Пока Док менял тампоны, Тайл попыталась отвлечь Сабру:
– Как ты собираешься назвать свою дочку?
Сабра разглядывала младенца со страстным обожанием и любовью.
– Мы решили, пусть будет Кэтрин. Мне нравятся классические имена.
– Мне тоже. Я думаю, Кэтрин очень ей подойдет.
Внезапно лицо Сабры исказилось от боли.
– Боже, неужели еще не кончилось?..
– Это послед, – объяснил Док. – Там Кэтрин жила девять месяцев. Твоя матка сократилась, чтобы исторгнуть его. Это болезненно, но с самими родами не сравнить. Как только послед выйдет, мы приведем тебя в порядок, и ты сможешь отдохнуть. Как тебе такой план? – Он повернулся к Тайл и сказал: – Принесите один мешок для мусора, пожалуйста. Потом послед надо будет исследовать.
Тайл выполнила поручение и снова принялась отвлекать Сабру разговорами о ребенке. Через несколько минут Док уже укладывал послед в мешок, но к нему все еще тянулась пуповина. Тайл хотела спросить, почему он ее не обрежет, но решила не мешать.
Примерно через пять минут Док снял окровавленные перчатки, взял тонометр и обмотал рукав вокруг руки Сабры.
– Ну, как дела? – спросил он.
– Хорошо, – ответила она, но глаза у нее ввалились, под ними образовались темные круги. Она слабо улыбнулась. – Как там Ронни? Держится?
– Ты должна убедить его сдаться, Сабра, и закончить наконец всю эту историю, – мягко сказала Тайл.
– Я не могу. Теперь у меня есть Кэтрин, и я не допущу, чтобы отец отдал ее кому-то.
– Он не сможет этого сделать без твоего согласия.
– Вы не знаете, он может все!
– А что твоя мать? На чьей она стороне?
– На папочкиной, разумеется.
Док прочитал показания на тонометре и убрал его в карман.
– Попробуй отдохнуть. Я сделаю все, что смогу, чтобы уменьшить кровотечение. Мне придется попозже попросить тебя об одном одолжении, но мне бы хотелось, чтобы ты сначала вздремнула.
– Мне больно. Там, внизу, – пожаловалась Сабра.
– Я знаю. Мне очень жаль.
– Это не ваша вина, – слабым голосом сказала она, глаза ее начали закрываться. – Спасибо вам, Док.
Тайл и Док наблюдали, как ее дыхание стало ровным, а тело обмякло. Тайл взяла Кэтрин с груди матери. Сабра что-то пробормотала, протестуя, но сил сопротивляться у нее не осталось.
– Я только ее слегка помою. Когда проснешься, сразу же получишь ее назад. Договорились?
Сабра промолчала – она уже крепко спала.
– Как насчет пуповины? – спросила Тайл Дока.
– Я ждал, когда будет безопасно это сделать.
Пуповина перестала пульсировать и уже не напоминала веревку, стала плоской и тонкой. Он крепко перевязал ее в двух местах шнурками, оставив между ними расстояние примерно в дюйм. Когда он разрезал пуповину, Тайл отвернулась.
Теперь послед не был связан с ребенком. Док плотно завязал мешок для мусора и попросил Глэдис отнести его в холодильник. Тайл тем временем открыла коробку влажных салфеток.
– Как вы думаете, можно ими вытереть девочку?
– Наверное. Ведь ничего другого все равно нет, – ответил Док.
Тайл нервничала, поскольку никогда раньше не имела дела с новорожденными. Она осторожно обтерла малышку салфетками, которые приятно пахли детской присыпкой, завернула в чистое полотенце и положила рядом с матерью. Сабра легко дышала во сне.
– Я в восторге от ее мужества, – заметила Тайл. – И еще… Ничего не могу с собой поделать, но я им сочувствую. Я довольно много слышала о Расселле Денди. Думаю, я бы сама от него сбежала.
– Вы его знаете?
– Только по прессе. Интересно, не его ли это идея – послать сюда Кайна?
– Почему вы ударили его по голове?
– Не можете забыть о моем нападении на федерального агента? – усмехнулась Тайл и серьезно добавила: – Я пыталась предотвратить несчастье.
– Я в восторге от вашей быстрой реакции. Жаль, что мне самому это не пришло в голову.
– У меня было преимущество: я стояла за его спиной. Вообще-то я не держу на него зла. В конце концов, агент Кайн всего лишь выполнял свой долг. Надо быть довольно храбрым человеком, чтобы вот так зайти сюда. Но я не хотела, чтобы он застрелил Ронни. И точно так же мне не хотелось, чтобы Ронни застрелил его. Я действовала импульсивно.
– А мне показалось, вы разозлились, обнаружив, что Кайн никакой не доктор.
– Конечно, разозлилась, но это еще не причина, чтобы бить его по голове. Кстати, и как вы узнали, что он не медик? Что его выдало?
– Его не интересовали жизненные показатели Сабры. Например, он не измерил ей давление. Он явно не понимал, насколько все серьезно, поэтому я начал его подозревать и решил проверить. Когда матка открыта на восемь-десять сантиметров, женщина уже рожает. Он этого не знал.
Тайл вздохнула:
– Теперь нас обоих могут приговорить к нескольким годам каторжных работ в федеральной тюрьме.
– Это лучше, чем позволить ему застрелить Ронни.
– Аминь. – Она посмотрела на заснувшего ребенка. – А что девочка? Она в норме?
– Давайте взглянем.
Тайл положила Кэтрин на колени, и Док развернул полотенце. Его руки казались огромными и грубыми на фоне розового тельца девочки, но касались они ее очень осторожно и нежно.
– Она маленькая, – заметил он. – Думаю, родилась на пару недель раньше срока. Но в остальном все нормально. Хорошо дышит. Конечно, ей следовало бы сейчас лежать в больнице в специальной палате для недоношенных детей. Очень важно держать ее в тепле. Постарайтесь прикрывать ей головку.
– Хорошо.
Он наклонился совсем близко к Тайл. Так близко, что ей были видны все тонкие морщинки, расходящиеся лучиками от его глаз. Она заметила, что глаза у него были серо-зеленые, ресницы густые и очень темные, значительно темнее каштановых волос. На щеках и подбородке уже появилась щетина, что делало его еще более привлекательным. Сквозь дыру в рукаве было видно, что вся временная повязка пропиталась кровью.
– Плечо болит?
Док поднял голову, и они едва не стукнулись носами. Несколько секунд они смотрели друг на друга, потом он отвел взгляд и посмотрел на рану с таким видом, будто вообще о ней забыл.
– Нет. Все в порядке. – Затем поспешно добавил: – Наденьте на нее подгузник и снова заверните.
Тайл неумело надела на малышку подгузник, а Док тем временем вернулся к Сабре.
Тайл чувствовала, что он очень озабочен, да ей самой было не по себе. Она никогда раньше не присутствовала при родах и понятия не имела, нормальное ли у Сабры кровотечение или есть повод для беспокойства.
