Олег Толмачев:
«Главный мент пришел ко мне и сказал: „Олег Николаевич, войск в городе нет, все войска на учениях, мы толпу не сдержим. Толпа сейчас гостиницу разбомбит“. Я говорю: „Давайте БТР“. Они дали БТР и какие-то военные машины. И мы поехали на стадион. На бронетранспортере. Кстати, это одно из самых долгих выступлений было, больше часа. „Кино“ сразу на сцену, толпа-то орет. Кстати, толпа на стадионе была довольно доброжелательная, это там на площади у гостиницы что-то не то было. А на стадионе народ веселился, пил пиво».
[347]
С приездом группы на стадион на головы только-только вздохнувших с облегчением организаторов неожиданно обрушилась новая проблема. Сценические конструкции были уже наполовину разобраны, к тому же не было электропитания.
Олег Толмачев:
«Мы вышли на сцену, звукачи стоят, надо играть, а питания нет. Спрашиваю: “В чем дело?“ – „Питания нет“. – „А вы что, не знаете, где питание?“ – „Нет, мы не знаем“. И я понимаю, что куда-то по стадиону идет центральный провод, но куда и где он запитывается, не знает никто. Звукачи – ребята обычные, они реально не в курсе были. Они же тоже со стороны приехали, привезли аппарат, ничего тут на стадионе не знают. Работники стадиона разбежались, видя народное недовольство. И на самом деле мы не можем начать играть, потому что не можем включить аппарат, даже объявить нельзя, что и как, потому что микрофон не работает. Я подхожу к трибунам, говорю, что сейчас все будет, надо просто питание включить. И что ты думаешь? Вася там, пьяный Кузьмич какой-то, лежит у батареи, я к нему, говорю: „Включай питание, нам надо“. Он пошел, включил рубильник – и все понеслось. Причем не сразу дали все питание, народ орет, а подсоединиться же тоже надо время. И, по-моему, две или три песни они просто играли под мониторы. Звук был такой сырой, неотстроенный. Народ пел, народу все равно было. У Тихомирова надо спросить, они вместе с Цоем пели, все песни наизусть. И весь стадион пел песни наизусть. Тихомиров еще сказал тогда – я почему и запомнил, – что самый мощный и запоминающийся был концерт в Братске».
[348]
Было около двух часов ночи, на улице тьма, мороз три градуса, снег. Аппаратура намокла, играть было рискованно, но группа «Кино» отыграла положенный час двадцать концерта. Зрители были счастливы.
Георгий Гурьянов позднее вспоминал, как они с Виктором ехали со стадиона в ментовском «козлике», курили и, нервно хихикая, говорили: «Ничего, спаслись». Им повезло, что машина была железная, потому что каждому хотелось дотронуться до нее рукой или ногой. Юрий Айзеншпис, ехавший в этой же машине, вспоминал впоследствии, что слышать эти удары по автомобилю было очень страшно. Кстати, если посмотреть видеозапись концерта «Кино» в Минске, то можно увидеть примерно такую же картину: рафик с группой «Кино» осторожно пробирается сквозь толпу фанатов, колотящих руками и ногами по машине.
В шесть часов утра покидавшей гостиницу группе «Кино» администрация предъявила претензии по поводу произошедшего и потребовала заплатить 14 тысяч рублей за разбитые витрины гостиницы.
Юрий Айзеншпис:
«Мы подверглись нападкам со стороны администрации гостиницы, поскольку самому зданию фанаты нанесли значительный ущерб. Помимо разбитых стекол стены оказались залиты краской, исписаны всякими нехорошими словами. Группу не хотели выпускать, требуя покрытия убытков. Но получить с нас ничего не удалось. И сделать заложниками тоже: разборки с пострадавшими мы оставили нашим незадачливым организаторам».
