— Лукас! — Бросив на пол мушкет, Татьяна кинулась к кровати.
Глава 21
Лукас лежал лицом вниз — очевидно, от потери крови он потерял сознание. Татьяна сначала даже решила, что он мертв, и с трудом перевернула его на спину.
— Лукас! — громко произнесла она. — Лукас, ты меня слышишь?
Он медленно открыл глаза. Взгляд его был каким-то отсутствующим.
Большая голова Беллерофона поворачивалась от его лица к ее лицу. Татьяна собралась с духом и сдвинула край одежды. Под ним, рядом с тем местом, где расположено сердце, оказалась открытая глубокая рана с рваными краями.
Прежде всего надо было остановить кровотечение. Девушка взяла кружевное покрывало и прижала его к ране. Лукас поежился, пробормотав что-то нечленораздельное. Сначала его тело казалось холодным на ощупь, теперь же оно горело, как огонь. Татьяна сходила в комнату Каррутерс, принесла графин с водой и стала смачивать его лоб, пользуясь вместо губки вышитой подушечкой. Холодное обтирание, кажется, успокоило раненого, но дышал он хрипло, прерывисто.
В коридоре послышались возбужденные голоса и торопливые шаги. В комнату вбежала Каррутерс, за которой следовали Смитерс и его жена.
— Вот он! Я же говорила!
— Боже мой! — воскликнул Смитерс.
Миссис Смитерс, нетерпеливо оттолкнув мужа, вышла вперед.
— Значит, она сказала правду? Хозяин действительно мертв?
— Нет, он пока еще жив, но истекает кровью… Ему немедленно нужен доктор.
— Пойду пошлю Костнера за доктором Суортли, — сказал Смитерс, пятясь к двери.
— Это далеко? — спросила Татьяна.
— В получасе езды, не больше, — ответила миссис Смитерс.
Полчаса туда, полчаса обратно. А что, если его не окажется дома?
Смитерс с позеленевшей физиономией все еще топтался на пороге комнаты.
— Каррутерс! — крикнула Татьяна. — Отправь Костнера за доктором и скажи, чтобы поторапливался!
Девушка выскочила в коридор и испуганно охнула:
— Пресвятая Дева Мария, спаси и сохрани нас!
— Ну-ка посторонись, дорогуша! — Тимкинс ползком двигался по коридору, волоча ногу. От боли он был бледен, как привидение, но тем не менее явно намеревался взять на себя руководство ситуацией. Упираясь руками в пол, он подполз к кровати. — Посмотрим, что у нас тут.
Татьяна помогла ему приподняться возле постели хозяина и отодвинула подушку, прикрывавшую рану.
— Это от ножа, — коротко изрек он. — Рана старая, я бы сказал, недельной давности, и изрядно нагноилась. — Тимкинс взглянул на экономку. — Принесите кипяченой воды, бинты и накалите щипцы. Для припарки потребуются горчичное семя, уксус и «робертова трава». Надеюсь, все это найдется в доме?
Экономка молча кивнула.
— И еще что-нибудь обезболивающее.
— Лауданум, — услужливо подсказала миссис Смитерс.
— Да, и еще вино — настоящее красное вино, а не какое-нибудь слабенькое пойло. — Заметив, что экономка продолжает стоять на месте, Тимкинс прикрикнул: — Пошевеливайся, женщина, если не хочешь, чтобы его смерть была на твоей совести!
Миссис Смитерс вылетела из комнаты.
— А ты, — обратился Тимкинс к дворецкому, — будешь помогать мне держать его, когда я стану прижигать рану.
— Я? Но… Боюсь, я не смогу.
— Ох, пропади все пропадом! — Садовник обернулся к Татьяне. — Беги позови кого-нибудь из матросов, лучше всего Большого Джона. Уж он-то наверняка с этим справится.
— Я могу сама сделать это, — предложила она.
— Нет, это зрелище не из приятных; к тому же от запаха ты можешь потерять сознание.
— Я выдержу.
— Ладно. Возможно, ты права. Но мне нужны руки посильнее твоих.
— Я сейчас схожу за ним, — пробормотал Смитерс и торопливо выскользнул в коридор.
— Хоть какой-то прок от этого болвана, — проворчал Тимкинс и вновь сосредоточил внимание на ране.
— Вы думаете, его удастся спасти? — спросила Татьяна. В глазах у нее стояли слезы.
— Клянусь, мне приходилось видеть раны и пострашнее. — Тимкинс искоса взглянул на ее испуганное лицо. — А если я его спасу, то отбросите ли вы оба наконец свою нерешительность? Вы должны сделать то, чего вам безумно хотелось все эти три года.
— Что ты имеешь в виду? — спросила Татьяна.
— Сама знаешь. — Тимкинс снова повернулся к раненому.
Мгновение спустя в комнату вбежала Каррутерс и сообщила, что Костнер уже отправился за доктором. Следом за ней вошел Большой Джон, само присутствие которого подействовало на Татьяну успокаивающе.
— Он до смерти напугал меня, — сказала Каррутерс, поглядывая на Лукаса. — Я услышала какой-то шум и встала с постели, чтобы посмотреть, в чем дело. Только я открыла дверь, как он повалился на меня — весь в крови, бормочет что-то бессвязное, хватается за меня руками. Вот взгляните, даже следы от пальцев остались. — Она указала на свою ночную сорочку. — Когда хозяин кое-как добрался до кровати, в комнату ворвалась эта ненормальная собака — должно быть, почуяла его запах. Она прыгнула на него и опрокинула на кровать. Я чуть с ума не сошла и сразу побежала звать Смитерса.
— Смитерса? — удивился Большой Джон. — Да какой от него толк?
— Если что-нибудь неладно в доме, я обязана сразу же сообщать ему об этом, — с достоинством заявила Каррутерс.
В комнату торопливо вошла миссис Смитерс с подносом.
— Я принесла все, что вы просили, сэр…
— Поставьте поднос сюда, — скомандовал Тимкинс. — Щипцы накалили?
— Они достаточно горячие, чтобы завивать волосы. — В подтверждение своих слов она прикоснулась к щипцам смоченным слюной пальцем.
— Держи его крепче, Джон. А вам, леди, придется уйти.
Миссис Смитерс и Каррутерс попятились к двери, а Татьяна осталась на месте, наблюдая, как Тимкинс промокнул рану и прижал к ней раскаленные щипцы. Тело Лукаса напряглось, он глухо застонал.
— Придется потерпеть, — сказал Тимкинс, снова прижимая щипцы к ране.
В комнате тошнотворно запахло горелым мясом. Каррутерс бросилась к окнам и, распахнув их, впустила в комнату свежий ночной воздух.
— А теперь поставим припарку. Подержите бинты, мисс, — обратился Тимкинс к Татьяне. Обрадовавшись тому, что может быть хоть чем-то полезной, Татьяна стала расправлять бинты, а Тимкинс смазывал их снадобьем и бинтовал рану. — Приподнимите голову выше, Джон, — надо влить ему в глотку немного вина. Вот так. А теперь пусть поспит.
Лукас, забеспокоившись, приподнялся на локте, но Джон решительно уложил его.
— Спать! — рявкнул он. — Вы слышали, что сказал доктор?
