Он завершил свою работу, и они отступили назад, посмотреть, как получилось. Она решила, что это очень красиво. И самым чудесным было слово «любит», соединившее их имена.
— С. Я. любит Ц. Д., — перевела она со вздохом и посмотрела на него с обожанием. — И я люблю тебя, я очень тебя люблю!
— Как и я тебя, а-па-нэй, навсегда. — Он прижал ее к себе, снова начал целовать, сердцу его было тесно в груди.
Ветер свежел. Солнечный Ястреб почувствовав, что Цветущая Долина дрожит, вложил нож обратно в чехол, поднял ее с земли и сжал в объятиях.
— Я всегда буду считать этот день самым первым днем в моей жизни, — его голос срывался. — Я бы хотел остановить время.
Девушка прижалась к нему, подняла голову и еще раз взглянула на дерево с их именами, а потом позволила ему отнести себя к лодке.
Переполненные своими чувствами, они молча укладывали раковины и яйца чаек в каноэ. Цветущая Долина сидела рядом с Солнечным Ястребом, он приносил табак в жертву воде перед обратной дорогой, возносил молитву Великому Духу.
— Войдешь ли ты в мой дом? Разделишь ли со мной скромный ужин? Я приготовлю осетра и сварю собранные нами яйца? — спросила Цветущая Долина. Солнечный Ястреб молча кивнул.
— Вот увидишь, я умею готовить!
В темных глазах Солнечного Ястреба мелькнули веселые огоньки.
— Умею! — Цветущая Долина сама рассмеялась, понимая, что ее шансы завоевать его сердце с помощью кулинарного искусства невелики. Рыба, наверно, развалится на куски, как только она положит ее на сковородку, а яйца она, скорее всего, перебьет раньше, чем донесет до котелка.
Она снова поклялась себе научиться готовить, потому что хотела поразить Солнечного Ястреба и этим умением.
Волшебный день на острове догорал, но она знала: он останется с ней до последнего вздоха.
Солнечный Ястреб заново переживал все, что произошло между ними в этот день. Он не представлял, что можно так сильно любить женщину, и пообещал себе, что ни за что не позволит этому чувству угаснуть. Что бы ни произошло между ними, он будет бороться за их любовь до конца.
Ради этого он научится быть терпимым, он найдет выход.
Он хотел радовать свою возлюбленную, а не бороться с ней.
Примерно на полпути он разглядел четкий силуэт на фоне вечернего неба. Его сердце на мгновение остановилось: это была высокая колокольня, устремленная в небо.
Солнечный Ястреб ничего не мог с собой поделать, его снова охватил гнев, он вспомнил, что воины тушей Долины помогали строить дом белого Бога.
Он почувствовал горечь в сердце, вызванную желанием Цветущей Долины помочь этому белому человеку. Если хоть один белый поселится здесь, то следом придут и другие. И эта земля станет землей белого человека, а для оджибве здесь не останется места.
Ослепленный гневом, он мгновенно забыл о своих чувствах и, резко развернувшись, бросил на Цветущую Долину возмущенный взгляд.
Он видел, как краска сошла с ее лица, но не смог подавить свою злость. В эту минуту он забыл о навечно врезанных в кору клена именах и о слове «любит» между ними.
Теперь это был только вождь, который думает о своем народе, а не мужчина, поклявшийся сделать все возможное, чтобы сгладить непонимание между ним и женщиной, которую он любит.
— Почему ты на меня так ужасно смотришь? — Цветущая Долина похолодела от предчувствия беды.
— Ты еще спрашиваешь? — проворчал он.
Она проследила за направлением его взгляда и поняла, что причиной его гнева стал силуэт почти достроенной колокольни.
Она стремительно повернулась к нему, в ее глазах он увидел упрямый вызов, и с горечью понял, что они снова — противоборствующие вожди. Может быть, даже враги!
17
Отважишься — промолвишь;
И память я уйму;
Спеши! Иначе мысли
Вновь улетят к нему!
Эмили Дикинсон
Мир был разноцветным, солнце — огромным оранжевым диском, опускающимся за горизонт. От него остался лишь краешек, вроде перевернутого серпа. Солнечный Ястреб медленно греб, удаляясь от острова, и все время видел вдали шпиль церкви, увенчанный крестом.
Он сжимался, когда стук молотка нарушал звонкую тишину, повисшую над спокойной водой, твердил себе — церковь еще не достроена, еще можно все изменить.
Противоречивые чувства раздирали Солнечного Ястреба. Но ему хватало и одной, чтобы кипеть от гнева.
В который уже раз он мысленно перенесся в прошлое. Давным-давно его отец, гордый и счастливый, стоял между сыном и женой. Они держались за руки и смотрели вверх, на колокольню новой церкви отца, расположенную всего в нескольких милях от города Падьюка в Кентукки.
Этот шпиль, казалось мальчику, связывал отца-проповедника с самим Господом. Когда отец в воскресенье утром будет читать проповедь и молиться вместе со своей паствой, этот шпиль донесет его слова до Господа и примет Божье благословение.
Солнечный Ястреб подумал о церковном колоколе. Он как будто снова был там, стоял вместе с родителями и смотрел на колокол. Он лежал на земле, но скоро его поднимут на колокольню.
По заказу отца на внутренней стенке выгравировали их имена, чтобы они навеки остались там.
«Юджиния, Хершел и Джеффри», — мысленно повторил Солнечный Ястреб, вспоминая, как в тот день водил пальцами по надписи.
Тогда ему было пять лет, но он до сих пор помнил слезы гордости и счастья в прекрасных глазах матери. Он помнил, как, не в силах сдержать радости, обнялись родители.
Чтобы Джеффри не остался в стороне от радости, отец поднял его на руки и крепко поцеловал…
Сейчас, в двадцать восемь зим, он испытывал противоречивые чувства к Черным Рубахам. В раннем детстве Солнечный Ястреб жил только среди белых и не знал, как молятся другие. Его воспитывал отец-проповедник. Мать обучала детей закону Божьему в Воскресной школе, учила читать и считать.
Глубоко в сердце он хранил чувства маленького мальчика, который любил слушать рассказы об Иисусе Христе. Но сейчас, став взрослым, он ненавидел бледнолицых за их жестокость в обращении со всеми, у кого кожа была другого цвета.
— Солнечный Ястреб, ты перестал грести, — Цветущая Долина вернула его к действительности. — Почему?
Он молчал.
Разве мог он изменить свое отношение к белым людям и к их церкви только потому, что какой-то священник напомнил ему о прошлом, которое не вернуть, а от воспоминаний болит сердце?
И как он мог не гневаться, что Цветущая Долина приняла сторону святого проповедника?
Неужели ей так нравятся все эти бесполезные безделушки, что привозят белые, что она готова позволить им поселиться в этих краях? Почему она так стремится торговать с ними?
