— Даже и не думай! — воскликнула Фанни. — Это будет выглядеть ужасно бестактно и… бессердечно! Леди Мельбурн прекрасно знает, что Уильям всегда лелеял определенные надежды, и теперь, когда умер бедный Пенистон, они могут стать реальностью! Она может подумать, что ты явилась к ней в дом для того, чтобы порадоваться ее горю. Похороны назначены на завтра, и там соберется вся семья.
— Я тоже стану членом их семьи! — нетерпеливо воскликнула Каро.
— Но пока это еще не так! Тетя Генриетта и понятия не имеет о твоих намерениях, а когда узнает, то наверняка придет в ужас!
— Только глупец может поверить, что я могу приехать в Мельбурн-Хаус, чтобы порадоваться смерти Пенистона, которого всегда так любила и чью кончину теперь искренне оплакиваю. Знаешь, леди Мельбурн можно назвать кем угодно, но только не дурой. Впервые в жизни я чувствую, что мы с ней близки, и восхищаюсь ею — лорд Грэнвилл обо всем рассказал нам, и я бы на ее месте поступила бы точно так же. Ты слышала о том, что миссис Мастерс, это очаровательное создание, последние несколько лет была любовницей Пенистона? Они скрывали свои отношения, но когда леди Мельбурн поняла, что конец ее сына уже близок, она забыла обо всех условностях и приличиях и послала за миссис Мастерс.
— Я слышала об этом, — сказала Фанни.
— Этот поступок достоин восхищения! Это так на нее не похоже. Впервые в жизни она думала не о том, что скажут о ней другие, а о своем сыне. Бедный Пенистон! Он, наверное, очень любил миссис Мастерс, раз ради нее решил остаться холостяком. И как благородно со стороны матери разрешить любовнице сына провести рядом с ним последние дни…
— Возможно, теперь им вдвоем будет легче пережить такое горе.
— Да, я тоже так думаю.
Каролина перестала ходить взад и вперед по комнате и остановилась перед Фанни.
— Как необоснованны и абсурдны твои попытки удержать меня от встречи с Уильямом! Неужели ты думаешь, что он мог забыть меня, а я — его?!
— Я думаю, что на некоторое время ты должна оставить его в покое, пока же все, что ты можешь сделать, — это написать ему и его матери письмо.
Спустя несколько мгновений Каро неохотно сказала:
— Пожалуй, ты все-таки права. С моей стороны неблагоразумно совершать поступки, которые могут быть превратно истолкованы, а уж в этом искусстве леди Мельбурн не сыскать равных. Увы, но это и есть то единственное препятствие, которое мешает нам с Уильямом пожениться.
— Насколько я помню, раньше ты говорила, что все дело в излишней мягкости Уильяма и его склонности во всем уступать тебе?
— Я специально все преувеличивала. Пойми, пока был жив Пенистон, наш брак с Уильямом был невозможен, и я пыталась убедить себя в том, что это только к лучшему. Но мое сердце говорит об обратном…
— Но даже теперь Уильям не самая подходящая для тебя пара. Тетя Генриетта надеется, что ты выйдешь замуж если не за Хартингтона, то хотя бы за Элторпа.
— Они оба — мои двоюродные братья. Не думаю, что это хорошо — выйти замуж за своего родственника, пусть даже и дальнего.
Фанни пожала плечами: о чем Каро думала раньше? Всего несколько месяцев назад всем казалось, что оба молодых человека имеют практически одинаковые шансы завоевать ее расположение.
— Пожелай мне счастья, — с умоляющим видом сказала Каро и, обняв Фанни за шею, прижалась к ней щекой.
— Конечно, я от всего сердца желаю тебе стать счастливой, но… мне кажется, пока еще рано говорить об этом.
— Какая же ты все-таки! Неужели ты думаешь, Уильям и впрямь ко мне переменился?
— Нет, — вздохнула Фанни. — Я виделась с ним всего неделю или две назад, и он о тебе спрашивал. Я не говорила тебе раньше, но два года назад он попросил, чтобы я позаботилась о тебе, если его не окажется рядом.
— Правда? — спросила Каро, и ее глаза увлажнились. — Он самый лучший человек на свете!
— Подожди несколько месяцев, а за это время дай понять Харту, что ему не на что надеяться. И знаешь, тебе лучше больше бывать дома или хотя бы здесь, у тети Джорджи.
— Тебе всего восемнадцать, — удивилась Каро, — а ты даешь мне советы, как многоопытная вдова! Как странно, что два человека, которые выросли вместе, могут быть такими разными.
— Да, у меня совершенно другой характер и другой образ жизни, — признала Фанни.
— Но это не значит, что ты должна все свое время посвятить книгам. Я и сама люблю читать, но ты относишься к занятиям так, словно это — твое призвание. Ты ведь хорошенькая, Фанни, даже очень хорошенькая, и тебе тоже пора задуматься о любви и о замужестве!
Фанни улыбнулась и покачала головой. Единственным мужчиной, который хоть немного ее интересовал, был Уильям Лэм. Она не позволяла себе даже думать о нем, ибо знала, что, воодушевленная своими мечтами, она может совершить какую-нибудь непростительную ошибку. Подавляя свои желания и стремления, в глубине души она осознавала, сколько страсти на самом деле в ней сокрыто — намного больше, чем в Каро, чья эмоциональность была скорее надуманной, чем реальной.
Для Каро романтические сценарии, разворачивающиеся в ее фантазиях, всегда значили много больше, чем реальная любовь, но Фанни догадывалась, что для нее самой физическая любовь значила очень многое — конечно, если бы она сама могла выбирать себе возлюбленного.
Отчасти это объяснялось тем, что Фанни сознательно берегла свою непорочность. Она не могла чувствовать себя вполне защищенной: все любили ее, но никто не считал необходимым за ней присматривать. Даже герцогиня и леди Бесборо, придя к выводу, что Фанни — вполне уравновешенная и рассудительная девушка, не особенно беспокоились на ее счет.
Конечно же многие мужчины, не ожидая обнаружить столь непреклонную добродетель в девушке, принадлежащей к подобному семейству, пытались оказывать Фанни знаки внимания, но она всегда категорически отвергала любые ухаживания.
Ей ничуть не льстили их признания в том, что она красива и желанна. Напротив, она склонялась к той мысли, что, если бы это было правдой, тем хуже для нее; в конце концов, она пришла к выводу, что добродетель — это ее главное достоинство, которым она не станет жертвовать ради удовлетворения сиюминутных плотских желаний.
Если когда-нибудь она выйдет замуж за человека, который будет ей действительно небезразличен, она преподнесет ему этот драгоценный дар, но стать той, в кого мужчины влюбляются столь же легко, как и забывают, — нет, этот путь не для нее.
— Не вижу особого смысла просто сидеть и думать о любви, — сказала Фанни. — Может случиться, что мне так никогда и не удастся ее познать. Ну а если это все же произойдет, не думаю, что моя начитанность сможет стать серьезной помехой. Мне кажется, если замужняя женщина настолько глупа, что ее интересует только собственная внешность, то вряд ли одной ее красоты будет достаточно, чтобы муж не начал поглядывать на сторону. Да и в конце концов, гораздо легче примириться с неверностью мужа, если тебе есть чем занять свои мозги.
