– Когда появились первые симптомы? – спросил Док.
– Часа в три дня.
– Господи, Сабра! – простонал Ронни. – Восемь часов?! Почему ты мне ничего не сказала?
Слезы снова потекли из ее глаз.
– Потому что это разрушило бы все наши планы. Я хотела быть с тобой, несмотря ни на что.
– Ш-ш-ш. – Тайл похлопала ее по руке. – Не надо плакать, будет только хуже. Подумай о ребенке, который скоро родится. Наверняка уже недолго осталось. – Она взглянула на Дока. – Я права?
– Трудно сказать при первых родах.
– И все же, как вы думаете?
– Через два или три часа. – Он встал и повернулся к Ронни. – Она действительно скоро родит. Легко ей будет или трудно, зависит от тебя. Ей нужно в больницу, в хорошо оборудованную палату, где есть медицинский персонал. Ребенку тоже понадобится уход. Вот такие дела. Что ты собираешься делать?
Сабра снова вскрикнула от боли. Док опустился на пол рядом с ней и следил за схваткой, положив руки на живот. Его хмурый вид обеспокоил Тайл.
– В чем дело?
Он молча покачал головой, давая понять, что не хочет говорить при девушке. Но Сабра Денди была смышленой девицей, она сразу заметила его озабоченность.
– Что-то не так, верно?
Надо отдать ему должное, Док не стал пытаться навесить ей лапшу на уши.
– Да, есть одна загвоздка, Сабра. Все сложнее, чем хотелось бы.
– Что именно?
– Ты слышала про ягодичное предлежание?
Тайл затаила дыхание и увидела, как Глэдис удрученно покачала головой.
– Это когда ребенок… – Сабра с трудом сглотнула. – Это когда ребенок лежит ножками вперед?
Док мрачно кивнул.
– Я считаю, что твой ребенок лежит неправильно.
Сабра тихонько заплакала.
– Что вы можете сделать?
– Иногда не приходится ничего делать. Ребенок сам переворачивается.
– А в худшем случае?
Док взглянул на Ронни, который задал этот вопрос.
– Тогда делают кесарево, чтобы не подвергать мать и ребенка опасности. Теперь ты все знаешь, поэтому попроси кого-нибудь немедленно позвонить девять одиннадцать. Пусть приедут медики.
– Нет! – воскликнула девушка. – Я не поеду в больницу! Ни за что!
Док взял ее за руку.
– Твой ребенок может умереть, Сабра.
– Вы мне поможете.
– У меня ничего нет с собой.
– Все равно поможете, я знаю!
– Сабра, пожалуйста, послушайся его! – взмолилась Тайл. – Он знает, о чем говорит. Роды при ягодичном предлежании могут быть невероятно болезненными. Кроме того, они просто опасны для жизни и здоровья ребенка. Пожалуйста, уговори Ронни послушаться Дока. Разреши нам позвонить девять одиннадцать.
– Нет. – Сабра упрямо покачала головой. – Вы не понимаете. Мой отец поклялся, что ни я, ни Ронни не увидим нашего ребенка после рождения. Он отдаст его на усыновление.
– Сомневаюсь, что это…
Но Сабра не дала Тайл закончить.
– Он сказал, что этот ребенок значит для него не больше, чем щенок дворняжки, которого надо утопить. А если он что-то говорит, то и поступает соответствующе. Он заберет нашего малыша, и мы никогда его не увидим. И нам он не позволит быть вместе! – Она закрыла лицо руками и зарыдала.
– О господи! – пробормотала Глэдис. – Бедные ребятки.
Тайл посмотрела через плечо на остальных. Берн и Глэдис сидели, прижавшись друг к другу, одной рукой он обнимал ее за плечи. Оба печально смотрели на происходящее. Мексиканцы тихо разговаривали между собой, бросая по сторонам враждебные взгляды. Тайл от души надеялась, что они не затевают очередное нападение на Ронни. Кассирша Донна лежала на полу лицом вниз и приговаривала:
– Бедняжка, как же! Едва меня не прикончил…
Ронни наконец решился и обратился к Доку:
– Сабра хочет, чтобы ей помогли вы.
У Дока был такой вид, будто он собрался спорить, но затем, очевидно, передумал, вспомнив, что времени терять нельзя.
– Ладно. Пока нет другого выхода, я сделаю, что смогу. Но начать придется с внутреннего обследования.
– Вы хотите сказать, что…
– Да. Именно это я и хочу сказать. Я должен знать, насколько раскрылась матка. Найдите мне что-нибудь, чем можно было бы простерилизовать руки.
– У меня есть бактерицидные салфетки для рук, – сказала Тайл.
– Прекрасно. Спасибо.
Тайл сделала попытку встать, но Ронни остановил ее:
– Возьмите и немедленно возвращайтесь. Помните, я за вами наблюдаю.
Она вернулась туда, где бросила свою сумку, достала упаковку с салфетками, а затем попыталась привлечь внимание Верна, сделав вид, что держит у глаз видеокамеру. Сначала он ее не понимал, но Глэдис толкнула его локтем в бок и что-то прошептала. Он энергично кивнул и подбородком показал в сторону прилавка с журналами. Тайл вспомнила, что они там что-то разглядывали, когда началось ограбление.
Она вернулась и передала салфетки Доку.
– Нам не стоит что-нибудь под нее подложить?
– У нас в машине есть подкладки для кровати.
– Глэдис! – воскликнул Берн, шокированный этим признанием.
– Они подойдут идеально, – обрадовалась Тайл, вспомнив одноразовые подкладки, которые видела на кровати дяди Пита в доме для престарелых. Благодаря им персоналу не приходилось менять постельное белье каждый раз, когда с пациентом происходила неприятность. – Я принесу.
– Черта с два! – заявил Ронни. – Только не вы. Пусть идет старик. А она, – он пистолетом показал на Глэдис, – останется здесь.
Глэдис похлопала Верна по костлявому колену:
– Со мной все будет в порядке, милый.
– Ты уверена? Если с тобой что-нибудь случится…
– Ничего со мной не случится. У этого парнишки и без меня забот хватает.
Берн тяжело поднялся с пола, стряхнул пыль со своих шортов и направился к двери.
– Ну, через стекло я проходить не умею.
Ронни толкнул Донну, которая снова не поняла, в чем дело, и стала умолять его оставить ее в живых. Он велел ей заткнуться и открыть дверь.
Выходя, Верн обернулся к Ронни.
– Не волнуйся, я вернусь, – сказал он. – Я не сделаю ничего, что могло бы поставить под угрозу жизнь моей жены. – И предупредил его, хотя Ронни Дэвидсон был на полфута выше и фунтов на пятьдесят тяжелее: – Если ты ее тронешь, я тебя убью.
Ронни толкнул дверь, и Верн выскользнул наружу. И побежал. Зрелище было довольно комичное. Тайл посмотрела, как он залез в свою машину, и вернулась к Сабре.
