больше, чем ее, свою жену. Следовало приструнить Ричарда, а папаша вместо этого раздувался от гордости. Затем мальчик пошел навстречу желаниям отца, женился, произвел на свет наследника, потерял супругу и стал хозяином самому себе. Совершенно несчастным человеком…
Самым равнодушным тоном, на какой была способна, она осведомилась:
– Кажется, Эванджелина наполовину англичанка?
– Да, – односложно ответил он и снова умолк. Ричард не мог вообразить, что сказала бы мать, если бы он признался, что испытывает к Эванджелине небывалую страсть и готов не то придушить ее, не то крепко прижать к себе и уложить в постель.
– Думаю, – сказала Марианна-Клотильда, разглаживая красивое платье из голубого муслина, – пора прибыть месье Поссетту. Он великолепно укладывает мне волосы. – С этими словами она пошла к двери гостиной, но остановилась на пороге и небрежно добавила:
– Кто знает? Возможно, скоро Эванджелина появится в Лондоне. Может, я приглашу ее сама. Что ты об этом думаешь?
Он выглядел затравленным. Бог мой, только этого еще не хватает.
– Не надо, мама. Не надо.
Дождь за окном припустил как из ведра, но перед мысленным взором Ричарда стояла Эванджелина с запрокинутым лицом.
– Будь ты проклята, – сказал он в пространство.
Герцог подумал про свою любовницу Моргану. Как ни странно, он скучал по ее остроумным репликам и внушавшим благоговейный страх женским чарам, но не испытывал к ней тяги. Тянуло его только к одной женщине, черт бы ее побрал…
Ричарду хотелось рвать и метать. Он вспомнил о Баньоне и потер руки. Сегодня днем они пойдут в спортивный зал «Джентльмен Джексон». С каждым нанесенным ударом ему будет становиться легче. Даже если этот удар не попадет в цель.
Глава 21
Увидев миссис Рейли в длинном коридоре, который вел к северному крылу, Эванджелина очень удивилась. Экономка почти бежала, и ключи на ее талии громко звенели.
– Что случилось, миссис Рейли? – спросила она, закрывая за собой дверь спальни. – Я могу вам помочь?
– Ох, мадам, доброе утро… – Она остановилась и обернулась к Эванджелине. Лицо экономки покраснело от возбуждения. – Меня беспокоит миссис Нидл. Каждое утро она в семь часов ест свою овсянку в столовой для слуг. Но сегодня ее никто не видел. Уже девятый час. Я уверена, что-то случилось! Понимаете, она очень стара. Нужно взглянуть.
– Я пойду с вами, – сказала Эванджелина, устремляясь следом. – Возможно, она готовит новое снадобье и просто забыла о времени.
