Сверкая глазами, стиснув кулаки, Цветущая Долина вскочила, как ужаленная:
— Так значит я для тебя чужая? Чужая? — закричала она и кивнула на дверь: — Ма-жон, уходи! — Цветущая Долина резко сглотнула и добавила: — И забирай свое сердце с собой, мне оно больше не нужно!
Ошеломленный новым всплеском ее непонятного гнева, Солнечный Ястреб застыл на месте и вытаращил глаза.
— Ты смеешь отказывать мне в том, в чем не отказал даже белому священнику? — Цветущая Долина почти рыдала. — Всего два дня назад отец Дэвидсон был тебе совершенно чужим — и вот вчера вечером ты ведешь его в свою деревню. А мне отказываешь, мне, которой ты обещал вечную любовь! — И она еще решительнее указала на дверь: — Ма-жон. Я сказала, уходи! И никогда не возвращайся в мою деревню. Я прикажу своим воинам прогнать тебя, если ты снова посмеешь явиться!
Солнечный Ястреб наконец-то понял, в чем дело, теперь гнев охватил и его. Значит, ее ласковый голос и извинения — обыкновенные уловки, чтобы добиться своей цели! Ладно, теперь его очередь задавать вопросы.
Солнечный Ястреб схватил Цветущую Долину за руки и пытливо заглянул ей в глаза.
— Как ты узнала, что я водил Черную Рубаху в свою деревню? — процедил он сквозь зубы.
— Тебя выследили! — Цветущая Долина смотрела на него с вызовом, не отводя взгляда. — Орлиное Крыло, мой воин, следил за тобой и рассказал мне обо всем, что видел.
— Ты послала его следить за мной? — Солнечный Ястреб наклонил голову и скривился от отвращения. Он резко отбросил ее руки, как будто они превратились в ядовитых змей. Как она могла!
— Ты лживая женщина, — слова, тяжелые, как свинцовые пули, убивали ее.
— Я лживая? — прошептала она. — А может быть, это ты? Ты отказываешь мне в том, что разрешил белому. Как же ты мог? Или ты готов забраться под одеяло к… к женщине, которой совсем не доверяешь?
— И-кво, — ровным голосом произнес Солнечный Ястреб, — женщина, если бы твой отец был жив, ты могла бы закрыть для него свой вигвам?
— Ты сам знаешь… — Цветущая Долина растерялась от неожиданного вопроса. — Если бы мой ги-ба-ба был жив, он был бы желанным гостем в моем вигваме. Но я не понимаю… При чем здесь мой отец?
Солнечный Ястреб наклонился к ней ближе:
— Человек, которого я вчера привел в свою деревню и в свой вигвам, — мой кровный отец. Отец Хершел Дэвидсон — мой ги-ба-ба.
Цветущая Долина ахнула и недоверчиво посмотрела на Солнечного Ястреба.
А он еще раз взглянул ей в глаза, повернулся и вышел.
— Его ги-ба-ба… — потрясенно прошептала Цветущая Долина. Ей стало стыдно за свое лукавство и недоверие к нему, за то, что она вынудила его сказать правду. — Теперь он возненавидит меня, — всхлипнула она, не в силах отвести взгляда от дверной завесы, колыхавшейся до сих пор. — Ушел… А я даже не успела сказать, что не приказывала за ним следить! Орлиное Крыло пошел сам… Просто хотел мне помочь…
Она закрыла лицо ладонями и заплакала. Что же ей теперь делать? Пойти к нему? Оправдываться? Или оставить все как есть, все само как-то решится? Вот только решится ли, если они, словно нарочно, разрушают любовь и доверие друг друга!
Она подняла глаза к небу, синевшему в дымовом отверстии, по ее щекам катились слезы.
— Что мне делать? — обратилась она к небесам в надежде, что отец или мать подадут ей знак. — Мне так одиноко… Если я потеряю его… О, как я буду жить без него… Зачем, зачем я прогнала его! Как вообще мне могла прийти в голову такая глупость!
28
И все зыблют, зыблют, зыблют
Нас с тобою волны
Страждущего сердца.
Генри Уодсворт Лонгфелло
Полковник Грин стоял у окна своего кабинета, всматриваясь в сплошную стену деревьев за окном.
— Куда же он делся? — пробормотал он, потом резко повернулся и уставился на лейтенанта Оскара Трауэра. — Оскар, кто-нибудь заметил, когда ушел Дюсо? Ты же знаешь, этот дурень может испортить нам все дело с оджибве. Если он начнет шнырять вокруг деревни Цветущей Долины и, не дай Бог, попадется, то может ляпнуть дикарям, что прятался от них у нас в форте. Тогда индейцы наверняка не захотят иметь с нами дело.
— Да они и так не хотят. — Лейтенант Трауэр раскурил трубку и устроился в мягком кожаном кресле. — Об этом позаботился Солнечный Ястреб, или как его там.
— К черту Солнечного Ястреба! — буркнул полковник и вернулся в свое кресло. — Эта женщина-вождь — красивая леди, которая любит красивые вещи. Как только она поймет, что не видать ей всей этой красоты, как своих ушей, если не будет торговать с нами, сама прибежит к нам. Не сомневайся, с ней-то уж мы поладим.
Полковник снова обернулся к окну и хмуро приказал Трауэру:
— Пошли людей на поиски этого проклятого француза. Когда они его найдут, пусть скажут, что если он надеется еще когда-нибудь у нас отсидеться, ему следует быстренько вернуться в форт.
Лейтенант Трауэр кивнул и выбил пепел из трубки. Полковник Грин поднялся:
— Да смотри, чтоб индейцы не заметили вас. Не надо, чтобы они думали, будто мы заодно с этим Пьером. Но если дикари увидят, как вы обшариваете окрестности, придется им все объяснить, чтобы они не начали подозревать нас в предательстве.
— Может, нам избавиться от этого француза? — лейтенант Трауэр натянул на себя синюю форменную куртку с золотыми пуговицами, поблескивающими в свете керосиновой лампы.
— Нет, пока не стоит, — полковник Грин пригладил руками светлые волосы, доходящие до плеч. — Есть у меня одна мыслишка. Думаю, он нам еще пригодится. Он отлично знает эти края.
— Как все вольные охотники, — хмыкнул лейтенант. — Они не первый год ставят тут капканы и воруют меха у индейцев.
— Все они воры и мошенники, и ни на йоту им нельзя доверять, — согласился полковник Грин. — Но я вот о чем думаю. Если со временем нам понадобится козел отпущения, кто лучше Пьера подходит на эту Роль? Плакать о нем никто не будет, даже если его постигнет печальная кончина во благо Британии.
— Понимаю. — Лейтенант Трауэр вытянулся, отдал честь полковнику и вышел из комнаты.
— Да-а, — протянул полковник Грин, — козел отпущения. Мой персональный.
29
Грудь, прижимающаяся к иным грудям —
Это будешь ты!
И мозг мой станет твоими
Потайными свитками.
Уолт Уитмен
Цветущая Долина металась по хижине, косы подпрыгивали на спине.
Ей так хотелось надеяться, что Солнечный Ястреб вернется и протянет к ней руки.
