Теперь пришла очередь Бена фыркнуть. Он не мог понять брата и вообще не понимал мужчин, которых интересовала какаято одна определенная женщина. Тем не менее со многими такое случалось, так что не следует удивляться.
— Думаю завтра сматывать удочки, — сказал Бен. — Мы будем тебя ждать.
— Я приеду.
— Будь осторожен.
— Буду.
На следующее утро Бен покинул ранчо, не сказав никому ни слова. Он не особенно перетрудился, чтобы требовать оплаты, поэтому просто оседлал лошадь и ускакал.
Джейк не видел, как уезжал брат, а когда его отъезд заметили и начали обсуждать, он промолчал. Через два дня он собирался отправиться за ним следом. Перед отъездом надо было повидать Викторию и убедить ее оставаться на ранчо вместе с Эммой и Селией. Но как это сделать, черт возьми, ведь она даже носа не высовывает из дома.
Прошел день. После полудня он увидел, что во дворе появилась Эмма. Он кивнул ей, и она подошла к изгороди.
— Как Виктория? — отрывисто спросил Джейк.
— Устала. — Лицо Эммы было напряженным и измученным.
— Почему вы не выходите?
Дома безопасней, — она насмешливо улыбнулась. — Вы нашли того, кто стрелял в сестру?
Нет, следов не осталось. Так она изза этого не выходит?
— Да. А еще надо караулить Селию.
Почему это? Чтото еще случилось?
Глаза Эммы потемнели.
— Майор пытался поймать ее в сарае, — грустно ответила она.
Раньше Эмма не смогла бы сказать мужчине ничего подобного. Но они так быстро изменились здесь. Дикий край диктовал свои законы.
Джейк тихо выругался и даже не подумал о том, чтобы извиниться.
— Утром я уезжаю, — сказал он, — а вы все оставайтесь в доме и держитесь подальше от Гарнета.
— — Эй, Ропер!
Джейк обернулся и увидел, что к ним направляется Гарнет. Кивнув Эмме, Джейк пошел ему навстречу. Гарнет дождался, пока Ропер оказался рядом с ним.
— Только не говори, что это ты за ней ухлестываешь. А уж онато была бы не прочь, а? — он кивнул в сторону заспешившей домой Эммы.
Джейк сохранял полную невозмутимость и ничего не отвечал. Это еще больше разозлило Гарнета.
— — Что ты толчешься около дома? — спросил он, не скрывая раздражения.
— А тебе что за дело? Лицо Гарнета побагровело.
— Я, Черт побери, управляющий и должен следить за всем, что здесь происходит.
— Да что ты!
Джейк медленно пошел прочь. С напряжением он ждал малейшего шороха за спиной, чтобы броситься в сторону и выхватить пистолет из кобуры. Он был готов к тому, что Гарнет выстрелит ему в спину, но тот стоял неподвижно. ***
Эмма провела всю ночь в мучительных раздумьях. Он уезжает. Господи, как решиться сказать об этом Виктории? Это разобьет ей сердце. Но сказать придется. Они остаются совсем беззащитными, и сестра должна узнать об этом как можно раньше.
Эмма злилась на Викторию. Томительные часы проходили один за другим, а в голове у девушки крутились одни и те же вопросы, ответов на которые не было. Как Джейк может уехать после того, что говорил Виктории, целовал ее? Эмма и сама прониклась к нему доверием и теперь чувствовала себя обманутой вдвойне — за себя и за сестру. Боже, что предстоит пережить Виктории! Ведь она любила его. Оставалась еще надежда на то, что Эмма не расслышала или не правильно поняла его. Надо разыскать Джейка и прямо спросить его, что он собирается делать. Ну конечно, она просто чтото напутала. Уже под утро, успокоив себя, она заснула.
Эмма проснулась с первыми лучами солнца, проникшими к ней в окно, поспешно оделась и вышла из дома. Она направлялась прямо к дому, где жили работники. Мысль о том, насколько подобное поведение несвойственно воспитанной девушке, даже не пришла ей в голову. Работы на ранчо начинались с рассветом, и она была уверена, что все уже встали.
Утро было холодным, хотя уже скоро воздух нагреется, и жара станет давящей и тяжелой. Эмма ускорила шаг. Оказавшись у дверей, она постучала, но ей никто не ответил. Она постучала громче. Снова молчание. Тогда девушка решительно толкнула дверь и вошла внутрь. В большой комнате с высокими потолками никого не было. Повсюду: на столах, на кроватях, на лавках — в беспорядке валялось имущество живших здесь мужчин. Оглядевшись, Эмма с облегчением выскочила на улицу и побежала к сараю. Тут ей наконец повезло. Она наткнулась на мексиканца, забрасывающего сено в пустое стойло. Имени его она не знала.
— Ты не знаешь, где Ропер? — спросила девушка. Oн поднял на нее круглое безмятежное лицо
— Ропер повторила они, — ты видел его?
— Да, — ответил мексиканец.
— Ты знаешь, где он?
— Он уехал, сеньорита. Рано.
Он сказал, куда? Когда вернется?
Мексиканец покачал головой:
— Он забрал винтовку, сел на лошадь и уехал.
Эмма почувствовала, что слабеет. Значит, это правда. Они остались одни.
Она поблагодарила мексиканца и побежала домой. Виктория всегда просыпалась рано, и Эмма решила не откладывать разговора. Она поспешила в комнату к сестре и тихонько постучала. Виктория открыла дверь, одной рукой втыкая последнюю шпильку в волосы. Лицо ее было встревоженным.
— Что стряслось? — Она знала, что, если бы все было в порядке, Эмма поджидала бы ее в гостиной. — Чтонибудь с Селией?
— Нет. — Эмма вошла в комнату и обняла Викторию, стараясь успокоиться самой и успокоить сестру. — Джейк уехал.
То, что сказала Эмма, было так просто и ясно, что она не усмотрела в этом ничего необычного. Но увидев взволнованную Эмму, Виктория нахмурилась.
— Он выяснил, кто стрелял?
— Нет. — Эмма закрыла глаза. — Виктория, он уехал навсегда. Он собрал вещи, взял винтовку и уехал. Это было на рассвете. Мне сказал мексиканец.
Виктории показалось, что ее ударили в грудь. Она смотрела на Эмму и прислушивалась к ударам собственного сердца. Лицо ее стало белым как мел.
— Он… уехал?
— Да.
Странно, кажется, все вокруг умерло. Даже воздух стал густым и неподвижным. Слова вязли в нем. Она чувствовала, что Эмма обнимает ее и помогает сесть на кровать.
— Мы почти не выходим из дома, но теперь надо быть вдвойне осторожными. — Эмма хотела вернуть сестру к жизни, заставляя ее вспомнить о том, какие опасности им грозят. — Нам нельзя даже показываться на улице.
— Да, конечно, — еле слышно прошептала Виктория, — теперь Гарнет…
Да, теперь Гарнет волен делать все, что захочет. Только Джейк и удерживал его. Но он оставил их.
Солнце поднималось все выше. День разгорался, а Виктория продолжала неподвижно сидеть на кровати, потрясенная и раздавленная. Он предал ее, бросил. Неужели она была ему настолько безразлична, что он даже не удосужился сказать ей, что уезжает… Он сказал: «Доверься мне», и Виктория верила ему, как Богу. Она осталась в этом ужасном месте, она заставила остаться Эмму и Селию, и теперь им обеим придется расплачиваться за ее глупость. А цена будет высокой. Бог знает, какие испытания им предстоят, чтобы просто выжить. Они похожи на загнанных зверей, окруженных охотниками.
