Они оказались в полутемном коридорчике.
Здесь перед следующей дверью сидел на корточках худой, как жердь, человек в белой рубашке, с длинными сальными волосами и выпуклыми черными глазами. В руке у него был большой складной нож, которым он поигрывал.
– Ее прислала мамо, – сказал этому человеку Асин провожатый, кивнув на девушку, – она у нас поживет несколько дней. Присмотри, чтобы ее никто не обижал.
– Дубридин, – вежливо поздоровалась Ася.
– Раз мамо прислала – нет вопросов! – Человек с ножом улыбнулся. – Сыр тут кхоран? Как тебя зовут?
– Ассейна.
– Тутэ гожо лаф, – ответил он вполне предсказуемо. – У тебя очень красивое имя.
Он привстал и отодвинулся, чтобы Асин провожатый мог открыть дверь.
За этой дверью оказалась маленькая пустая комнатка, на удивление чистая. В ней были узкий диванчик, покрытый клетчатым шерстяным одеялом, небольшой столик и пара стульев. Еще в этой комнате было окно, за которым Ася увидела глухую кирпичную стену.
Неважный пейзаж.
– Поживешь пока здесь, – проговорил цыган, и, словно прося прощения за бедность обстановки и пейзажа за окном, добавил: – Здесь тебя никто не найдет.
– Наис, – отозвалась Ася. – Спасибо.
– Со ту ласэ тэхас? – спохватился цыган. – Хочешь есть?
– Наис, – повторила Ася. – Я просто немного отдохну.
– Смотри, если чего захочешь – позови меня.
Он бесшумно вышел из комнаты.
Ася села на диван, задумалась.
Пока все складывалось неплохо. Здесь ее точно никто не найдет. Но сколько можно прятаться? Что ей делать?
Она очень устала после всего, что пришлось пережить за последние сутки. Мягкий диван так и тянул в свои объятия. Ася прилегла, потом устроилась поудобнее, накрылась клетчатым одеялом и провалилась в глубокий колодец сна.
Проснулась она от того, что почувствовала на себе чей-то взгляд.
Говорят, что взгляд нельзя почувствовать, что он нематериален. Тем более его нельзя ощутить сквозь сон. Но вот она почувствовала на себе чей-то взгляд, открыла глаза – и увидела на стуле возле своего дивана молодого мужчину с красивым смуглым лицом, в котором была какая-то неправильность. Приглядевшись, она поняла, в чем заключалась эта неправильность: один его глаз был живой, яркий и выразительный, второй же – неподвижный и пустой, словно стеклянный. Может быть, он и был стеклянный?
А еще немного приглядевшись, она вдруг поняла, что знает этого человека.
Точнее, знала его когда-то давно, очень давно.
Но ведь этого не может быть! Этого просто не может быть! Она не верит в призраков!
– Ассейна, – проговорил мужчина.
И всякие сомнения у нее пропали.
И тут же нашлось реальное и простое объяснение происходящему.
– Я сплю, – проговорила она удовлетворенно и натянула одеяло до подбородка.
– Нет, ты не спишь, – возразил призрак и придвинулся еще ближе. – Ты почти не изменилась.
– Но этого не может быть, – прошептала Ася, приподнимаясь. – Ты умер! Тебя убили! Я это видела собственными глазами!
– Я живучий. Я выкарабкался. Только потерял один глаз. Видишь – теперь приходится ходить с этой стекляшкой.
– Так это действительно ты? – прошептала Ася, веря и не веря своим глазам.
– Это я. – Он криво усмехнулся, и все сомнения у нее наконец отпали.
Только он мог так криво и одновременно приветливо улыбаться – цыганенок Пашка, который защищал ее в том, втором ее детстве. Защищал от всех невзгод и опасностей жизни, пока его самого не забили до смерти. Как выяснилось только сейчас, не до смерти. Выжил Пашка, помогло цыганское счастье.
– Пашка, – прошептала Ася и схватила его за руку, – но я же сама видела…
– Я же тебе сказал – я живучий!
– А как… как ты меня нашел?
– Шутишь? – Он снова улыбнулся своей неподражаемой кривой улыбкой. – Среди наших слухи распространяются, как огонь по степи. А когда я услышал твое имя – разве я мог сомневаться? Вряд ли в нашем городе есть еще одна девушка с таким именем!
Увидев испуг на ее лице, он правильно понял его причину и успокоил:
– Не бойся, то, о чем говорят наши, не попадает в чужие уши. Можешь не беспокоиться, никто посторонний не узнает, что ты здесь. Можешь жить здесь сколько хочешь.
Тут он оглядел тесную комнату и понял всю двусмысленность своих слов.
– Да, здесь, конечно, не очень просторно, но ты ведь хотела спрятаться. Кстати, не расскажешь, в чем дело? Кто за тобой охотится? Может быть, я смогу тебе помочь.
И Ася, сама не зная как, рассказала этому восставшему из мертвых другу о том, что произошло с ней за последние дни.
О женщине на мосту, о таинственном амулете, непонятным образом оказавшемся у нее в кармане, о людях, которые преследовали ее после этого. О том, как ее похитил чернокожий министр, и о том, как ей чудом удалось от него сбежать.
– И вот ваши люди меня приютили, но я не знаю, что мне теперь делать. Со манге те кира…
– Ты еще помнишь наш язык! – проговорил Павел, гладя ее по руке. – Ладно, не переживай, мы что-нибудь придумаем.
Он выглянул в коридор и что-то крикнул по-цыгански.
Ася не поняла его слов.
Значит, все же подзабыла язык. Да это немудрено – сколько с тех пор прошло времени… целая жизнь.
– Пашка… – проговорила она, глядя на этого незнакомого мужчину и пробуя на вкус давно забытое имя.
Нет, прошлое невозможно вернуть…
В дверь постучали, и вошла молодая девушка с подносом. На подносе были горячий кофейник, две чашки, тарелка с бутербродами. Поставив поднос на столик, девушка тут же исчезла.
– Выпьем кофе, – проговорил Пашка, разливая по чашкам горячий ароматный напиток.
Внезапно Ася поняла, что ужасно проголодалась.
Она пила горячий, крепкий и сладкий кофе – и какая-то тугая пружина внутри ее души понемногу разжималась.
Они с Пашкой разговаривали: вспоминали то время, когда вместе бегали по улицам, рассказывали, что с ними стало после.
Пашка рассказал, что его уже привезли в морг, когда внимательный врач заметил слабый, нитевидный пульс и сделал все, чтобы вернуть чумазого цыганенка к жизни.
Он легко отделался – потерял только один глаз.
А потом вернулся к своим.
Об Асе никто ничего не знал, а Пашка был слишком слаб, чтобы самому ее искать. А потом цыгане увезли его далеко на юг, там он провел пару лет и поправился окончательно. А когда вернулся, все изменилось. Дом, где жили цыгане, все же снесли и построили на том месте торговый центр.
