В моей душе поселилась тревога.
По словам Лестера, Эссекс произвел на королеву хорошее впечатление. От выскочки Рейли она переключила свое внимание на моего сына. Он забавлял ее. Он так сильно отличался от всех остальных своей молодостью, дерзостью, искренностью.
О, мой любимый сын, терзалась я, неужели я позволила Лестеру заманить тебя в ее паутину?
Всецело погрузившись в личные проблемы и будучи отлученной от придворной жизни, я позволяла себе не обращать внимания на тучи, начинавшие сгущаться над нашей страной.
В течение многих лет я слышала разговоры об этой угрозе — королеве Шотландии, которую то и дело пытались посадить на трон, сместив с него Елизавету, для чего организовывались многочисленные заговоры. Вторую угрозу представляли собой испанцы. Обе эти угрозы давно стали частью моей жизни. Думаю, то же самое можно было сказать об очень многих моих соотечественниках и соотечественницах. Разумеется, ни королева, ни Лестер ни одну из этих угроз ни на минуту не упускали из виду.
Зато факт моей ссылки червоточиной разъедал мое сердце, особенно теперь, когда при дворе был еще и Эссекс. Не то чтобы я нуждалась в улыбках королевы. Я лишь хотела присутствовать там и быть свидетелем всех важных событий. Меня мало радовала возможность ездить по улицам Лондона, разрядившись королевой, и развлекать гостей в моих роскошных особняках. Ведь обо всем, что происходило при дворе, я могла узнавать только от других людей. Вновь оказаться при дворе было моим самым заветным желанием, которому, судя по всему, не суждено было осуществиться. Такова была месть Елизаветы.
Роберт часто говорил о королеве Шотландии. Временами он хотел втереться к ней в доверие, но потом принимал решение, что ее необходимо уничтожить. Он утверждал, что пока она жива, ни ему, ни Елизавете не видать мира в душе. Он опасался того, что когда-нибудь один из заговоров в ее пользу увенчается успехом. В этом случае сторонники Елизаветы вряд ли смогут рассчитывать на благосклонность новой королевы. И он лично возглавит список лиц, отстраненных от власти. Лишенный власти и всех богатств, он, несомненно, окажется в Тауэре, откуда выйдет только для того, чтобы подняться на эшафот.
Однажды, когда мы лежали в постели, Роберт, разомлев, на какое-то время позволил себе расслабиться и сказал, что он посоветовал королеве распорядиться, чтобы Марию удушили, а еще лучше — отравили.
— Существуют яды, — говорил он, — которые почти не оставляют следов… а через некоторое время эти следы и вовсе исчезают. Страна и королева вздохнули бы с облегчением, если бы Мария исчезла. Пока она здесь, она представляет серьезную опасность. В любое время, несмотря на все наши усилия, один из заговоров может увенчаться успехом.
«Яды! — подумала я. — Они не оставляют следов… через некоторое время. Когда эти следы начинают искать, они уже успевают исчезнуть».
О! «Республика Лестера» поистине не давала мне покоя.
Мне хотелось знать, говорит ли королева с ним обо мне, когда они остаются наедине. Быть может, она иногда произносит что-то вроде: «Ты поспешил, Робин. Если бы ты подождал, я могла бы выйти за тебя».
Она вполне способна на это. Она могла свободно говорить о возможности брака с мужчиной, уже состоящим в браке. Мне нетрудно представить, как она дразнит его: «Женившись на Волчице, ты потерял корону, Робин. Если бы не она, я бы сейчас вышла за тебя замуж. Я могла бы сделать тебя королем. Как великолепно смотрелась бы корона на этих седеющих кудрях».
Судьба Эми Робсарт не шла у меня из головы.
Когда я ездила в Корнбери в Оксфордшире, я проезжала мимо местечка Камнор. Я не входила в печально известный особняк, потому что это сразу породило бы слухи. Но мне очень хотелось взглянуть на лестницу, с которой упала Эми. Эта лестница не давала мне покоя. Иногда, когда мне предстояло спускаться по длинному лестничному пролету, я тайком оглядывалась через плечо.
Я уже упоминала две угрозы, постоянно нависавшие над Англией, — королеву Шотландии и испанцев. В то время ходили тревожные слухи о том, что Филипп Испанский строит огромный флот, намереваясь напасть на Англию. В английских доках также кипела лихорадочная активность. Люди вроде Дрейка, Рейли, Ховарда Эффингема и Фробишера подобно пчелам вились вокруг королевы, убеждая ее как можно серьезнее готовиться к отражению испанского нападения.
Лестер опасался того, что однажды испанцы все же нападут на нас, и именно поэтому кампания в Нидерландах так важна для Елизаветы.
Мне было известно, что после смерти герцога Анжуйского и Уильяма Оранского из Нидерландов неоднократно являлись делегации, предлагавшие Елизавете корону в обмен на защиту их территории. Она отказалась от этих предложений. У нее не было ни малейшего желания возлагать на себя подобную ответственность. Кроме того, совершенно очевидной представлялась реакция Испании в случае, если бы она приняла эту корону. Испанцы расценили бы это как объявление войны. Но это не означало, что она отказывалась посылать им деньги и людей, которые должны были сражаться на стороне «нижних земель» против агрессоров-испанцев.
Однажды Роберт явился в Лестер-хаус в состоянии крайнего возбуждения. Я услышала цокот копыт его лошади по булыжникам двора и поспешила вниз, чтобы встретить его. Едва увидев супруга, я поняла, что произошло какое-то событие чрезвычайной важности.
— Королева посылает в Нидерланды армию, — едва переведя дух, сообщил он. — Она решила с особой тщательностью выбрать человека на пост командующего армией, поскольку он должен по всем параметрам соответствовать важности задания. И она выбрала такого человека, хотя, по ее словам, предпочла бы оставить его возле себя.
— Так, значит, армию поведешь ты, — резко произнесла я. Внезапно меня охватил гнев. Она не хочет расставаться с ним, зато ее утешает то, что она отнимает его у меня. Мне легко было представить себе ее злорадство. «Он ее супруг, зато я решаю, будет она с ним или нет».
Роберт кивнул.
— Королева была необычайно ласкова со мной. Она даже немного всплакнула.
— Как трогательно! — ответила я с сарказмом. Роберт сделал вид, что ничего не заметил.
— Она оказала мне честь. Большую честь мне и представить себе трудно.
— Меня удивляет, что она тебя отпускает. Но, по крайней мере, ей радостно осознавать, что я тоже буду лишена твоего общества.
Лестер меня не слушал. Будучи чрезвычайно тщеславным человеком, он уже видел себя увенчанным славой и окруженным почетом.
Он ненадолго задержался в Лестер-хаусе. Елизавета намекнула ему, что, поскольку он вскоре покинет ее, то должен провести с ней как можно больше времени до своего отъезда. С ней! — горько думала я. Она давала мне понять, что, хотя я и являюсь его женой, самой важной женщиной в его жизни остается она. Она приказывала, а он повиновался. Каждый час, проведенный с ней, был часом, украденным у меня.
Спустя несколько дней я узнала, что он все-таки не едет в Нидерланды. Королеве нездоровилось, и она решила, что ей осталось недолго жить. Она не могла позволить графу Лестеру покинуть ее в такой час. Они провели вместе так много времени, что нельзя было допустить, чтобы они расстались и уже никогда не встретились. Посему Лестер оставался в Англии, а королева опять принялась раздумывать, кому ей поручить командование армией.
