Утром он объявил Кузьмину и Орлову, что идет на «Байкале» в Аян.
Девять матросов с «Байкала» вызвались перейти в экспедицию. Они и трое казаков оставались на косе с Орловым. Невельской оставлял им вельбот и баркас. Еще накануне с «Байкала» свезли фальконет
[118], бочки с порохом, ядра. На берегу, у мачты с флагом, белели две палатки. Рядом матросы и казаки ставили сруб избы. Сегодня все в сборе.
Невельской съехал на берег, собрал людей у мачты и объявил, что уходит в Аян, вернется сразу, как только будет судно.
Матросы оставались охотно. Тут — дичь, свежая рыба, запасы муки. Славный кок — Фомин.
— А как с десантом, Геннадий Иванович? — спросил Козлов. — Когда подмога будет?
— Я иду за ней.
Весть, что капитан пойдет на «Байкале», облетела всех и на судне и на берегу. Казаки писали письма домой, матросы просили добыть в Аяне все нужное для зимовки, урядник уверял, что недодали продуктов. Орлов писал жене свои соображения, что ей сюда ехать надо не сейчас, а осенью.
«Гиляки, казаки, матросы — все ждут от меня чего-то, что я в Аяне разрешу все их дела, в рот мне смотрят и готовы за меня, кажется, в огонь и в воду… Так зачем мне «то» общество? Вот люди, для которых я живу и жить буду, я с ними, это мой мир… Матросы мои меня радуют, девять человек согласились охотно остаться в экспедиции, а у меня на душе боль и тоска, что я не таков, каким должен быть. Нет, еду в Аян, рву все окончательно…»
Глава восьмая
ДЕПУТАТЫ
Капитан заканчивал наставления уряднику Пестрякову, когда Позь с Афоней вошли в палатку.
— Ты уходишь на корабле, капитан? — спросил Позь у Невельского.
— Ухожу.
— И Дмитрия Иваныча возьмешь?
— Нет.
Гиляк присел. Пот катил градом с его лица.
Невельской заметил, что Позь, кажется, чувствовал какую-то перемену в планах русских и, быть может, угадывал в них что-то непрочное.
Капитан только что хотел послать за ним урядника.
— Хорошо, что ты пришел.
Всю весну Позь помогал Орлову, ездил с ним всюду, производил промеры, знакомил его с людьми. Орлов говорил, что, когда придет на судне капитан, устье реки будет занято русскими. Но вот капитан пришел, стали строить пост, но к югу русские не идут, а капитан уезжает в Аян. Позю это не нравилось. Зачем же народ встревожили? Позь связывал с действиями русских свои виды на будущее. Он работал не только потому, что хорошо платили. «Для чего же мы с Дмитрием старались?»
— Ты, капитан, на Амур не идешь, а уезжаешь обратно, почему так? Наши люди много будут об этом говорить, если ты уедешь. Все надеялись, что ты пойдешь далеко по Амуру и займешь там места, как обещал Дмитрий.
Капитан закусил ус. Гиляк попал ему не в бровь, а в глаз. Лишний раз он убеждался, что слово, данное гилякам, держать надо крепко.
«Действительно, подло мы выглядели бы перед ними с нашей трусостью и полумерами».
— Это правда, — сказал Невельской. — Но я подумал хорошенько и решил, что должен поехать на несколько дней в Аян.
— А люди подумают, что тебе у нас не понравилось. Ведь ты раньше не хотел этого делать. Старики говорят, что ты, наверно, струсил…
Невельской стал объяснять, что в Аян придут грузы, там надо выбрать для экспедиции хорошие товары.
Это было понятно Позю. Он торговец и знал, что нелегко выбрать нужные товары.
— Ты оставляешь тут людей?
— Да. Двенадцать человек.
— Люди говорят, что, быть может, вы все потом уйдете. Что им отвечать? Ведь мы помогали вам, маньчжурские купцы нам этого не забудут.
— Отвечай всем, что иду за товаром. Караваны с товаром еще не подошли, когда мы уходили из Аяна. Я судно это оставлю там, возьму другое.
— «Байкал» оставишь?
— Да, «Байкал» оставлю. Он нужен в другом месте.
Капитан не мог объяснить, что опасается остаться совсем без судна. А Позь опасался остаться без капитана. Вошел Орлов. С ним был Чумбока.
— Здорово, Позь! Ну, сказал капитану, что хочешь поехать в Аян? Он хочет поехать погостить к нам в Аян, Геннадий Иванович, посмотреть наши юрты.
Офицеры как-то говорили между собой, что хорошо было бы, если бы представители гиляков явились в Аян. Они рассеяли бы все ложные представления о взаимоотношениях экспедиции с гиляками. Завойко бы с ними поговорил и убедился… А то в Аяне верили слухам, будто гиляки хотят вырезать экспедицию.
— А разве ты хочешь ехать? — спросил Невельской.
— Конечно! — оживился Позь.
— Так. Пожалуй, возьмем тебя.
— Я давно хочу в Аян поехать, — улыбнулся Позь.
— Там большой начальник? — спросил Чумбока.
— Большой… Больше меня.
— Он все запишет, что ты скажешь, — добавил Орлов, обращаясь к Позю, — и отправит в Петербург к царю.
— Плохо, капитан, что не пойдешь на Амур! — внезапно ввязался в разговор Чумбока.
Невельской знал, что гольд весной помогал Орлову. Историю его Дмитрий Иванович рассказывал.
— Я ждал тебя, думал вместе пойдем, — продолжал Чумбока. — Но зачем же ты пойдешь в Аян, ведь ты уже ходил один раз?
Невельской повторил объяснения.
— И тот раз ты говорил людям, что вернешься и пойдешь на Амур, а не пошел и опять уезжаешь… Еще раз вернуться хочешь? — спросил Чумбока. — Что же ты зиму делал?
— Всегда сначала надо хорошенько подготовиться, — заступился Позь за капитана.
— Я бы тоже хотел с тобой поехать, посмотреть, как ваши люди живут. Хочу видеть, что там такое, что ты все время туда ездишь, — продолжал Чумбока.
— Дай-ка закурить, капитан! — сказал Позь, с расстроенным видом усаживаясь на табуретку.
Чумбока тоже набил трубку. Он похлопал капитана по плечу.
— Вот мы тебя зовем к нам, а ты не едешь. Плохо! А мы ждем и думаем и не можем понять, что такое? Разве ты нас обманываешь? Пусть аянский капитан пишет царю большую записку, чтобы послал сюда много людей. И кораблей не один, а много. У-ух! — Чумбока размечтался. — Пусть царь знает, чего гиляки хотят…
— Вообще говоря, дельная мысль, — заметил Невельской, обращаясь к Орлову.
Помня совет Литке не ломать обычаев туземцев, не навязывать им ничего, он не запрещал гилякам хлопать себя по плечу. Пусть держатся свободно.
— Еще Питкен в Аян просится, — сказал Орлов.
— Тут много их найдется! — заметил молчавший до сих пор Афоня.
