В общем, с первыми аккордами песни во французов полетели всевозможные предметы, в том числе пустая тара из-под портвейна. Довольно долго солисту удавалось уворачиваться от летящих предметов, но, как известно, всему на свете приходит конец, и метко пущенный кед, попавший в глаз солисту, исчерпал лимит удачливости француза. Видно было, что ему очень больно, поэтому публика хоть и посмеялась, но все же немного поутихла. Схватившись за глаз и матерясь по-французски, музыкант схватил гитару за гриф и попытался отомстить первому попавшемуся из тех, кто стоял у сцены, и бог знает, чем бы это все закончилось, если бы коллеги по группе не скрутили его. После этого все покинули сцену. Народ замер в ожидании. Вышел Цой и от имени всех зрителей принес извинения французским музыкантам. Noir Desir все-таки мужественно доиграли свою программу до конца, заслужив уважение буйной молодежи. К слову сказать, играли они классно. Ну а потом была группа „Кино“. Описывать это бессмысленно. Эмоции, которые я испытывал на концертах тех лет, я не ощущал позже никогда. Может, потому что все было свежо и ново. Много лет спустя я узнал, что солиста Noir Desir зовут Бертран Канта и что в 2003 году он убил свою подругу Мари Трентиньян (дочь Жана-Луи Трентиньяна) в номере вильнюсской гостиницы. В 2007-м он был досрочно освобожден».
[311]
Юрий Каспарян:
«А я не знаю, не помню, откуда вообще взялась эта идея играть с Noir Desir, но они как-то оказались с нами. Гастролировали с нами в туре по Украине, проехались хорошо. Конечно, им не очень было легко, потому что народ у нас не самый воспитанный и совсем нетерпеливый. Там его, этого парня, и бутылкой по голове, и еще что-то. Это жлобство, конечно. А знакомства самого с ними я не помню. У этого парня оказалась тяжелая судьба. Но он такой веселый был, мы в хаки-сак играли вместе, ну и вообще».
[312]
Георгий Гурьянов:
«Я не помню, откуда они взялись. По-моему, это кто-то из окружения Наталии Разлоговой их предложил. Они приехали, дали концерт в первом отделении перед группой „Кино“, а потом мы должны были ехать играть в первом отделении, на разогреве у Noir Desir во Франции. Они играли неплохо, такая модная французская группа. После того как мы сыграли несколько концертов вместе с ними, Витя сказал: „Нет, на разогреве у них играть я не поеду“. Потом они поехали с нами в тур 90-го года по Украине».
[313]
Жоэль Бастенер, организатор зарубежных гастролей «Кино» и инициатор записи пластинки «Последний герой»:
«История началась, как это ни странно, с общности идей, которую я почувствовал в молодой французской группе, совсем не такой зрелой, как „Кино“. В своем первом хите Канта пел о Маяковском и Лиле Брик, которые воспринимались автором как люди, не готовые ждать, спешащие жить. Была у Noir Desir и другая песня – „Темные герои горечи“, и ее ирландский мотив конкретно напомнил мне мрачноватое звучание моих русских друзей. Николя Минц познакомился с Канта и предложил ему встретиться со мной, чтобы поговорить об этом истинно русском негативе, знакомство с которым может пригодиться ему в работе. Компании Polygram тоже пришлась по душе тема динамичной русской тоски, они сочли, что это вполне продаваемый концепт. Поскольку группа Noir Desir приносила неплохие деньги, решено было оплатить ее турне по России, которое можно будет использовать для масштабной рекламы во Франции. Но как это сделать? Тут-то мне и пришла в голову мысль свести их с „Кино“. Идея всем пришлась по вкусу. Но ни Виктор, ни Бертран не собирались изображать друзей перед камерами: им обоим нужно было сначала познакомиться поближе, чтобы понять, действительно ли у них есть что-то общее, а уж потом пускаться в авантюру.
Тогда мы пригласили Виктора с Наташей во Францию, и я вместе с ними поехал в Бордо, где мы провели несколько дней в компании членов группы Noir Desir. Это было совсем не просто, возникала масса недопониманий. Слова и концепты осмысливались по-разному, но искра была. Возникло взаимное уважение: лидеры оценили харизму друг друга. И дальше все пошло как по маслу. Было много сильных, даже драматичных моментов, и огромный резонанс во Франции. Музыка группы Noir Desir впоследствии действительно изменилась. Их следующий диск был кроваво-красного цвета и назывался „Бетон под степями“. И все, кто были в том туре, поняли, что имелось в виду».
[314]
Олег Толмачев:
«Я ведь все концерты по стране был ведущим. И реально сильно испугался за ребят вообще, когда чуваку расфигарили голову. На сцену потом даже в очках выходил, чтобы гайкой не запулили, а то вот парню голову бутылкой разбили. Именно после этого концерта в Питере Цой сказал, что он сильно разочарован, что ему этот Питер не нужен, в Москве нет такого безобразия и что он принял решение. Я был испуган, мне нравилось вести концерты, но в таких условиях как? Я тогда удивился: Питер вроде его город, и вот так вот встретить французов? Причем ребята-то классные были. Таких групп перед нами не было никогда, и работали они офигенно».
[315]
10 мая 1990 года. Севастополь. Стадион Краснознаменного Черноморского флота
Гастрольный тур продолжался. Как вспоминал впоследствии Айзеншпис, транспортные расходы были невысоки: у группы «Кино» были весьма скромные запросы (это касалось и технического райдера), что позволяло ездить приятной компанией, включавшей самих музыкантов, администраторскую группу и техника-звукооператора. Гастрольный тур был выстроен на 10–12 городов сразу. Это была самая настоящая гастрольная жизнь «на колесах», что, однако, сильно утомляло музыкантов.
Юрий Айзеншпис:
«Концерты Цоя можно сравнить с небольшим нашествием: первым выдвигался я с помощником, обычно на самолете – все обустроить, подготовить. Параллельно рекламная группа ехала на поезде, в одном купе сами – четверо, в другом купе – продукция. Затем появлялся сам Цой с музыкантами».
[316]
10 мая 1990 года «Кино» выступает в Севастополе
Из воспоминаний:
«Концерт проходил на стадионе Краснознаменного Черноморского флота 10 мая 1990 года. Был дан один вечерний концерт, исполнили около пяти песен (половина программы). После 20 минут, по воспоминаниям очевидцев, ситуация начала выходить из-под контроля, и концерт был остановлен из-за массовых беспорядков. Организован был ужасно, сцена была невысокая. Народ, естественно, ломанулся на поле стадиона. Долго не хотели начинать, потом нагнали морпехов в помощь к ментам. После того как народ сел прямо на поле (загнать обратно на трибуны было делом невыполнимым), Виктор вышел из подъехавшего автобуса – толпа ломанулась! Дальше была бойня, дубинки свистели, „луноходы“ ломились от посаженного туда народа. Я был курсантом военного училища, попадаться было никак нельзя. Все же нам с моим одноклассником по школе удалось прорвать оцепление перед сценой и сесть перед ней – до Цоя было несколько метров. Его просьбы остановить избиения оставались без внимания, продолжать такой „концерт“ он не стал. Сказал: „Приеду в следующий раз“. А следующего раза уже не было».
[317]
