— Здесь недалеко есть поросший кустарником холм, — произнес Буффало Липер. — Может посмотрим там?
— Но куда, интересно, она могла исчезнуть?
— Ее и ребенка забрала к себе Птица, Несущая Гром.
— А лошадей тоже?
— Возможно, и так, — согласился Буффало Липер. — У нее были очень необычные глаза. Даже более синие, чем у моего брата.
— Скажи лучше, что ты уже хочешь в свой вигвам, к другим женам.
Буффало Липер рассмеялся. После этого голоса индейцев стали затихать, пока не исчезли совсем в раскатах грома. Начался дождь.
Через некоторое время появился промокший Алекс с лошадьми.
— Кажется, они ушли насовсем, — пробормотал он. — Я слышал, что они собирались пройти еще вверх по течению, а затем вернуться.
— Они решили, что меня забрала Птица, Несущая Гром.
— Что это означает? — Алекс удивленно смотрел на нее.
— Это означает, что я — женщина, обладающая сверхъестественными силами, и связана с магией грома и молний.
— Ты, наверное, очень испугалась, Кассандра? — Он посчитал, что она сейчас немного не в себе.
— Я уже привыкла к страху.
Он положил свою ладонь поверх ее руки.
— Я очень хочу сделать все, чтобы ты жила без страха.
* * *
Во второй половине следующего дня они добрались до Бразоса.
— А куда потом, Алекс?
— В Дьявольский Лес.
Какое зловещее название. Ей представилась чаща, лесной полумрак, чудовища из мифов. Интересно, почему у плантации такое название? Скорее всего, так назвали это место рабы.
— Сколько нам еще осталось?
— Трудно сказать. Сотни две миль или больше. Ты, наверное, очень устала? Сегодня вечером поставим лагерь.
Днем Алексу удалось подстрелить оленя. Он сразу же разделал его и лучшее мясо погрузил на свободную лошадь. Кассандра собрала хворост и, пока полоски мяса жарились на огне, накопала съедобных корней, отмыла их в ручье и запекла в золе. К этой еде она добавила из своего мешка несколько горстей винограда. «Получается неплохой ужин», — подумала она, ощущая на себе любопытный взгляд Алекса.
— Ты успела многому научиться, — тихо сказал он. — Я с трудом узнаю тебя.
«И я тоже, — подумала Кассандра. — Было время, когда ты не скупился на объятия».
Она спустила блузку и стала кормить грудью Бенджамина. Алекс продолжал наблюдать за ними.
— Может быть, я стала уродиной? — довольно резко спросила она.
— Почему ты спрашиваешь?
— Ты все время как-то странно смотришь на меня.
— Наоборот, Кассандра, ты стала еще прекраснее.
— Сомневаюсь. Правда, я не видела зеркала уже много месяцев. Я даже не знаю, сколько месяцев мы не виделись.
— Около восьми. Ты сейчас просто прекрасна, как золотой солнечный луч, — Алекс замолчал. — Почему ты изменилась в лице?
— Все в порядке.
Он сказал так, как говорил Брейв. На душе стало тяжело.
— У тебя изменилась фигура, стала очень женственной.
— Ты хочешь сказать, что я потолстела. Но это загадка для меня.
— Почему?
— Потому, что я часто голодала.
Взглянув на него, она пожалела о том, что сказала.
— Ты не хочешь рассказать мне обо всем? — неуверенно спросил он.
Боун был прав. Он действительно очень переживает за все, что с ней произошло. Но что рассказывать? Как рассказать о Блэк Рейн? Он никогда не поймет, что самым родным человеком ей стала бежавшая с плантации черная рабыня. А что сказать о Брейве?
— Нет, Кассандра, я не заставляю тебя. Наверное, это тяжело рассказывать. Я только хочу, чтобы ты поскорее освободилась от этих воспоминаний. — Он коснулся ее руки возле головки Бенджамина. — Я очень хочу, чтобы вы жили счастливо, — неуклюже закончил он. — Ты и Бенджамин.
«А ты сам, Алекс? — подумала она. — Разве ты не муж и отец? Или все-таки вместо любви к нам осталась жалость?»
* * *
— Значит, вы — белые? — вместо приветствия произнесла молодая дама, держа в руках мушкет.
— Извините за беспокойство, мэм, — ответил Алекс. — Я — Александр Харт, а это моя жена и наш сын.
Женщина внимательно рассматривала Кассандру в ее индейской одежде с походной люлькой ребенка.
— Она только что сбежала от команчей, — объяснил Алекс.
— Боже! — воскликнула дама и опустила руку, державшую мушкет. — Какая бедняжка! — Она смотрела на Кассандру теперь с явной жалостью.
Это же чувство испытывала Кассандра, глядя на нее: у дамы были растрепаны волосы, руки и ноги очень тонкие, а большой живот выдавал очередную беременность, потому что трое ребятишек уже цеплялись за ее юбки, хотя сама она была еще очень молодой.
Обрадованная появлением еще одной белой женщины, Тилли Бэттс, так звали эту даму, провела их в комнату и послала старшего мальчика за отцом. Кассандра огляделась по сторонам. Грязные полы, полуразрушенный камин, щели в бревенчатых стенах, заставлявшие семейство страдать от холода зимой. В углу стояла кровать, прикрепленная к стене, но опирающаяся еще и на одну кривую ножку.
«Эти люди живут хуже команчей», — подумала Кассандра. Чуть позже за обедом ей предложили сало, зерновую лепешку и еще, как гостям, черную патоку, что еще раз убедило ее в бедности семейства.
— Ты, наверное, очень испугалась, когда попала к этим красным дьяволам, — прошептала ей Тилли за столом, пока ее муж хвастался Алексу большим урожаем зерновых.
— Я научилась там строить вигвамы.
Кассандра захотела, чтоб она поменяла тему.
— Вы хорошо отделались, миссис, — обратился к ней вдруг Руфус Бэттс. — Когда на наших соседей напали индейцы, они сняли скальпы и с мужчины, и с женщины, и с ребенка.
«На что он намекает?» — подумала Кассандра.
— Ну а что слышно про статус нашего штата? — спросил Алекс.
— Предложено присоединиться к северным Штатам. Через месяц, как рассказал один парень, в Вашингтоне будут обсуждаться условия объединения.
— Будут дураками, если не согласятся, — нахмурившись, пробормотал Алекс.
— Я тоже считаю, что присоединяться надо немедленно, — согласился Бэттс.
— Думаю, что вы можете остаться у нас на несколько дней, — предложила Тилли. — Я уже и забыла, когда в последний раз видела белую женщину.
— Вы очень добры, миссис Бэттс, — вежливо возразил Алекс. — Но нам надо отправляться уже завтра.
— Не надо торопиться, — заметил Руфус. — К западу от нас много неплохой земли. Может быть, вы захотите обосноваться здесь.
