— Ты вернул моего коня? — спросил Сеттон.
— Вашего коня? — Бернард был застигнут врасплох этим вопросом.
Сеттон кивнул.
— Епископ Терстан потребовал плату за боевого коня, которого он был вынужден купить, потому что ты потерял ту лошадь, что тебе дал я.
Бернард не терял эту несчастную клячу. Бедное животное замерзло прямо на дороге. Но Сеттон имел право вернуть коня, за которого заплатил. Бернарду больно было расставаться с верным конем, но выбора не было.
— Кабал у вас в конюшне.
— Полагаю, что мне придется отдать его тебе, раз ты теперь рыцарь.
Бернард нагнул голову, чтобы скрыть возмущение.
— Как пожелаете, милорд.
— Пока что я желаю услышать твою присягу на верность.
Ох, как хотелось Бернарду встать и уйти. Лишь желание получить обещанное вознаграждение — землю и брак с Клэр — удержало его, и он не поднялся с колен.
— Клянусь сохранять верность только вам и охранять ваши права и права ваших наследников.
— Я принимаю присягу от Бернарда Фицгиббонза. В свою очередь я обещаю ему защиту и поддержку, положенную рыцарю, находящемуся у меня на службе. Встань, сэр Бернард, и займи свое место в моем доме.
Бернард встал, а Сеттон дотронулся до застежки, скрепляющей его накидку, тем самым, давая знак всем расходиться. Толпа распалась, и Бернард понял, что может уйти. Но он проделал слишком длинный путь и многое пережил, чтобы от него так быстро отмахнулись.
— Могу ли я занять ваше внимание еще на минуту, милорд, чтобы уладить некоторые детали, связанные с моим содержанием?
Сеттон бросил накидку сенешалю.
— Соломенный тюфяк в зале и место за моим столом, более почетное, чем раньше, а также вино вместо эля, если захочешь. Что касается твоих обязанностей, то поговорим о них утром.
— Я надеялся, милорд, тотчас вступить во владение своим земельным наделом.
— Что?!
Холодок пробежал у Бернарда по позвоночнику.
— Я заявляю свои права на вознаграждение, которое вы обещали мне по возвращении из похода: участок земли и брак с леди Клэр.
Сеттон вначале уставился на него, затем со смехом повалился в кресло. Наконец смех утих, и Сеттон произнес:
— Земля и Клэр? Ох, Бернард! Не помутился ли у тебя разум на Святой земле? Тебе это, наверное, приснилось в дурном сне, и ты счел, что так оно и будет? Послушай, парень, я не обещал тебе такого вознаграждения. Придется тебе довольствоваться тем же, чем и другие рыцари в поместье.
Но Бернард помнил обещание Сеттона, как будто оно было произнесено только что. Вот Сеттон, слабый и бледный, лежит в постели, а епископ Терстан стоит рядом. С него взяли клятву и обещали взамен награду.
— Вы обещали вознаграждение, милорд, в тот день, когда отправили меня с епископом Терстаном присоединиться к войску рыцарей Черной розы.
Сеттон покачал головой.
— Это невозможно. Даже в бреду я никогда не пообещал бы награду в виде собственной дочери оруженосцу, который и меч-то не умел как следует держать. Ты ослышался, Бернард.
Бернард сделал глубокий вдох. Он сознавал, что вокруг помоста собралась большая толпа, и все ждали его ответа.
Спокойно и твердо Бернард заявил:
— Вы были смертельно больны и, вероятно, помните все не так ясно, как я.
Сеттон поднялся с кресла и тоже хладнокровно сказал:
— Бернард, я не заключал с тобой такого договора.
— Договор происходил при свидетеле — епископе Терстане.
— Терстан умер, но если бы он был здесь, то, я уверен, сказал бы то же, что и я. — Сеттон начал выходить из себя. — К тому же, Бернард, даже если я заключил подобный нелепый договор, вознаграждение, которое ты требуешь, я не в силах тебе отдать, так как несколько месяцев назад мы с лордом Юстасом Маршаллом пришли к соглашению относительно его брака с Клэр и ее приданого.
Сеттон выдал ее замуж! Ублюдок отдал Клэр другому! Бернард почувствовал такое горе, словно она умерла. И тут он вспылил:
— Вы не имели права договариваться о том, что принадлежит мне!
— А ты имеешь только те права, что я тебе жалую.
Бернард с трудом обуздал свой гнев. Нет смысла сталкиваться лбом с Сеттоном.
Клэр для него потеряна. Если она замужем, то он не сможет забрать ее у мужа, с которым она сочеталась законным браком. Церковь не аннулирует ее брак по его просьбе. Как это ни больно, но часть мечты уже не сбылась. Придется обойтись без нее.
Но ему необходима земля! Неужели четыре года жизни пропали зря? Без земли и дохода с нее, он будет вынужден податься в наемники, так как больше ничего не умеет делать.
В полной тишине, воцарившейся в зале, Бернард, откашлявшись, снова заговорил:
— Я отказываюсь от прав на Клэр…
Он услыхал тихий возглас и обернулся.
Клэр! Это было видение в изумрудном шелке, с широко раскрытыми удивленными янтарными глазами и губками бантиком, которые она прикрыла кончиками пальцев. Она повзрослела, и ее фигура еще более заманчиво округлилась. Он мечтал сделать эту женщину своей с того дня, как ее отец пообещал отдать Клэр ему.
Моя! Нет, этого не будет. Клэр принадлежит другому — она замужем за лордом Юстасом Маршаллом, представителем одной из самых могущественных семей в Англии. Он отвернулся.
— Лорд Сеттон, мне, как рыцарю, положен достаточный надел земли. На этом я настаиваю.
Сеттон побагровел.
— Стража! Схватите его! Бросьте его в темницу, пока он не одумается.
Двое стражников схватили Бернарда за руки. Резким движением он отбросил их и сделал шаг вперед к Сеттону — рука Бернарда машинально искала эфес сабли. Но ее не было. Черт! Бернард увидел в глазах Сеттона ужас и ярость. Затем боль пронзила ему голову. Перед тем как потерять сознание, Бернард услыхал, как кто-то пронзительно выкрикнул его имя.
Глава вторая
— Генри! Не смей! — закричала Клэр, когда стражник вновь занес копье, чтобы ударить Бернарда.
Она бросилась к распростертому телу, лежащему ничком, и, дрожа от страха, опустилась на одно колено, осторожно коснувшись струйки крови, сочившейся сквозь пряди черных волос Бернарда Фицгиббонза.
— Клэр! Встань! Не трогай этого негодяя! — приказал отец.
Но Клэр подчинилась лишь после того, как нащупала слабо бьющуюся жилку на виске Бернарда.
Облегченно вздохнув, она медленно встала, зная, что если не остережется, то тоже окажется на полу около Бернарда. Правда, после ее помолвки с Юстасом Маршаллом отец стал обращаться с ней не столь круто — ее ценность в отцовских глазах возросла.
