— Прошу вас, господа, помнить и предупредить обо всем, что вы от меня слышите, всех своих товарищей: мы запрещаем бить китов в Сахалинском заливе. Повторяю, придут русские крейсера, будут задерживать браконьеров. Никакие насилия не могут чиниться здесь местным жителям. Мы за это будем строго наказывать… Все население состоит под покровительством императора…
— Сэр, я наказал моряков, — заговорил американец, когда Невельской кончил. — Вы не знаете, что за люди у нас на судах! — с чувством воскликнул он, как бы радуясь случаю пожаловаться в хорошем обществе на свою ужасную жизнь. — Это сброд! Я послал налить бочки, а они увидели женщин… — Он подмигнул и развел руками.
— А где же граница? — спросил англичанин, долго рассматривавший объявление.
— До Кореи весь берег принадлежит России, — повторил Невельской. — Побережье — наша граница.
Англичанин вздохнул, как бы немного волнуясь. Американец поднялся и горячо пожал руку капитану.
— Благодарю вас, сэр! Я буду исполнять все, что вы требуете. Конечно, никаких насилий.
И, как бы желая рассеять эту неприятную атмосферу взаимного недоверия, американец посмотрел на Невельского улыбаясь.
Англичанин тоже поднялся.
— Я прошу вас задержаться, — обратился к нему Невельской.
— Что такое? — вздрогнул маленький шкипер.
— У меня есть сведения, что ваше судно два года тому назад было у соседнего острова.
— Да, сэр, — уклончиво отвечал тот. — Да, я тут был!
Капитан смотрел ему в глаза.
— Гиляки жалуются, что вы совершали там недостойные поступки. Дайте свои объяснения.
— Сэр, — начал Джо, — вы поймете меня. — Он решил делать вид, что откровенен с человеком, который свободно говорит по-английски. — Вы поймете меня, сэр! Мы топили там китовый жир. Но никаких недостойных поступков…
— Вы христианин? — резко спросил капитан.
— Да, но я китобой, сэр, и в Тихом океане… Но Библия у меня всегда с собой… Я понял вас, сэр… там не было ничего особенного. Но знаете, что за сброд на китобойных судах. Вот посмотрите на мои руки… — Спокойствие стало изменять шкиперу. — Я был болен и не вставал. Мы продаем жир в Гонолулу, американцам. Когда туземцы работают, вытопка идет. У меня был помощник. Он взял в залог женщин. Я всегда против этого.
— А где женщины?
— Как только я очнулся, их немедленно высадили… Мы отпустили их на восточном берегу Сахалина. Да они уже вернулись сюда благополучно.
— Укажите точно пункт, где их высадили.
— Вряд ли смогу вспомнить.
— Смотрите, а то вздерну на рею! — вдруг сказал капитан, видя, что шкипер мнется. — Знаете, что полагается за работорговлю?!
— Никакой работорговли, сэр… Широта… Если не изменяет память…
Невельской все записывал.
— Вы были здоровы, так утверждают спасшиеся. Говорят сами женщины, что вы отпустили их только из суеверия, когда корабль сел на мель и вы стали молиться. Вы еще опасались, что нападут гиляки, которые собрались на берегу?
— У нас был буйный парень. Гарри Чайз, сэр. Он американец. Перешел с американского судна. Этот матрос утонул на рейде в Гонолулу. Он свалился за борт вместе с бочкой жира. Бог наказал его, сэр, этого парня. Как раз он заменял меня во время болезни. Это правда. Он был красивый парень.
Теперь шкипера переменились ролями. Подвижной и темпераментный американец смотрел с невозмутимым видом, чувствуя всю выгоду своего положения, когда тут открывались преступления почище тех, что совершили его люди.
Англичанин же стал подвижным, нервным, он то вскакивал, то размахивал руками, то прижимал их к груди.
— Почему вы так долго были в сорок восьмом году у этого острова?
— Здесь довольно удобно топить жир. Берег как хороший мол.
Джо заметно смутился. Разговор ему совсем не нравился. Похоже было, что капитан хочет дознаться кой о чем посерьезней, чем увоз гилячек. Джо ждал здесь Хилля…
— Убили сразу несколько китов. В таком случае буксируем их к берегу.
— Сколько китов?
— Трех, сэр. Одного вытопили в море.
Когда капитан снова заговорил о судьбе гилячек, Джо, вместо того чтобы насторожиться, приободрился и даже повеселел. Было очевидно, что неприятней всего для него разговор о причинах длительного пребывания у острова Удд.
— Да кто же знал, сэр, — заговорил американец, как бы желая выручить коллегу, — что гилякам покровительствуют русские. Мы полагали, что они независимы…
— Дальше к югу я не могу разрешить плавание, — сказал капитан. — Приходите торговать, брать пресную воду, мы рады будем гостям… Нам нужны будут ваши услуги, — сказал Невельской.
— Сэр, мы могли бы не ссориться… — сказал Джо.
Американец двусмысленно покашлял в волосатый кулак.
— Вот читайте! — Капитан подал Джо бумагу.
«Я, Джо Хендли, капитан китобойного судна «Пиль», приписанного к порту Портсмут, в 1848 году летом, в августе месяце, находясь на широте…»
Гиляки заглядывали в палатку и видели, что рыжий с кислым лицом что-то пишет.
Невельской убрал бумагу и спросил, где бьют китов, каких, как… Из судьи и резкого, требовательного допросчика он, заинтересовавшись рассказами шкиперов, превратился как бы в их товарища, моряка, расспрашивавшего о промысле…
Когда шкипера вышли, жители Иски толпой стояли у палатки. Они с любопытством заглядывали в лицо Джо, желая удостовериться в происшедших переменах. В иное время Джо ударил бы кого-нибудь из них за это по зубам. Но сейчас прошел спокойно.
Чудинов провожал гостей до шлюпки.
— Мне кажется, что он сумасшедший, этот русский капитан. Берег до Кореи принадлежит ему! Как вам это нравится? — говорил американец. — И дай ему во всем отчет! Где, сколько котиков, как учим гарпунеров, какой гарпун, какие пушки!
Дойдя до шлюпки, американец остановился и сделал испуганное лицо.
— Черт возьми! Я, кажется, не все документы своя взял! Опасно оставлять у русского. Вы поезжайте, — сказал он, обращаясь к Джо, который мрачно уселся на корме своей шлюпки, — а я скоро заеду к вам…
— Простите, капитан, я, кажется, забыл трубку, — сказал он Невельскому, возвратясь в палатку. — Ах, черт возьми… Да вот она, у меня в руках, — весело продолжил янки, — моя вечная рассеянность! — Он сделал серьезное лицо. — Заодно я кое-что хотел сказать вам. Этот англичанин, который был со мной, — негодяй! Имейте это в виду. Настоящий пират и торговец невольниками… Они тут грабят, всем это известно. Но этот негодяй, — показывая трубкой вслед шлюпке, продолжал он, — пытался еще и обмануть вас. Это шпион, поверьте мне — старому морскому волку.
Невельской с некоторым удивлением смотрел на американца.
