В здании, где должен был состояться концерт, мы нашли уютную гримерную, мои гости с удовольствием, не переставая курить, растянулись в креслах, на диванчиках и стали предаваться только им понятным беседам. Там же я отдал Марьяне конвертик с 30 рублями и мы соорудили импровизированный завтрак из магазинной снеди. Там же мы провели время в ожидании, когда музыканты местной команды „Эйфония“ расставят на сцене свой аппарат и можно будет начать репетицию. Вскоре это случилось, и „киношники“ стали репетировать с видимым удовольствием.
Кстати, совсем забыл отметить возможности зала Братства Черноголовых, он мог вместить 250–280 человек. Так что завидуйте те, кто присутствовал на концертах „Кино“ только на громоздких стадионах…
„Этот Цой трахнул всех…“
Немного отвлекусь. Накануне концерта я не поленился обойти практически все газеты и журналы Таллина и пригласить на концерт журналистов отделов культуры. Обещался прийти на концерт (и, кстати, пришел) лишь очень солидный дядечка, вальяжный, саркастичный и известный знаток театра, а тогда заведующий отделом культуры в газете „Вечерний Таллин“, Борис Тух.
Он действительно пришел к началу концерта, скромненько сел в последнем ряду, отбыл весь концерт, а после его окончания, когда я подошел к нему и спросил его мнение, произнес лаконичную сакраментальную фразу, которая потрясла меня своей емкостью и полным отражением сути увиденного и прочувствованного.
Солидный, абсолютно далекий от рока и всего молодежного, но очень интеллигентный человек сказал: „Впечатление от концерта такое, что кажется, будто Цой трахнул всех находящихся в зале независимо от пола!“
И все. Поблагодарил за концерт и ушел. А я стоял, как вкопанный, провожая Туха взглядом, потому что это был именно такой концерт, достойный именно такой фразы. Более яркой фразы я больше никогда в жизни не слышал.
Возможно, читатель заметит, что я невольно подчеркнул некую обособленность (нет, нет, не от других „киношников“, а незнакомых (или пока незнакомых) группе людей) Георгия Гурьянова. Я как-то и не принял это близко к сердцу, для меня он был таким же дорогим и долгожданным гостем наравне со всеми. Однако перед концертом произошло нечто, что чуть не вызвало у меня сердечный удар или что-то похожее.
Представьте: ровно 30 минут до начала концерта! Люди уже стекаются к залу, заходят в фойе. Георгий, все так же, как и ранним утром при выходе из поезда, стоит, подпирая вход в здание Братства Черноголовых, руки в карманах своего стильного черного пальто, и спокойно наблюдая за окружающим пейзажем, впервые за время нашего знакомства говорит мне следующее: „Ты знаешь, Марк, я не смогу играть концерт сегодня, у меня нет барабанных палочек. Свои я оставил в Питере, дома“.
1986 год, вечер, на весь Таллин где-то на окраине один-единственный музыкальный магазин, и тот давно закрыт. Я вообще живу в этом городе недавно, понятия не имею, кто может иметь палочки, и вообще, это… И вот, скотина, прождал весь день, и только теперь сказал!
Наверное, у меня все-таки есть ангел-хранитель, и спасибо ему за это. Не знаю, как и откуда, но после моего вопля о помощи, адресованного даже не знаю кому, в космос, что ли, за три минуты до начала концерта кто-то достал и притащил крепкие палочки от пионерского барабана, и „редиска“ Гурьянов отлично отыграл ими концерт. Одна из них треснула где-то ближе к концу концерта, но это уже было не страшно.
А сам концерт… Я представил группу со сцены, что потом стало традицией мною организуемых концертов, и пошло-поехало: звук, свет, музыканты – все было безукоризненно.
Я позабыл себя, кто я, где я и откуда, меня перетаскивало волнами из одной стороны зала в другую. Все стояли на ушах. Каждому из трехсот присутствующих на этом концерте людей было очень удобно в любой момент вынырнуть у сцены, получить дозу позитивной энергии, исходящей от наэлектризованных музыкантов и снова пуститься в круговое движение, уступая место следующим непрерывно мигрирующим по залу зрителям: устоять/усидеть на месте было совершенно невозможно.
Какое-то язычество, светлое шаманство, это было некое соитие всех со всеми и ощущение крепкого родства между всеми присутствующими. Видно было, что выступление в такой шикарной, редкой атмосфере и обстановке приносит невероятный кайф и самим музыкантам. И вот Витя отставляет в сторону свою гитару, которой он задавал ритм, и пускается в свой фирменный пляс, сплетя ладони и подняв соединенные руки над головой, тряся ими в соответствии с мощным ритмом, исходящим от каждой исполняемой песни! Это было невероятно здорово! Таких концертов, таких катарсисов в моей жизни на пальцах одной руки пересчитать!
Мое место слева, и я должен там сесть,
Не пойму, почему мне так холодно здесь.
Я не знаком с соседом, хоть мы вместе уж год,
И мы тонем, хотя каждый знает, где брод.
И каждый с надеждой глядит в потолок
Троллейбуса, который идет на восток.
Троллейбуса, который идет на восток.
Троллейбуса, который…
Все люди – братья, мы – седьмая вода,
И мы едем, не знаю, зачем и куда.
Мой сосед не может, он хочет уйти,
Но он не может уйти, он не знает пути.
И вот мы гадаем, какой может быть прок
В троллейбусе, который идет на восток.
В троллейбусе, который идет на восток.
В троллейбусе, который…
В кабине нет шофера, но троллейбус идет,
И мотор заржавел, но мы едем вперед.
Мы сидим не дыша, смотрим туда,
Где на долю секунды показалась звезда.
Мы молчим, но мы знаем, нам в этом помог
Троллейбус, который идет на восток.
Троллейбус, который идет на восток.
Троллейбус, который…
После концерта мы двинулись на ночевку. Я был уверен, что приготовленный мною „бивак“ в Таллинском Доме офицеров придется по вкусу музыкантам, однако когда мы добрались до места, герои концерта весьма скептически отнеслись к предложенному выбору. Даже здоровенный контрабас на стене не впечатлил. Витя, засмотревшись через окно на находившееся в метрах двухстах от Дома офицеров высотное здание известной гостиницы „Виру“, которое в обычном представлении того времени рассматривалась как „только для иностранцев“, вдруг предложил: „А давай попробуем переночевать в гостинице?“
Марьяна, Игорь Тихомиров, Юра Каспарян и Георгий согласились, а Наташа Васильева, устав от перенесенных впечатлений и ужина в гримерной, состоявшего из вина с какими-то пирожками, решительно заявила: „Никуда я не пойду! Буду спать здесь!“ – и показала рукой на софу аккурат под уже не раз упомянутым контрабасом.
Оставив Наташу отдыхать, я двинулся вслед за „Кино“ в отель. В те времена я никогда не был в „отелях для иностранцев“, равно как и за границей, подобные территории были для меня терра инкогнита.
К моему изумлению, как раз оказались свободными два двухместных номера, цена которых составляла целых 15 рублей за номер. А ребята как раз были обладателями 30 рублей, полученными за концерт. Марьяна с Виктором взяли один номер, Юра и Георгий – другой, а Игоря взяли с собой и уместили на полу.
