Становилось довольно холодно и солнце уже садилось, когда он добрался до старой охотничьей хижины. Он осторожно огляделся – не хотел бы он встретить здесь приятелей Эза. Никого не обнаружив, Келеб расслабился и стал осматривать строение.
Домик был низким и длинным и состоял из одной комнаты. Единственное окно было обращено на восток, как будто хозяин хотел просыпаться с первыми лучами солнца. Келеб помнил, что внутри грязный пол и полуразрушенный камин в углу. Во дворе валялся всякий мусор, выступавший под снегом неровными сугробами. Высокая сухая трава качалась вдоль дорожки, ведущей к двери.
Здесь он проведет остаток зимы. Он почувствовал уныние и проворчал:
– Что это за жизнь?!
Он подъехал к сараю, в котором собирался поставить коня. Спешившись и заведя жеребца внутрь, Келеб стал искать корм. Наконец он набрал на полу и на чердаке немного сена, чтобы хоть как-то накормить голодное животное. Завтра он отправится к Малкольму и попросит кое-что для себя и для коня.
Скоро в очаге горел огонь, отбрасывая розоватые отблески на грязное оконное стекло. Келеб поднялся и подошел к расшатанной кровати в углу комнаты. Он пожал плечами – все лучше, чем спать на полу, подумал он. Он снял постель и повесил на стул, чтобы согреть ее и просушить.
Во дворе он разделал кролика. Когда он присел перед очагом, чтобы зажарить добычу, от одежды пошел пар.
Он съел все до кусочка, бросил кости в огонь, устроился поудобнее и подумал о том, что неплохо бы выпить сейчас чашку кофе. Кофе не было, зато была трубка, и Келеб аккуратно набил ее и поджег. Он сидел в самодельном кресле-качалке, вытянув ноги почти до самых углей, неторопливо попыхивая трубкой и размышляя о Сете Хейле. Если тот действительно состоит в сговоре с врагом, то Келеб сильно рискует, и ему следует быть очень осторожным.
«Неужели это правда? Что же ему пообещали?» – удивлялся про себя Келеб. «Чертовы пиявки, – думал он с горечью, – присосались к нашей прекрасной стране в такое непростое для нее время».
Да, настало трудное для колоний время. Не хватало настоящих лидеров, почти не было денег, никто толком не знал, что же делать с англичанами. И уж, конечно, совсем ни к чему было, чтобы кто-то из своих сговорился с англичанами. Сета необходимо остановить, если он замыслил недоброе. Келеб не хотел, чтобы «красные мундиры» захватили штат.
Он наклонился и выбил трубку. Он займется тем, чтобы точно разузнать, чем же занимается Сет Хейл.
Роксана почти перестала дрожать и теперь тихо лежала в кровати. Она понемногу свыкалась с мыслью о том, что последние двадцать четыре часа не были сном, что в горах происходит такое – против тебя может восстать и природа, и человек. Задвижка приподнялась, и она, опершись на локоть, взглядом встретила дядю Малкольма. Он улыбнулся ей, прошел через комнату и уселся рядом на кровати.
– Как ты чувствуешь себя, родная?
– Лучше, дядя Малкольм, – слабо улыбнулась она. – Но я никак не могу успокоиться.
– Это неудивительно. Это настоящее потрясение для городской девушки. Нам повезло, что индеец пришел на помощь.
– Это правда. Никогда не думала, что буду так рада видеть этого индейца…
«Снова», – чуть не сорвалось у нее с языка, но она вовремя спохватилась. Ни она, ни Гидеон не рассказали Малкольму о той своей встрече с индейцами и о времени, проведенном с Келебом.
Наступило молчание, и Малкольм нервно рассматривал свои башмаки. Потом он снова повернулся к Роксане и на ее вопрошающий взгляд ответил:
– Хорошо, что и Коулмен пришел на помощь. Длинный Шаг не справился бы с ними один.
Опустив глаза, Роксана дотронулась до края покрывала и, наконец, прошептала:
– Да, наверное.
Удивленный ее реакцией, Малкольм нетерпеливо взглянул на племянницу. Почему девочка так беспокоится?
– Да уж точно, – проворчал он. – Длинный Шаг спас тебя от Джонсона, а Келеб – от индейцев. Он помолчал, ожидая ответа. Но Роксана молчала, и он снова заговорил о Келебе: – Я очень рад, что Келеб обоснуется поблизости. Мне будет много спокойнее.
– Что ты имеешь в виду? – удивилась она. – Разве он не отправился охотиться?
– Да нет. Он решил, что уже не догонит своих товарищей. До конца зимы он останется здесь, будет ставить капканы.
Роксана громко фыркнула в ответ. Но Малкольм успел уловить в ее глазах огонек удовольствия. А ведь упрямый маленький ослик рад, подумал он, выходя из комнаты. Улыбаясь, он закрыл за собой дверь. Роксана уселась в постели, спиной прижавшись к изголовью. Значит, Келеб совсем близко – за горой. Она вспомнила ту последнюю ночь, которую она провела в его объятиях, и почувствовала тепло во всем теле. Сможет ли Сет поднять ее до таких высот?
Почему-то она сомневалась в этом. До сих пор она не заметила в нем страстного желания обладать ею, и у нее было предчувствие, что любовь между ними была бы скучной. Она боялась, что между ними не возникнет той страстной Невоздержанности, которая была у них с Келебом.
Она вспомнила, что делал с ней и для нее Келеб, и покраснела. Но, несмотря на смущение, она понимала, что хочет, чтобы Келеб оказался рядом с ней прямо сейчас, чтобы она вновь почувствовала рядом с собой его сильное тело.
В дверь постучали, и она подскочила, чувствуя себя виноватой. Вдруг ее мысли написаны у нее на лице? Она подождала, сосредоточилась и позвала:
– Войдите.
Гидеон распахнул дверь и улыбнулся ей:
– Ты выйдешь к столу или хочешь, чтобы Летти принесла тебе поднос?
– Я выйду. Мне так одиноко.
Она набросила на плечи капот и пошла к столу следом за хромающим Гидеоном.
Роксану поразило сияющее лицо Летти, которая прислуживала им, вынимая из огня еду и подавая ее на стол. Поразмыслив, Роксана вспомнила, что Летти была женщиной Эза. Его смерть означала для нее освобождение.
Когда Летти поставила перед ней миску супа, она поймала и пожала ее руку:
– Летти, я так рада, что ты освободилась от Эза и что больше не вернешься к охотникам, если сама не захочешь.
Летти улыбнулась в ответ, но затем повернулась к Малкольму.
– Это решать мистеру Малкольму, Роксана.
Почувствовав на себе три пары вопрошающих глаз, Малкольм отложил вилку и задумчиво покачал головой. Роксана уловила огонек в глазах Гидеона и улыбнулась про себя. Келеб сказал бы в данном случае, что Гидеон и Летти «спутались».
– Не знаю, Летти, – с сомнением в голосе начал Малкольм. – Я бы не возражал, чтобы ты осталась здесь, но не знаю, где ты будешь спать.
– Послушайте, мистер Шервуд, – Летти оперлась о край стола рядом с ним. – Я могу стелить себе постель на полу. Хотите, я буду спать на голом полу. Все, что угодно… только разрешите мне не возвращаться туда.
Она помолчала, пытаясь сдержать слезы, которые душили ее.
