В этих беседках можно было сидеть и любоваться морем. Из сада дом представлялся грозной крепостью, горделиво вздымающейся на вершине утеса. Казалось, она бросает вызов не только морю, но и всему миру.
По благоухающим тропинкам мы спустились вниз и поравнялись с одной из беседок прежде, чем успели заметить сидящих в ней людей.
Элвин тихонько ахнула и, проследив за направлением ее взгляда, я увидела их. Они сидели рядом. Она была брюнеткой, к тому же одной из самых красивых, каких я когда-либо видела. Черты ее лица были изящны, как на картинах старых мастеров, а волосы накрыты прозрачным шарфом с блестками. Я подумала, что она похожа на кого-то из персонажей «Сна в летнюю ночь», возможно, на Титанию, хотя я всегда представляла ее себе блондинкой. Ее красота притягивала взгляд, подобно тому как магнит притягивает иголку. Такой красотой невозможно не восхищаться. На женщине было облегающее платье из розовато-лиловой ткани наподобие шифона. Оно застегивалось у горла массивной брошью с бриллиантами.
Первым заговорил Коннан.
— Да это же моя дочь со своей гувернанткой! Так значит, мисс Ли, вы с Элвин решили подышать воздухом.
— Сегодня такой тихий вечер, — ответила я и попыталась взять Элвин за руку.
Однако она увернулась самым бесцеремонным образом.
— Можно мне посидеть с тобой и леди Треслин, папа? — спросила она.
— Ты гуляешь с мисс Ли, — ответил он. — Я не вижу причин, по которым следует прерывать вашу прогулку.
— Вот именно, — ответила я за нее. — Пойдем, Элвин.
Коннан повернулся к своей спутнице.
— Нам очень повезло с мисс Ли, — произнес он. — Она… восхитительна!
— Я очень надеюсь, что ты не разочаруешься, Коннан, и она действительно окажется той самой идеальной гувернанткой, — произнесла леди Треслин.
Мне стало не по себе. Они обсуждали мои достоинства так, будто бы я была стоящей неподалеку лошадью! Думаю, Коннан почувствовал мое замешательство, и оно его порядком позабавило. Временами он казался очень неприятным человеком.
— Я полагаю, нам пора возвращаться, Элвин, — ледяным тоном произнесла я. — Мы всего лишь собирались немного пройтись, прежде чем девочка ляжет спать. Пойдем, Элвин, — добавила я. Затем схватила ее за руку и буквально потащила прочь.
— Но, папа, — запротестовала Элвин. — Я хочу остаться. Хочу поговорить с тобой, папа.
— Но ты же видишь, что я занят. Как-нибудь в другой раз, дитя мое.
— Но, — пролепетала она, — это важно… сейчас.
— Это не может быть таким уж важным. Обсудим это завтра.
— Нет… нет… сейчас! — в голосе Элвин зазвучали истерические нотки.
Я еще ни разу не видела, чтобы она оказывала ему такое явное неповиновение.
— Я вижу, Элвин — очень настойчивая девочка, — пробормотала леди Треслин.
— Мисс Ли сейчас все уладит, — холодно ответил Коннан Тре-Меллин.
— Разумеется. Идеальная гувернантка… — в голосе леди Треслин звучала насмешка, которая задевала так сильно, что я опять схватила Элвин за руку и поволокла вверх по дорожке.
Она молчала до тех пор, пока мы не вошли в дом. Затем заговорила:
— Ненавижу ее. Вы ведь знаете, мисс Ли, что она хочет стать моей новой мамой?
Я ничего не ответила. Мне это показалось опасным, поскольку наш разговор мог услышать кто угодно. И только в ее комнате, за плотно прикрытой дверью, я сказала:
— Это совершенно невероятные вещи. Как она может желать стать твоей новой мамой, если у нее есть свой собственный муж?
— Он скоро умрет.
— Откуда ты можешь это знать?
— Говорят, они только этого и ждут.
Я была шокирована тем, что до ее ушей дошли подобные сплетни, и решила обсудить это с миссис Полгрей. Слуги должны следить за тем, что болтают в присутствии Элвин. Это все эти девчонки, Дэйзи и Китти… хотя, вполне возможно, Джо Тапперти или его жена…
— Она постоянно здесь, — продолжала Элвин. — Я не позволю ей занять место моей мамы! Никому этого не позволю!
— Ты впадаешь в истерику по совершенно невероятному поводу, — твердо заявила я. — Вынуждена потребовать, чтобы ты никогда более в моем присутствии не произносила ничего подобного. Ты позоришь своего отца.
Это заставило ее задуматься. «Как же она его любит! — подумала я. — Бедная малышка Элвин, бедное одинокое дитя!»
Но незадолго до этого мне было жаль саму себя. Стоя в саду и подвергаясь унизительному осмотру, я подумала: это несправедливо, почему одному человеку дано так много, а другим не достается ничего? Возможно, я тоже выглядела бы красавицей в шифоне и бриллиантах. Ну, не такой красавицей, как леди Треслин, но все равно они были бы мне к лицу больше, чем хлопок, шерсть и бирюзовая брошь, доставшаяся мне от бабушки.
Теперь же мне было так жаль Элвин, что я совершенно забыла о жалости по отношению к себе.
* * *
Уложив Элвин, я вернулась в свою комнату, не переставая думать о Коннане Тре-Меллине и леди Треслин. Мне хотелось знать, сидят ли они до сих пор в беседке, и если да, то о чем беседуют. Друг о друге, несомненно! Разумеется, мы с Элвин вторглись в процесс ухаживания. Я была шокирована тем, что он позволяет себе столь сомнительного рода интрижки, потому что считала ниже достоинства любого мужчины роман с женщиной, имеющей мужа, которому она поклялась в верности.
Я подошла к окну, радуясь, что из него не виден сад. Еще не совсем стемнело, но солнце уже скрылось и начали сгущаться сумерки. Мои глаза невольно отыскали окно, в котором тогда возникла тень…
Жалюзи были подняты. Отчетливо виднелись синие шторы. Я начала пристально всматриваться в эти шторы, сама не зная, что ожидаю там увидеть. Лицо? Манящую руку? Иногда я готова была посмеяться над своими фантазиями, но только не в этот вечер, только не сейчас…
И тут я увидела, как шторы шевельнулись. В комнате кто-то находился!
Я пребывала в необычайном состоянии. Это имело прямое отношение к встрече с Коннаном Тре-Меллином и леди Треслин, но я еще недостаточно проанализировала свои чувства, чтобы до конца понимать их. Эта встреча была крайне унизительной для меня, но я готова была рискнуть и угодить в еще более неловкую ситуацию. Комната Элис находилась в запретной части дома, и если бы меня там застали, то мое положение можно было бы охарактеризовать как чрезвычайно неловкое. Но я была склонна к безрассудным действиям и не думала о последствиях. Меня преследовали мысли об Элис, а временами овладевало такое жгучее желание раскрыть тайну, окутывающую ее смерть, что я готова была пойти на что угодно.
Поэтому со всей решительностью направилась в гардеробную Элис. Перед дверью остановилась, легонько постучала и рывком распахнула ее. Сердце при этом колотилось, как молот о наковальню.
