Надо сказать, что подобными… гм… логистическими приёмами я пользовался неоднократно. И поначалу это очень раздражало господ полицейских, дежурящих в метро. Их можно понять. Им на инструктаже перед дежурством сотрудник ФСБ битый час мозги вправлял про террористическую угрозу. Выспаться не дал, сволочь. А тут целая цепочка неустановленных граждан СНГ азиатской национальности шмыгает туда-сюда прямо через пассажирский зал с подозрительнейшего вида коробками. А то и с ящиками с пивом. А господина полицейского, то бишь власть, даже и не замечают вовсе. Обегают, словно столб, а когда хватаешь, тычут пальцами в какого-то толстяка и пищат: «Хозяин сказал грузить, вот хозяин». Так что пришлось мне с господами полицейскими договариваться. Когда они поняли, что я не террорист, а дойная корова, которая к тому же сама к ним пришла, то, как водится, заметно смягчились. Теперь мы здороваемся и улыбаемся друг другу, даже когда я в том метро оказываюсь в качестве обычного пассажира.
Но скажу по секрету, что однажды характер груза не позволил мне договориться с господами полицейскими. Тут и понадобились не нелегалы, а местные бомжи. Есть, есть второй сквозной проход через площадь Трёх вокзалов. Но туда я соваться категорически не рекомендую. Разве что от отчаяния и безнадёги, как пришлось мне. Дело в том, что это четвёртый нижний уровень подземного города (через третий сквозного прохода нет). Он, как и третий — не рабочий, а жилой. Там люди живут; а поезда метро над ними сверху. Вам неприятно будет, если через вашу спальню начнут груз таскать. И им неприятно. К тому же обитатели дна оберегают оба выхода на случай облавы. Бомж, за немалую мзду показавший вход честно предупредил: «Я с тобой не пойду. Внизу сам договаривайся».
Договорился. Несколько раз, потому что разные сектора этого ада контролируются различными бандами. И не нужно нормальному человеку видеть то, что я там видел. Скажу лишь, что за те 1,5 часа, что перемещался груз, население подземного города не изменилось. Зато изменился гендерный состав. Потому что произошло одно убийство (мужчина) и одни роды (девочка). Причём отошедшие у роженицы прямо на пол воды тут же принялась лакать здоровенная крыса, которую никто не гнал. А убиваемого пытали за какой-то долг. И везде грязь, грязь, грязь; шприцы, шприцы, шприцы… Как говорится, «Полдень XXI век», центр мегаполиса. И опять увы мне. Не могу я вздохнуть, пафосно возмутиться и воскликнуть: «О времена! О нравы!» Потому что 90 % обитателей дна свою судьбу нашли сами. Впрочем, как и большинство населения. Человек может попасть в различные обстоятельства, порой трагические. Жизнь никого не гладит по головке; меня точно не гладила. Но я не видел на дне ни одного человека, про которого можно было бы, не кривя душой сказать: «Вот невинная жертва обстоятельств!» Не встречал я жертв политических репрессий. Единственный, кто хоть как-то тянул «на политику» был вышеупомянутый бомж «Воробьёв», на поверку оказавшийся пропитым вралём.
Но это не стало неожиданностью. Гораздо больше удивило отсутствие на дне жертв войн. Не видел ни «афганцев», ни ветеранов чеченских войн, ни жертв конфликта с Грузией в 2008-ом, ни калек с «украинского фронта», о которых любит вещать вражеская пропаганда. Единственными в прямом смысле беженцами иногда являются нелегальные мигранты, но о них позже. Понимаю, что я не Росстат, и не социолог. Я бизнесюк, в подземельях не живу, исследований не провожу, бываю там редко и исключительно по делу. Мои наблюдения поневоле отрывочны и субъективны. Вероятно, чистые жертвы там всё же есть, но я их просто не повстречал. В том числе, жертвы политических и военных конфликтов, а также бизнес-разборок. Но сам факт, что их надо специально выискивать, говорит о том, что их относительно мало. Видимо, они в совокупности составляют не более 10 % населения подполья, иначе я бы на них наткнулся. Зато во всех услышанных мною историях присутствуют либо алкоголь, либо наркотики, а чаще то и другое. Спрашивается: им кто-то насильно вливает водку в глотку или принудительно сажает на иглу? С наркотой, кстати, такое бывает, но не на дне: для тамошних обитателей такой способ вовлечения в зависимость слишком дорог. Люди пьют и колются сами. А у англо-саксов есть пословица: «не пей — и не напьёшься». Конечно, англичанка русским завсегда гадит, и «англичане — нация лавочников» (© Наполеон Бонапарт). Но ведь и я — лавочник. Потому переведу на русский: «не пей — и не сопьешься; не колись — и не сколешься». А ещё добавлю ставшее пословицей: «Тебя посодют — а ты не воруй!».
[97]
Слишком просто, скажете? В русских условиях как раз сложно. Попробуйте занять у окружающих денег, скажем, на ремонт автомобиля. Или, упаси Боже, на бизнес-проект. Люди сразу станут жаться, выяснять, что да как, да когда отдашь. Особо продвинутые ещё и поинтересуются, под какой процент. А подойди к ним же и попроси: «Дай на опохмел до получки!» — протянут с радостью и со всех сторон. Причём столько, что и на бизнеспроект наберётся. Поэтому, прежде чем обвинять меня в отсутствии гуманизма и милости к павшим, попробуйте перестать давать друзьям и знакомым на опохмел. Совсем. Думаю, такая мера, применённая массово, сильно поспособствует сокращению населения бомж-градов. Ещё нюансы. Встречал даже в серьезной литературе утверждения, что люди опустившиеся уже — ах-ах! — не могут больше работать. Налицо худший вид вранья: полуправда. Они работают; грузят. И могли бы, например, сколотить бригаду, наняться на стройку и постепенно выбраться со дна. Многие интернациональные мусульманские кланы именно так и поступают. Но большинство автохтонного населения городских клоак так не делает, предпочитая работать, только когда нужны деньги. Эти люди действительно не могут работать регулярно. На стройке надо вкалывать каждый день, да и в других местах предложат в лучшем случае пятидневку. Но если постоянно работать, то когда же пить и колоться? И круг замыкается.
Теперь о милости к павшим. Я встречал волонтёров, действительно пытающихся помочь людям добровольно и бескорыстно. Они святые; низкий им поклон. Даже что-то давал, когда просили. Благотворительность свойственна бизнесюкам, даже самым мелким. Однако, когда я слышу, что обитателям бомж-градов должно помогать государство, я мысленно хватаюсь за несуществующий пистолет. Потому что у государства нет своих денег, хотя оно их и печатает. И каждый рубль, который пойдет на помощь бомжам будет частично украден у меня лично. Из моих налогов. Да, у меня классовая позиция, причём эксплуататорского класса. Но я о ней сразу и честно заявил ещё в начале книги.
Кстати, о воровстве. Однажды очередной гастер-таджик стал мне ныть, как им в Москве плохо, как их обманывают хозяева, бьют и грабят скинхеды, обижают и опять же грабят господа менты. Тут я разозлился и спросил:
— Почему ты не едешь в Саудовскую Аравию, в благословенную землю Пророка, ас-Саудию? Туда набирают гастарбайтеров на стройки по всему мусульманскому миру и привозят бесплатно. Одна вера, понятливая полиция, и никаких скинхедов. Поработаешь год, потом хадж совершишь.
[98] Чего же не едешь, а торчишь тут, где тебе так плохо?
