— Да, я тоже думаю, что все, что ей нужно, — это запаренные отруби, партнер.
— Как насчет того, чтобы поехать со мной и взглянуть на нее? Я скажу тете Эсси, чтобы она завернула пирожков, если вдруг нам захочется перекусить.
Карлион сунул руки в карманы. Он стоял, опираясь всем весом на одну ногу, как Джо. Он сутулился — и я знала: он всегда так делает, когда радуется.
Джо смотрел на меня, и глаза его сияли от удовольствия. Что я могла сказать?
— Тогда тебе придется привезти его назад.
Джо кивнул.
— Думаю, я сегодня буду в ваших краях. Мне нужно заглянуть на конюшню в Эббасе.
Карлион внезапно рассмеялся.
— Нам лучше отправиться прямо сейчас, партнер, — сказал он. — Утро будет хлопотным.
Когда они ушли, Эсси отправилась вслед за ними, чтобы завернуть им пироги в дорогу.
— Хорошо, что они вместе, — сказала бабушка и рассмеялась. — Но ты так не думаешь, голубка моя. Теперь твои брат недостаточно хорош для тебя.
— Нет, бабушка, это неправда…
— Тебе не нравится, что мальчик играет в ветеринара, да? Но Джо так счастлив, когда видит мальчика, — да и Карлион счастлив быть с Джо! Надеюсь, когда-нибудь у Джо будет сын. Но до этого, голубушка, не жадничай, поделись своим ребенком. Вспомни, как ты раньше любила брата. Вспомни, как хотела, чтобы у него, как и у тебя, было все самое лучшее. Ты рождена для любви, Керенза, девочка моя, и ты любишь всем сердцем, всей душой. Это очень хорошо, когда ты делаешь что-то в полную силу, потому что только так можно сделать все как следует. Твой мальчик достоин такой привязанности, но не пытайся давить на него, девочка моя. Не делай этого!
— Я никогда не стану принуждать его.
Бабушка накрыла ладонью мою руку.
— Мы с тобой понимаем друг друга, внучка. Я знаю твои мысли, потому что ты думаешь так же, как и я. Тебе тревожно. Ты приехала поговорить об этом.
— Я пришла повидаться с тобой, бабушка. Тебе хорошо здесь?
— У меня старые кости. Они скрипят, голубка моя. Теперь я уже не собираю травы — суставы плохо гнутся. Я слишком старая, чтобы жить в одиночестве, — так они мне говорят. Жизнь моя заканчивается, и мне повезло, что у меня есть удобная кровать, где я могу погреть свои косточки.
— Не говори так, бабушка.
— Что толку закрывать глаза на правду? Скажи мне, что привело тебя ко мне? О чем ты хотела поговорить со своей бабушкой?
— О Джонни.
— А! — Воскликнула она и задумалась. Казалось, перед ней замелькали картины прошлого. Так часто бывало, когда я говорила о своем браке. Для нее это была больная тема. Бабушка была счастлива тем, что моя мечта осуществилась, что я стала хозяйкой Эббаса, но я чувствовала, что ей хотелось, чтобы это произошло по-другому.
— Боюсь, он тратит деньги… деньги, которые должны достаться Карлиону.
— А не слишком ли далеко вперед ты заглядываешь, голубушка? Там же есть еще один.
— Джастин? Он не представляет опасности… пока.
— Откуда тебе знать? Он может передумать и жениться.
— Если бы он думал о браке, то уже сказал бы об этом. Он редко пишет Меллиоре, но когда пишет, не упоминает о браке.
— Мне жаль дочку священника. Она была так добра к тебе.
Бабушка наблюдала за мной, но я не осмеливалась посмотреть ей в глаза. Я никогда не говорила ей о том, что сделала в тот день, когда нашла Джудит на лестнице.
— А ты с Джонни? — спросила бабушка. — Вы охладели друг к другу?
— Иногда мне кажется, что я ничего о нем не знаю.
— Мало кто из нас может заглянуть в душу другого человека, каким бы близким он ни был.
Я задумалась. Знает ли бабушка о моем секрете, смогла ли она, обладая особым даром, открыть эту тайну?
— Что мне делать, бабушка? — тряхнув головой, спросила я. — Я должна заставить его прекратить бросать деньги на ветер. Я должна сохранить наследство Карлиона.
— А ты можешь это сделать, Керенза?
— Не уверена.
— А! — Она глубоко вздохнула. — Я боюсь за тебя, Керенза. Иногда я просыпаюсь ночью, лежу, думаю, и мне все это кажется таким странным. Признаться, мне страшно за тебя. Я часто размышляю об этом твоем замужестве. Скажи-ка мне, Керенза, вот если бы ты могла все вернуть обратно… если бы ты снова стала незамужней девушкой и могла выбирать, каким был бы твой выбор? Осталась бы незамужней, свободной и пробивала бы себе дорогу в этом мире, став гувернанткой или компаньонкой, — ведь у тебя было для этого образование — или выбрала бы Эббас и необходимость выйти для этого замуж?
Я, потрясенная вопросом, недоуменно посмотрела на нее. Отказаться от Эббаса, от моего положения, моей гордости и достоинства… от моего сына? И это ради того, чтобы быть привилегированной прислугой в чьем-то доме? Тут и думать нечего! О таком браке, как мой, можно было только мечтать. Да, Джонни далеко не идеальный муж. Да, я не люблю его — и никогда не любила. Но мне ни на минуту не нужно задумываться, чтобы ответить на бабушкин вопрос.
— Я сделала правильный выбор, выйдя за Джонни, — сказала я, а потом добавила: — Для себя.
Бабушка задумчиво улыбнулась.
— Теперь я довольна, — сказала она. — Я больше не боюсь за тебя, дорогая. Почему я сомневалась? Ты с самого детства знала, чего хочешь. А эта новая проблема… Не бойся. Вот увидишь, все будет хорошо. Ты заставишь мистера Джонни Сент-Ларнстона плясать под твою дудку.
После разговора с бабушкой я почувствовал себя лучше. Возвращаясь в Эббас, я убеждала себя, что буду настаивать на том, чтобы Джонни делил со мной заботы о поместье. Я выясню, насколько велики наши долги. Ну а то, что меня раздражает интерес Карлиона к работе Джо… У всех детей бывают такие порывы. Мальчик перерастет, когда поедет в школу, а потом — в университет.
Справиться с Джонни было нелегко. Стоило заговорить с ним о деньгах, он становился резок, грубил мне, и все же я чувствовала, что за его показной беспечностью скрывается настоящая тревога.
— Ну хорошо, — как-то согласился он со мной, — я тебе все расскажу. И что ты сделаешь? Поправишь дела одним взмахом волшебной палочки?
Я возразила, что мне просто необходимо быть в курсе, тогда я могла бы с кем-нибудь посоветоваться.
— Нам, милая женушка, нам не советы нужны, а деньги. — Тогда давай сократим расходы.
— Блестящая идея! Вот ты и начинай.
— Мы оба начнем. Давай подумаем, где мы можем сэкономить.
Он положил руки мне на плечи и воскликнул:
— Умница ты моя! — Потом, нахмурившись, добавил: — Но будь еще мудрее, любовь моя, и не суй свой нос в мои дела.
— Но, Джонни… Я твоя жена!
