Я никогда не забуду эту сцену: все слуги, кто в чем спал, сбежались на истерические вопли Джудит, а в доме — едкий запах гари, дым…
У Джудит, вероятно, были свои тайные запасы, потому что она уже успела выпить. Тем не менее она достаточно ясно соображала, чтобы выбрать момент, когда все домочадцы собрались вместе.
— Наконец-то я поймала тебя! — кричала она. — Ты не знал, что я вас видела! Ты был в ее комнате! Ты обнимал ее… целовал ее… Ты думал, я не знаю! Все знают! Все началось с того самого момента, как она приехала! Для этого ты ее здесь и держишь! Ты жалеешь, что женился на мне, а не на ней! Но для тебя наш брак не имеет значения. Ты не позволишь, чтобы такая мелочь стояла у тебя на пути…
— Джудит, — угрожающе произнес Джастин, — ты пьяна!
— Конечно, я пьяна! А что мне остается делать? А вы бы не запили? — Она уставилась на нас остекленевшим взглядом и, размахивая руками, продолжила: — Вы бы не стали… если бы ваш муж содержал любовницу прямо в вашем доме? Если он использует любой повод, чтобы избежать общения с вами, чтобы пойти к ней?
— Мы должны немедленно отвести Джудит в ее комнату, — сказал Джастин. Он почти умоляюще посмотрел на меня. Кивнув, я подошла к Джудит и взяла ее за руку.
— Джудит, ты нездорова, — сказала я с присущей мне твердостью. — Ты вообразила себе бог знает что. Идем, я отведу тебя в твою комнату.
В ответ она расхохоталась — безумно, демонически. Затем Джудит повернулась к Меллиоре, и на мгновение мне показалось, что она собирается накинуться на нее. Недолго думая, я быстро встала между ними.
— Миссис Ролт, — произнесла я, повернувшись к экономке, — леди Сент-Ларнстон нездоровится. Пожалуйста, помогите мне отвести ее в комнату.
Миссис Ролт взяла Джудит за одну руку, я — за другую, и, несмотря на ее попытки высвободиться, мы повели несчастную женщину в спальню. По пути я украдкой посмотрела на Меллиору. Она была потрясена. Я также заметила боль и стыд на лице Джастина. Думаю, в истории Эббаса никогда еще не случалось таких шокирующих сцен, когда все происходило на глазах у слуг. Я перевела взгляд на Джонни. Его губы растянулись в плутовской улыбке. Похоже, он был в восторге от того, что его брат попал в столь щекотливую ситуацию. В то же время он наверняка испытывал гордость, ведь я, бывшая камеристка, смогла взять ситуацию под свой контроль, и теперь сам Джастин полагается на меня, понимая, что только в моих силах прекратить эту сцену как можно скорее.
Мы с миссис Ролт поволокли бьющуюся в истерике Джудит в ее комнату. Закрыв за собой дверь, я приказала:
— Нужно уложить ее в кровать, миссис Ролт. Доктор Хиллиард прописал ей успокоительное, — продолжила я, когда мы укрыли Джудит одеялом. — Думаю, ей следует сейчас принять таблетку.
Я дала Джудит таблетку — и, к моему удивлению, она послушно проглотила ее. Потом беспомощно расплакалась.
— Если бы я могла родить, все было бы по-другому, — пробормотала она. — Но как? Он со мной никогда не бывает. Он меня не любит. Он любит только ее. Он избегает меня. Мой муж запирается у себя в комнате. Дверь всегда закрыта на замок. Почему он закрывает дверь? Объясни мне! Потому что он не хочет, чтобы я знала, где он. Но я знаю. Он с ней.
Миссис Ролт сочувственно цокала языком.
— Миссис Ролт, боюсь, она снова напилась.
— Бедняжка, — пробормотала миссис Ролт. — Неудивительно!
Я подняла бровь, давая понять, что мне не требуется ее мнение, и миссис Ролт немедленно стушевалась.
— Через несколько минут она затихнет, — холодно произнесла я. — Думаю, вы здесь больше не понадобитесь, миссис Ролт.
— Я бы хотела помочь вам, мадам.
— Вы очень помогли, — ответила я. — Но больше уже ничего не сделаешь. Боюсь, леди Сент-Ларнстон больна… серьезно больна.
Экономка опустила глаза. Я знала, что в них затаилось лукавство: она все понимала.
Меллиора была в отчаянии.
— Ты должна понять, Керенза, я не могу здесь оставаться. Мне придется уехать.
Я задумалась, как я буду жить без нее.
— Мы должны что-то придумать.
— Я не могу этого вынести. Они все шепчутся обо мне. Все слуги. Я знаю это. Долл и Дейзи постоянно сплетничают. А как только я появляюсь, они сразу замолкают. А Хаггети… Он смотрит на меня совсем по-другому, будто…
Я знала Хаггети и понимала, о чем она говорит.
— Я должна найти способ оставить тебя здесь, Меллиора. Я уволю Хаггети. Я уволю всех слуг…
— Но это невозможно. И потом, вряд ли это что-то изменит. Они все время говорят о нас. Но ведь все это — неправда, Керенза! Скажи мне, что ты веришь, что это — неправда!
— Что вы с ним — любовники? Я вижу, что он любит тебя, Меллиора, и знаю, что ты всегда любила его.
— Но они предполагают… — Она не смела взглянуть на меня.
— Я знаю, что вы оба никогда не сделаете ничего, за что позже пришлось бы краснеть от стыда… И ты, и Джастин.
— Спасибо, Керенза. Хотя бы один человек верит нам!
Но какой смысл быть невиновным, когда все вокруг считают, что ты виноват?
— Ты такая умница! — Она внезапно повернулась ко мне. — Скажи, что мне делать?
— Оставаться спокойной. Вести себя с достоинством. Ты ни в чем не виновата, поэтому и веди себя соответственно. Попытайся переубедить людей…
— После этой ужасной сцены?! Как?
— Не паникуй. Пусть все идет своим чередом. А я обязательно что-нибудь придумаю.
Но Меллиора была безутешна. Она не верила, что я или кто-нибудь другой в состоянии ей помочь.
— Все кончено, — прошептала она. — Я должна уехать.
— А как же Карлион? Он будет в отчаянии.
— Он забудет меня. Дети быстро забывают.
— Только не Карлион. Он такой чувствительный! Он будет тосковать по тебе. А как же я?..
— Мы будем писать друг другу. Будем иногда встречаться. О, Керенза! Это же не конец нашей дружбы. Она никогда не прервется — до тех пор, пока одна из нас не умрет.
— Нет, — горячо подхватила я. — Наша дружба никогда не прервется. Но ты не должна отчаиваться. Что-нибудь обязательно произойдет. Так всегда бывает. Я придумаю что-нибудь. Ты же знаешь, мне всегда все удается.
Но что я могла придумать?.. Бедная, убитая горем Меллиора! Бедный Джастин! Они оба из тех людей, которые покоряются своей судьбе, какой бы невыносимой она ни была. Они совсем не такие, как я!
Меллиора читала объявления в газетах. Она написала несколько писем по этим объявлениям. Дочь священника, с некоторым опытом работы компаньонки и гувернантки, с легкостью найдет себе место.
Каждый год в Сент-Ларнстон приезжал небольшой цирк. На лугу, за деревней, возводили большой шатер, и три дня мы слышали звуки музыки и шум голосов, разносившихся по деревенским улицам. Еще за неделю до прибытия цирка — и некоторое время после его отъезда — люди не могли говорить ни о чем другом. Издавна существовала традиция, что всем слугам Эббаса давали выходной на полдня, чтобы они могли сходить в цирк.
