Однако все оказалось совсем не так, как мы думали. Едва мы с королевой вошли в сад, как сразу увидели Роберта. Но не в обществе молодой красотки. На руках у него был мой младший сын Уолтер, а остальные дети стояли вокруг. Костюм милорда Лестера был несколько менее безупречен, чем обычно. Грязью было перепачкано не только его лицо, но и один из его пышных рукавов.
Королева глубоко вздохнула и усмехнулась.
— Итак, милорд Лестер превратился в замарашку! — воскликнула она.
Заметив нас, Роберт поспешил навстречу, опустил Уолтера на землю и низко поклонился сначала королеве, а затем мне.
— Надеюсь, я не заставил себя ждать? — встревоженно спросил он.
— Вас не было больше двух часов, милорд, и мы волновались за вас.
Он был поистине великолепен! Он стоял перед своей госпожой и перед своей любовницей, которую совсем недавно сжимал в объятиях, но никто не догадался бы, что нас с ним что-то связывает.
Мой Роберт подбежал к королеве.
— Вот ваш Роберт, — он показал на графа Лестера, — говорит, что никогда не видел такого сокола, как у меня. Я очень хочу показать его тебе.
Елизавета улыбнулась и протянула ему руку. Роберт тут же ухватил грязной ручонкой ее белые тонкие пальцы и потащил королеву за собой.
— Лестер, — в восторге кричал он. — Давай ей покажем…
— Роберт! — прикрикнула на него я. — Ты забываешь, кто перед тобой. Ее Величество…
— Пускай, — отмахнулась королева. — Ее голос смягчился, а глаза ласково глядели на Роберта. Она всегда любила детей, и они сразу признавали ее своей, может, именно по этой причине. — У нас очень важное дело. Нам с Робертом срочно необходимо посмотреть сокола.
— Но слушается он только меня! — с гордостью сообщил ей Роберт, а затем встал на цыпочки, наклонился к королеве и доверительно прошептал: — Я скажу ему, что ты — королева, и он, наверное, тебя тоже будет слушаться. Но я не уверен.
— Пойдем, посмотрим и проверим, — тоже понизив голос, ответила Елизавета.
И тут мы стали свидетелями этого великолепного зрелища. Мой сын тащил по траве нашу величественную королеву, а мы бежали за ними. Одновременно Роберт без умолку тараторил о своих лошадях и собаках, которых он тоже намеревался продемонстрировать королеве, поскольку Лестер уже все это видел.
Должна признаться, она была бесподобна и среди детей, сама вела себя, как девчонка. Но я подметила в ее глазах грусть и догадалась, что она мне завидует. Ведь у меня орава таких очаровательных детишек.
Девочки вели себя несколько более сдержанно, но я осталась ими довольна. Вряд ли королеве понравилось бы, если бы они стали держаться чересчур фамильярно. Как бы то ни было, но именно мой старший сын всецело завладел вниманием королевы.
Он кричал и смеялся, и тянул ее за платье, чтобы она прошла с ним в другой конец конюшни.
— Лестер говорит, что это одна из лучших лошадей, каких он видел, — доносился до меня мальчишеский фальцет Роберта. — А Лестер знает толк в лошадях, он ведь королевский конюший, знаешь?
— Знаю, — улыбнулась Елизавета.
— Значит, он знает толк в лошадях, иначе она бы его прогнала.
— Прогнала бы сразу, — подтвердила Елизавета.
Роберт явно сразу стал ее любимцем.
А в это время Лестер незаметно шептал мне:
— Леттис! Сколько бы я отдал, чтобы это был наш дом и наши дети. И однажды так и будет. Я женюсь на тебе, и никто меня не остановит.
— Ш-ш-ш, — остановила я его.
Мои дочери были рядом и могли услышать. Они были чрезвычайно любопытны.
Когда королева осмотрела сокровища Роберта, все вернулись в замок. Детей допустили поцеловать руку королеве, но мой Роберт вместо этого взобрался к ней на колени и поцеловал в щеку. По лицу Елизаветы я видела, что она ничуть не рассердилась, а наоборот, почти растрогана. Роберт внимательно рассмотрел драгоценные камни на ее платье, а потом взглянул в глаза королеве.
— До свидания, Ваше Величество, — сказал он. — А когда ты опять приедешь?
— Скоро, мой юный Роберт, — улыбнулась она. — Не беспокойся, мы еще обязательно встретимся.
Вспоминая сейчас свою жизнь, я думаю о том, что на нашем пути встречаются поистине роковые моменты, предвестники грядущих катастроф, но как часто мы распознаем их в череде других, незначительных событий? Спустя годы, переживая горечь и боль своей утраты после обрушившейся на меня трагедии, я говорила себе, что встреча моего сына с королевой была репетицией того, что должно было случиться позже. И сейчас я начинаю верить, что уже в тот момент я осознавала, что в воздухе витает некое предзнаменование. Это все вздор, разумеется. Тогда я не придала этому никакого значения. Королева точно так же держалась бы с любым другим непосредственным ребенком, привлекшим ее внимание. Если бы не дальнейшие события, я бы и не вспомнила об этой их первой встрече.
Вечером, во время танцев, королева сказала мне:
— Леттис, ты счастливая женщина, и у тебя прекрасные дети.
— Благодарю вас, Ваше Величество.
— Особенно твой маленький Роберт. Он меня просто очаровал! Я давно не видела такого красивого ребенка.
— Это вы очаровали его, Ваше Величество, только боюсь, что он от восторга иногда забывал, что вы его королева.
— А мне нравится его детская простота и непосредственность, Леттис, — задумчиво ответила она. — В детях нет фальши и предательства…
Мне стало не по себе. Неужели у нее появились подозрения насчет другого Роберта?
Но взгляд у королевы был отсутствующий. Может, Елизавета сожалела, что в свое время проявила упрямство и не вышла за Роберта Дадли. Сейчас она тоже могла бы иметь большую семью. Правда, при этом раскладе она могла утратить корону.
* * *
После отъезда королевы и двора я на некоторое время задержалась дома. Дети целыми днями обсуждали последние события. Они восхищались королевой, но, несмотря на то что в их обществе она могла отбросить все церемонии, им больше пришелся по душе граф Лестер. Елизавета была почти божеством, а Лестер, хоть и на вершине власти и славы, все равно был более земным. Мой Роберт объявил, что граф Лестер обещал обучить его премудростям верховой езды — поворотам, прыжкам, вращениям, и вообще, как стать лучшим наездником в мире.
— И когда же он будет обучать тебя? — спросила я. — Разве ты не знаешь, что он постоянно рядом с королевой.
— Ну и что? Он сказал мне, что скоро мы с ним станем большими друзьями.
Значит, он сказал такое маленькому Роберту! Что ж, расположение и восхищение моих детей Лестер уже завоевал.
Я снова собиралась ко двору и мне пришла в голову мысль взять в Лондон Пенелопу и Дороти. Они уже подросли, и мне не хотелось оставлять их в провинции. Мы будем жить в Дарем-хаусе, а оттуда рукой подать и до Виндзора, и до Хэмптона, Гринвича или Нансача, что позволит мне быть при дворе и часто навещать дочерей. Это также позволит девочкам вращаться в придворных кругах.
