В последующие три дня девушка, едва проснувшись, заливалась слезами — ее мучили воспоминания. Мозг услужливо подсказывал картины счастья, подаренного ей Ароном, их нежные объятия. Но радость всегда недолговечна и сменяется болью. Сюзанна, дрожа от ужаса и отвращения, вспоминала жестокие слова Лилит. Девушка не могла поверить, что он чувствовал так мало, а она так много, однако Арон ничего не стал отрицать. Ей не верилось также, что содеянное ими считалось грехом, но именно так сказал Джоб Пэккард, и именно по этой причине так разозлилась Лилит.
Мысли путались в голове Сюзанны, мешая сосредоточиться на чем-нибудь другом, и единственным способом успокоиться был сон. Сон не шел, мисс Моран плакала.
Устав рыдать, мисс Моран погружалась в объятия Морфея, однако сон не приносил облегчения. Ей снились Пэккарды — их жестокость, угрозы, ужас, испытываемый ею, грибы; Иеремия, угрожавший насилием на глазах Корта, грязные оскорбления, произнесенные Джобом; корчившийся в судорогах Иеремия. Вновь и вновь вставал перед глазами седой предводитель с фанатичным ужасом во взоре, грозивший сжечь ее. Она вздрагивала и стонала, кричала и плакала во сне.
Бедная Клара Шмидт, привязавшись к подопечной, не находила себе места, не в силах помочь ей. Сюзанна отказывалась комментировать недавние события и уж, конечно, не станет рассказывать о своих снах. Поэтому миссис Шмидт ничего не оставалось делать, как рисовать в воображении картины происшедшего. Девушка очень страдала, значит, ей пришлось много пережить. А Лилит по-прежнему оставалась в стороне.
Поскольку Сюзанна молчала, говорила Клара. Желая хоть как-то отвлечь подопечную, женщина трещала, как сорока. Она рассказывала девушке, что Лилит и ее люди повесили всех Пэккардов. Мисс Моран уставилась на нее невидящими, пустыми глазами, преследуемая видением казни Элиаса Пэккарда и смерти Иеремии. Последний умер в страшных муках.
— Зачем она это сделала? — отрешенно поинтересовалась мисс Моран.
— Как зачем? Потому что они похитили вас.
Девушка покачала головой. Если Лилит действительно переживала из-за нее, то почему не пришла ее проведать? Судя по ее словам, произнесенным в пещере, сестра ненавидела ее… Боже, какой ужас — Сюзанна отвернулась.
Клара рассказала об открытии нового «Падшего ангела», о роскошном устройстве заведения и деньгах, которые Лилит потратила на него.
— Что они там делают? — спросила Сюзанна.
Клара, порозовев, запнулась и замолчала. Подопечная потеряла интерес к разговору и вновь уснула. Сны снова принесли одни мучения. В них Пэккарды по-прежнему терзали ее, угрожая костром.
Арон, взбешенный поведением Лилит и донельзя огорченный тем, что Сюзанна отвернулась от него, явился в отель и постучался в дверь.
— О, слава Богу, мистер Корт, — воскликнула Клара, к его удивлению. — Возможно, вы развеселите ее.
— Что такое? Она больна?
— Она не разговаривает со мной, только плачет и плачет. Ее мучают кошмары. Думаю, она не слышит и половины того, что я говорю.
Арон, выругавшись, обошел женщину.
— Нет, сначала я скажу ей, что вы пришли. Сюзанна обрадуется вашему приходу — вы все-таки спасли ей жизнь, выкрав из рук этих бандитов.
Миссис Шмидт, прикрыв за собой дверь, вошла к подопечной, которая лежала, отвернувшись лицом к стене:
— Тебя пришел проведать мистер Корт, дорогая. Не правда ли, чудесно? Он такой красивый, храбрый джентльмен.
При упоминании имени адвоката девушка повернулась и взглянула на женщину глазами, полными боли. Голос Клары дрогнул:
— Я знаю, ты хочешь его видеть и поблагодарить за спасение.
— Я ничего ему не должна, — равнодушным голосом заметила Сюзанна. — Он получил плату.
— Что ты имеешь в виду, дитя?
— Отошлите его и никогда сюда не пускайте.
— Но…
— Он в холле? Прогоните его. — В голосе девушки послышались визгливые нотки. — Пусть этот человек уйдет и никогда не возвращается. — Уткнувшись лицом в подушку, она зарыдала.
Не зная, что ответить адвокату, Клара вышла и плотно прикрыла за собой дверь.
— Она еще не готова видеть вас, мистер Корт. Сюзанна очень… очень расстроена.
— Что она сказала?
— Ну… она…
— Точнее, миссис Шмидт. Я хочу знать, что она сказала.
— Сюзанна сказала, чтобы вы ушли и никогда не возвращались.
— Что еще? Это все?
Выражение его лица так напугало Клару, что та сочла нужным промолчать.
— Я сказала ей, что она, наверно, хочет поблагодарить вас за спасение, а Сюзанна заявила, что ничего вам не должна.
— Не должна? — Корт нахмурился.
— И еще она добавила, что вы получили плату.
Клара встревоженно смотрела, как вспыхнуло его лицо, как похолодели глаза, как сжались губы.
— Я не знаю, что это значит, — продолжала Клара. — Она так расстроена и не понимает, что…
Корт, резко повернувшись, вышел.
Глава LVII
На четвертый день, когда Сюзанна перестала плакать, Квинси пришел ее навестить. Он каждый день подходил к Кларе и тихо разговаривал с ней. Все это время мужчина никуда не отлучался из своего номера, стараясь быть поближе к ней. Решив, что пора поговорить с девушкой, Эбнер явился без вызова, отослав Клару вниз. Войдя в комнату, бородач увидел Сюзанну, сидевшую возле окна. В глазах ее была пустота.
— Мисс Сюзанна, — проговорил он, пододвигая к ней кресло. — Я пришел попросить прощения.
— В этом нет необходимости, мистер Квинси, — безжизненно ответила мисс Моран, даже не повернувшись.
— Нет, мэм, необходимость как раз есть. Позволить вам ехать на прогулку с Ароном Кортом — то же самое, что позволить ягненку гулять вместе со львом. Я совершил ужасную ошибку. Я хотел как лучше, а получилось как хуже. От этого страдаю не я, как должно быть, а вы, и я сожалею об этом, как никогда прежде. Что самое плохое, изменить больше ничего уже нельзя.
Наконец, девушка повернулась к нему и вздохнула:
— Вы тут ни при чем, мистер Квинси. Я понимаю, что вы хотели мне только хорошего. Арон, наоборот, стремился причинить мне боль. А я была настолько глупа, что…
— Разве это глупость — быть невинной? Любить и быть любимой — тоже не преступление. Я буду рад убить его ради вас, если это поможет. Вот, пожалуй, и все, что я могу.
В глазах Сюзанны появилась боль.
— О нет, хватит убийств. Я… я убила Иеремию.
Брови Квинси изумленно поползли вверх. Ему сказали, что о ней говорил Джоб, и он смеялся от души.
— Я отравила его, чтобы удержать его от…
Эбнер кивнул:
