— Орлов струсил и отступил перед гиляками, не поставил пост на Куэгде. Увидел, что собралась огромная толпа! У него было оружие, он мог настоять… Нашего заселения на устье Амура не существует!
Невельской рвал и метал.
— Как же они посмели запретить ему рубить лес и строиться? Где у него ум был? Теперь я сам туда отправлюсь, только бы разгрузить «Шелихова»… Проклятая Компания! «Шелихов» — очень старое судно, которое давно не следовало пускать в плавание. Грузы надо спасать непременно! Но как только руки у меня будут развязаны, я иду на устье…
Ночью «Байкал» сошел с мели.
— Не отошло ни единой доски! — с гордостью говорил капитан утром своим офицерам.
Мацкевич, Орлов и часть людей остались разгружать «Шелихов», а «Байкал» пошел к Петровскому.
На берегу стали видны два домика и палатки. Судно вошло в залив Счастья.
Екатерина Ивановна с мужем и Дуняшей съехала на берег. С ними же высадились Бошняк, штурман Воронин, Березин и однофамилец Дмитрия Ивановича, доктор Орлов.
Подошел баркас с женщинами и детьми. Матросы — отцы и мужья, прожившие на косе год, встречали своих, прибывших из Охотска.
Матросские жены, не стесняясь близости капитана, выговаривали мужьям за то, что пришлось ехать в такую даль и что потеряли все, чуть сами не погибли. Вместо радости тут были брань и слезы.
— На нашу погибель мы сюда приехали! — раздавался плачущий голос одной из молодых женщин. — И корабль потопили!
Невельской все слыхал. Упреки относились к нему больше, чем к мужьям этих женщин. «Они по-своему нравы!» — думал он.
Екатерину Ивановну привели в маленькую избу. Она только что была построена из сырого леса. На полу — стружка. В избе — грубая кровать из чисто выструганных досок и стол. Никто не ждал, что капитан привезет молодую жену.
Рядом стоял такой же домик, в котором прожили зиму Орловы. Радостная и любезная Харитина Михайловна предложила Невельским половину своего обжитого помещения.
Но Катя желала устраиваться у себя. «Чем обставить эту избу?» — думала она.
Орлова взялась помочь ей, уступила часть сделанной здесь мебели.
А вокруг пески, и дальше в обе стороны — море. Печальный вид природы угнетал. Катя утешала себя, что так всегда бывает. В детстве так случалось: приедешь на новое место, а там все не так, как представлялось, все огорчает… Ей казалось, что даже на море, в каюте, было гораздо лучше.
Погибла не только мебель, погибли все ее представления о том, что жить можно, как в романах. Она ехала сюда полная сил и надежд, а пока — непрерывные болезни, кораблекрушение, гибель всего имущества и, наконец, эта пустая изба.
Катя вспомнила сестру, тетю, их уютный дом, гостиную, в которой сидели каждый вечер с тетей, вспомнила дядю, как он провожал… Не в силах сдержаться, она залилась слезами.
Матросы внесли столик, появились табуретки. Катя разложила свои оставшиеся вещицы. Безделушки и драгоценности казались ей союзниками в борьбе с пустыней.
«Вас стало меньше, мои милые», — думала она.
В этот день все работали допоздна, разгружая «Байкал». Коса стала походить на военный лагерь. Появились новые палатки. Дымы повалили от костров. Ружья стояли в козлах.
Невельской потребовал к себе Березина.
— Пойдете, Алексей Петрович, со мной на Амур…
Березин этого только и ждал. Он почувствовал, что Невельской как бы назначает его на офицерскую должность.
Решено было снарядить на Амур целую экспедицию с пушками. Невельской назначил туда двадцать пять казаков и решил немедленно, как только закончат все с «Шелиховым», сам идти туда.
— Я покажу им, этим негодяям! — говорил он вечером жене.
Он не замечал, какова изба и что за обстановка. Он видел далекую цель и близкую — «Шелихова». И устье, и врагов в Петербурге, которые — он понимал, — как и вся Компания и ее питомцы, и там и тут начнут играть на гибели судна, — мол, взял, разбил…
Вечером вокруг было очень красиво — огни на рейде, огни на косе.
На другой день приехал Орлов. Разгрузка «Шелихова», по его словам, шла полным ходом. На шлюпке доставили некоторые вещи из каюты Невельских. Они мокры, но целы.
После полудня в море было замечено судно. Его белоснежные паруса быстро приближались.
Все офицеры экспедиции собрались на гребне косы около мачты с флагом.
— Не пират ли, Геннадий Иванович? — высказал предположение Березин.
— Андреевский флаг виден! — воскликнул смотревший в трубу Бошняк.
— Господа, это «Оливуца»! — сказал Невельской, снял фуражку и перекрестился.
Подходил первый крейсер, явившийся в Тихий океан, первое настоящее военное судно, присланное с целью защиты русских владений от посягательств иностранцев. Оно явилось в результате бесконечных представлений и ходатайств всех русских моряков, бывавших в этих краях.
«Оливуца» шла гордо. Ветер туго натягивал ее паруса и полоскал андреевский флаг. Давно уже не видал Невельской такого стройного судна. После посудин охотской флотилии отрадно было смотреть на него.
— Подходит «Оливуца»! — радостно обратился Невельской к жене, подошедшей вместе с Харитиной Михайловной.
Катя знала, что должен прийти корабль из Кронштадта, что это первый русский крейсер в этих водах, которого так ждал ее муж. Она знала, что на «Оливуце» сто матросов и двадцать офицеров.
— Я оставлю теперь Петровское под защитой пушек «Оливуцы»! — мечтал вслух капитан. — А сам немедленно поеду на Куэгду. Я восстановлю Николаевский пост!
Большое стройное судно вскоре бросило якорь на рейде, не входя в залив. От него отделилась шлюпка.
— С благополучным прибытием, Иван Николаевич! Да благословит вас бог, вы вовремя прибыли! — сказал капитан, встречая гостей.
— Что-нибудь случилось, Геннадий Иванович? — спросил командир «Оливуцы» Сущев, рослый и стройный красавец лет тридцати пяти.
— Второе мое судно, компанейский «Шелихов», лежит отсюда в десяти милях на мели. «Байкал» просидел сутки на мели там же, только вчера стянулись и пришли сюда.
— Я готов немедленно оказать вам помощь всеми моими средствами! — сказал Сущев. — Все мои люди и шлюпки в вашем распоряжении.
Невельской представил Сущева Кате и всем членам экспедиции и повел его в свой бревенчатый домик.
Глава тридцать седьмая
ОСЕННИЙ ШТОРМ
…Стояли прекрасные, тихие, солнечные дни. «Байкал» на рейде, охраняет пост. Часть людей ушла на Удд разгружать «Шелихов». Оставшиеся в Петровском рубили лес и строили. Весь день стучат топоры и поет пила.
«Оливуца» крейсирует в море, она то в Петровском, то подходит к Удду, где Орлов, Мацкевич и мичман Чихачев с крейсера заканчивают с людьми работы.
