— А вот и мисс!
Миссис Полгрей и Селестина Нанселлок восседали в глубоких креслах. Элвин стояла поодаль, сцепив руки за спиной. Мне показалось, она держится подозрительно скромно.
— А! — произнесла миссис Полгрей. — Наконец-то, мисс Ли! Мисс Нанселлок ждет вас.
В ее голосе слышался легкий упрек. Еще бы. Какая-то гувернантка, не торопясь, заканчивает свой обед, в то время как ее ожидает леди…
— Здравствуйте. Как поживаете? — спокойно произнесла я.
На их лицах отразилось крайнее удивление. Полагаю, по их мнению, мне следовало сделать реверанс или каким-либо другим образом выказать осознание своего низкого положения. В эти первые мгновения я видела только Элвин. У нее были удивительно большие синие глаза. Когда вырастет, станет настоящей красавицей. Интересно, в кого она пошла — в отца или мать…
Селестина Нанселлок подошла к Элвин и положила руку ей на плечо.
— Мисс Элвин была у нас в гостях, — пояснила она, — мы большие друзья. Я — мисс Нанселлок. Возможно, вы видели наш дом…
— Да, когда ехала со станции.
— Надеюсь, вы не будете сердиться на Элвин.
Элвин ощетинилась, и ее глаза засверкали.
Я ответила, пристально глядя в эти дерзкие синие глаза:
— Вряд ли я могу бранить ее за то, что произошло до моего приезда. Верно?
— Она считает меня… нас… своей семьей, — продолжала Селестина Нанселлок. — Мы всегда жили по соседству и…
— Уверена, это очень много для нее значит, — ответила я и впервые переключила свое внимание исключительно на Селестину Нанселлок.
Она была выше меня, но красавицей ее не назвал бы никто. Невзрачные русые волосы и карие глаза. На бесцветном лице прочно застыло выражение безмятежного спокойствия. Она казалась бесхарактерной и бесцветной, но, возможно, ее попросту затмили бунтовщица Элвин и напичканная условностями миссис Полгрей.
— Я очень надеюсь, мисс Ли, — продолжала Селестина, — что, если вам понадобится совет, вы не колеблясь обратитесь ко мне. Видите ли, мы близкие соседи, и в этом доме меня считают почти что родственницей.
— Вы очень добры.
Ее кроткие глаза пристально смотрели на меня.
— Мы хотим, чтобы вы были здесь счастливы, мисс Ли. Мы все этого хотим.
— Спасибо. Я полагаю, первым делом необходимо отправить Элвин в постель. Должно быть, ей давно пора спать.
Селестина улыбнулась.
— Вы правы. Действительно, давно пора. Обычно она ужинает в классной комнате ровно в половине восьмого. А сейчас уже давно минула половина девятого. Но сегодня я за ней присмотрю. А вы могли бы вернуться в свою комнату, мисс Ли. И отдохнуть после долгого путешествия.
Не успела я и слова вымолвить, как Элвин воскликнула:
— Нет, Селестина! Я хочу, чтобы это сделала она, моя гувернантка! Это входит в ее обязанности, ведь так?
На лице Селестины отразилось недовольство, а Элвин не смогла скрыть своего торжества. Я поняла. Она хотела почувствовать свою власть, не позволив Селестине уложить ее спать только лишь потому, что та сильно этого желала.
— Отлично, — ответила Селестина. — В таком случае, меня здесь больше ничто не задерживает.
Она смотрела на девочку, будто ожидая, что та станет умолять ее остаться, но Элвин уже с любопытством изучала меня.
— Спокойной ночи, — небрежно ответила она. И обратилась ко мне: — Пойдемте. Я проголодалась.
— Ты забыла поблагодарить мисс Нанселлок за то, что она привезла тебя сюда, — проговорила я.
— Не забыла, — возразила она. — Я никогда и ничего не забываю.
— В таком случае, твоя память намного лучше твоих манер, — заключила я.
Все были изумлены. Возможно, я излишне прямолинейна, но было совершенно очевидно, что для успешного воспитания этого ребенка потребуется непоколебимая твердость.
Лицо девочки вспыхнуло, а глаза сузились. Она хотела что-то ответить, но, так и не найдя нужных слов, стремительно выбежала из комнаты.
— Ну вот! — воскликнула миссис Полгрей. — О, мисс Нанселлок, вы были так добры…
— Вздор, миссис Полгрей, — ответила Селестина. — Мне это совсем не было в тягость.
— Она поблагодарит вас позже, — уверенно проговорила я.
— Мисс Ли, — со вздохом произнесла Селестина. — Вам необходимо особо деликатно обращаться с этим ребенком. Она потеряла мать… совсем недавно. — Ее губы задрожали. — Кажется, эта трагедия разразилась… вчера… Мы с ее матерью были близкими подругами.
— Понимаю, — ответила я. — И не буду сурова с девочкой, хотя вижу, что она нуждается в строгости.
— Будьте осторожны, мисс Ли. — Селестина подошла ближе и дотронулась до моей руки. — Дети — такие хрупкие существа.
— Я сделаю для Элвин все, что будет в моих силах.
— Желаю вам удачи. — Она улыбнулась и обернулась к миссис Полгрей. — Я поеду. Хочу успеть вернуться до темноты.
Миссис Полгрей позвонила, и на пороге выросла Дэйзи.
— Проводи мисс в ее комнату, — распорядилась экономка. — Ты уже отнесла мисс Элвин молоко и печенье?
— Да, мэм.
Я пожелала Селестине Нанселлок спокойной ночи, на что она ответила легким наклоном головы.
* * *
В комнате для занятий Элвин пила молоко и ела печенье. Когда я села рядом, она сделала вид, что не замечает меня.
— Элвин, — обратилась я к ней, — если ты хочешь, чтобы мы с тобой поладили, надо постараться достичь взаимопонимания. Тебе не кажется, что так будет лучше для всех?
— Какое мне до этого дело? — пожала она узкими плечиками.
— Тебе должно быть до этого дело. Ведь тогда мы все будем гораздо счастливее…
Элвин вскинула голову.
— А иначе вам попросту придется уехать, — резко заявила она. — Мне наймут другую гувернантку, только и всего!
Она торжествующе посмотрела на меня, таким образом давая понять, что я здесь всего лишь прислуга и тон в наших отношениях будет задавать она. Я содрогнулась, впервые в жизни осознав, что должны чувствовать люди, вынужденные за кусок хлеба с маслом работать на других людей и при этом полностью зависеть от их доброй воли. Или недоброй.
Глаза Элвин злобно блестели, и мне захотелось дать ей пощечину.
— Ты ведь не можешь не понимать, — проговорила я, — что гораздо приятнее жить в мире, а не в состоянии войны с теми, кто тебя окружает.
— Какое это имеет значение, если эти люди уже не окружают… если можно запросто сделать так, чтобы их прогнали прочь?
— Всех не прогонишь, девочка. Когда-нибудь же придется остановиться. И прийти к простому выводу относительно того, что мир все же лучше войны. Это неизбежно и никак не зависит от твоих настроений или симпатий. Как восход солнца.
