Бен сидел, прислонившись к наковальне. Он был без рубашки, но ктото накинул на него пальто. С первого взгляда Джейк понял, что брату стало легче, кровотечение у него остановилось. Горн был раскален, волны теплого воздуха шли от него во все стороны. Льюис разжег фонарь и повесил его в углу кузницы, которая была разделена на две части развешанными на веревках бельем и рубашками. Джейк прошел в самый дальний угол и стал у изголовья жены.
Эмма, Кармита и Жуана были в одних ночных рубашках. Все, что они успели в спешке натянуть перед тем, как бежать из дома, было пожертвовано на сооружение перегородки, отделявшей Викторию от ветра и посторонних глаз. Виктория лежала в задранной до пояса ночной рубашке, подняв согнутые в коленях ноги. Глаза были закрыты, лицо белое как мел, а дыхание нервное и лихорадочное.
Душа Джейка ушла в пятки. Дрожащими грязными пальцами он пытался убрать волосы со лба жены, но у него ничего не получалось.
— Скоро, сеньор Джейк, уже скоро, — сказала Кармита, поглядев на него с беспокойством, — я уже вижу головку.
Виктория открыла затуманенные глаза и посмотрела на мужа, как на свою последнюю надежду. Джейк взял жену за руку и крепко сжал ее пальцы,
— Держись, любовь моя, — прошептал он.
Джейк оледенел от страха и от сознания собственной вины. Это изза него Виктории, нежной и благородной Виктории, приходится рожать на голой земле, как рожают дикие звери. Он не должен был жениться на ней. Это было преступлением. Ее надо было отослать обратно, туда, где она родилась и где могла продолжить свою жизнь в тепле и уюте.
Виктория сжала руку мужа и стиснула зубы, но это не помогло. Глухой, дикий, животный вопль вырвался из ее горла. Потом еще один, за ним другой. Все тело женщины содрогалось и билось в конвульсиях.
С потоком воды и крови на руки поджидающей Кармиты выскользнуло детское тельце. Малыш был пурпурнокрасным, и Джейка обуял новый страх. Малыш молчал, Кармита, не теряя времени, легонько шлепнула младенца, и он тут же издал слабый крик. Потом она повернула его к Джейку так, чтобы тот удостоверился, что у него родился сын.
Усталая Виктория слабо, чуть слышно рассмеялась:
— Смотрика, Джейк, он вылитый отец.
Джейк в недоумении уставился на жену. Как она могла найти хоть какоето сходство с кемлибо у этого крохотного, красного и сморщенного, пищащего существа, все еще запачканного кровью?
Может быть, изза темных волос ей так показалось? Но сейчас они мокрые, а когда высохнут, могут оказаться совсем светлыми. Виктория притянула мужа к себе.
— Он настоящий мужчина, — шепнула она ему на ухо.
Джейк взглянул на младенца и покраснел, кажется, впервые в своей жизни.
— Дайте мне малыша, — попросила Виктория; — он, наверное, замерз.
Кармита обрезала и перевязала пуповину, завернула младенца в чьюто рубашку — кажется, на ранчо не осталось ни одного работника, который не принес бы своей рубашки в кузницу, — и передала малютку роженице.
Джейк обнял жену и прижался щекой к ее волосам. Она была всем в его жизни.
— Я люблю тебя, — хрипло произнес он.
Виктория откинула голову назад, и ее ясные голубые глаза встретили радостный взгляд его зеленых глаз.
— И я люблю тебя, — просто сказала она.
— Не такую жизнь, я тебе готовил. Сейчас у нас нет даже дома.
— Меня это не волнует. — Виктория оперлась на него всей своей тяжестью — Я рада, что он сгорел. Слишком много ненависти там скопилось, слишком много смертей произошло. Я не хотела, чтобы там рос мой ребенок.
Она посмотрела на малыша и прикоснулась пальцем к его щечке. Зачмокав, он повернул головку.
— Я начну все сначала, — пообещал Джейк. — Я построю новый дом для тебя, если ты останешься. Милая, не уходи. А если решишь уйти, сначала застрели меня. Я не смогу жить без тебя. Я люблю тебя.
Никогда еще он не говорил Виктории о любви. Никогда еще не смотрел на нее с такой надеждой и страхом. Да, он Джейк Саррат, который никогда и ничего не боялся, сейчас замирал от страха, что она уедет. Его глаза больше не были холодными и злыми. Его любовь изменила все. Она растопила недоверие, и теперь ей никуда не надо уезжать.
— Хорошо, — Виктория сжала руку мужа, — я остаюсь. Я верю, что ты построишь новое Королевство Сарратов, в котором не будет места прошлому. Мы начнем все сначала.
Эмма присела подле Бена, чтобы проверить, как затягивается рана на ноге.
— Так кто там у меня, племянник или племянница? — спросил он, широко улыбаясь.
— Племянник, — ответила она и занялась перевязкой, — а может быть, скоро получишь и собственного сына.
— Что?! — Бен даже привскочил на месте. — Что ты сказала?
— Тсс, сиди спокойно.
— Ты уверена? — Он схватил Эмму за руки, с нетерпением вглядываясь ей в глаза.
— Это возможно, но я еще не совсем уверена.
Они слишком много ночей провели с Беном вместе, чтобы это могло пройти бесследно. Бен усадил ее рядом с собой и поцеловал.
Эмма, детка, с тех пор, как я тебя встретил, я не могу думать ни о ком другом. Вряд ли это изменится. Пожалуй, нам лучше пожениться.
— Потому, что я беременна?
— Нет, потому, что мы любим друг друга. У нас, возможно, появится целый выводок детей, и лучше уж их родителям состоять в законном браке.
Глаза Эммы сверкали от радости.
— Бен Саррат, я люблю тебя!
— Это означает «да»?
— Это означает «да», — ответила она.
Джейк сел на землю, продолжая держать Викторию в руках. В это невозможно было поверить, но тем не менее она спокойно спала, и ребенок мирно посапывал у нее на груди. Его ребенок! Джейк удивился тому, какой он красный и сморщенный, совсем беспомощный и маленький. Ему нужна защита, пища, одежда и еще многое другое, и это все обязан дать ему он, Джейк, — его отец. Теперь он обязан думать о будущем, о Виктории, об их сыне, о других детях, которых родит ему жена.
Утро принесло слабый запах пороха и гари. Потом солнце пробилось сквозь облака. Перед Джейком открывалась светлая жизнь, и он приветствовал ее.