[349]
Поскольку музыканты не имели к погромам и ущербу никакого отношения, Юрий Айзеншпис отверг все претензии, и группа благополучно покинула Братск. «Кино» уже ждали Донецк и фестиваль «Звездный небосклон мира. Донецк. Музыка-90» (более известный как фестиваль памяти Джона Леннона).
Через неделю в главной городской газете Братска «Красное знамя» появился репортаж о случившихся событиях. Назывался он «Не „Кино“, а просто цирк!». События описаны там весьма точно. В репортаже сказано, что пострадали не только витрины гостиницы «Тайга», но и припаркованный рядом автобус «Икарус».
В фильме о группе «Кино», снятом в 2012 году Александром Цоем и Наталией Разлоговой, музыканты вспоминали об этом эпизоде в Братске.
Игорь Тихомиров:
«Для братков или для людей, которые понимают что-то в этих порядках, разборках, может быть, и крылось что-то, а для нас все было довольно просто. Просто, как взятие Белого дома, при этом менты ничего не могут, не могут шевельнуть вообще рукой, потому что такой город серьезный. Но это был единственный прецедент, надо сказать».
[350]
Георгий Гурьянов:
«Было очень красиво, романтично. Мне все понравилось, такое кино. Но было страшно. На самом деле было страшно, и прекрасно, что никто не пострадал, а то мог бы. Нам было страшно, мы с Витей сидели в газике, в „козлике“ ментовском».
[351]
Юрий Каспарян:
«Часть толпы проникла в гостиницу на этажи и сопереживала вместе с нами: „Вау! Они уже прорвались на первый этаж! Вау! Они уже громят магазин – ооо!“ Хотя, если по закону, люди требуют своего».
[352]
Олег Августовский, журналист из Братска:
«Организаторами концерта оказались вовсе не местные деятели искусств, а свердловская фирма „Русь“, представитель которой вскоре оказался в КПЗ, правда, не за плохую организацию концерта „Кино“, а за дебош в женском общежитии. В репортаже газеты „Красное знамя“ журналист С. Севильский не без иронии отмечал, что „ночное рандеву“ явно не понравилось музыкантам „Кино“, и они покинули Братск первым же утренним рейсом. Впоследствии вышла еще одна статья – „Виктор Цой: „Привет Братску!““. Авторы О. Знобищев и А. Орехов встали на защиту Цоя. По мнению корреспондентов, певец поступил правильно, отказавшись играть на неисправной аппаратуре, да еще и бесплатно. В заключение были приведены слова самого Цоя, что он еще ни разу не попадал в такую ситуацию, никогда не играл в такой холод и на такой неисправной аппаратуре. И что ему обидно, что не удалось показать братчанам высококлассный рок».
[353]
Николай Преображенский:
«В Братске организатор напился на радостях. Должны были быть два концерта: в субботу и воскресенье. Но из-за погоды отменили концерт в воскресенье и сделали второй сразу после первого в субботу. Народ, пришедший на первый, не ушел, а остался. Сломались мониторы, ребята отыграли с трудом из-за пьяного организатора, было все непонятно, и Виктор подумал, что концерт отменили из-за сломанной аппаратуры, хотя на самом деле Айзену не дали деньги за второй. Мы уехали в гостиницу, ничего не подозревая, а где-то к 12 ночи пришла толпа и менты. Толпа волновалась, кидала в окна камни, ситуация была реально напряженная. Выяснилось, что, оказывается, толпа никуда не расходилась. К нам пришли переговорщики, тут Витя понял, в чем дело, и потом жестко выговаривал Айзену, мол, если люди на стадионе – мне пофиг на деньги, я буду играть. Айзену был большой неудобняк тогда. Витя с ребятами поехали на ментовском „бобике“, что ли, мы на зэк-машине. Час ночи, стадион полон. Мы отыграли со сломанными мониторами, все пели и были довольны. Это было круто! К трем часам ночи мы вернулись в гостиницу, а весь стадион мирно разошелся».
[354]
