Нечай ощутил приступ тупой боли в затылке. Поступила ментальная команда атаковать.
Юноша пошёл на собакоголового, крутя мечом восьмёрку. В нужный момент клинок описал дугу и угодил в плечо мута. Будь лезвие чуточку острее, противник бы лишился конечности, но сейчас он отделался сравнительно легко – переломом руки. Но и это сразу снизило его боевые качества.
Псионики могли отключать болевые ощущения, но «гладиаторы» были обязаны биться по-честному. Собакоголовый взвыл. Меч выскользнул из его лапы.
Исход схватки казался решённым, но радоваться было рано. С утробным рёвом мутант кинулся на Нечая, норовя сомкнуть капкан массивных челюстей на ноге юноши.
И это бы ему могло удастся, ведь скоростью и сноровкой молодой человек значительно уступал муту, однако Нечай превзошёл самого себя. Он отпрыгнул и одновременно в прыжке исхитрился вонзить клинок в толстую, покрытую густой шерстью шею собакоголового. Удар пригвоздил мута к земле. Тот жалобно тявкнул, рефлекторно дёрнул задними лапами и умер.
Трибуны разочарованно загудели. Никто не ожидал столь быстрой развязки.
Спину Нечая ожгло. Молодой человек обернулся и увидел разъярённого надсмотрщика.
– Да ты ещё тупее, чем нео! Ведь сказано было – драться пять минут, не меньше!
Он снова ожёг кнутом юношу.
– Бляха муха! Да что за день сегодня такой! Везёт же мне на тупиц!
Внезапно надсмотрщик застыл, глаза его остекленели. Такое происходило, если псионик получал «внушение» от более сильного собрата. Очнувшись, он произнёс:
– Оставайся здесь. Сейчас начнётся новый бой.
Поверженного собакоголового утащили. На арене появились нео и дамп.
– Поединки закончились. Дерётесь втроём. И пусть победит сильнейший! Начали!
Дамп и нео, не сговариваясь, двинулись на Нечая. Всё понятно, ненависть мутантов к людям объединяет.
Нечай слегка попятился. Двое на одного… Причём противники умелые и достойные.
И вдруг!
– Стоп! – хрипло выкрикнул надсмотрщик. – Прекратите.
По трибунам прокатилась паника. Псионики вскакивали с мест, лихорадочно оглядываясь по сторонам. Такими встревоженными Нечай их ещё не видел.
А потом его сознание отключилось. Телепатический приказ, превративший его в робота, погнал юношу к воротам барака, где начинала строиться армия рабов.
Неизвестный противник вторгся в лагерь псиоников, а те проморгали это вторжение, несмотря на все свои ментальные способности.
Глава 20
– Впереди кто-то едет! – Возглас киборга заставил нас спрятаться в дикие заросли.
Мимо прогромыхала телега, которой управлял тип в странном монашеском наряде. Чувствовал себя он при этом на удивление спокойно. Даже по сторонам не смотрел.
На телеге лежало то, что я поначалу принял за мешки: они были серыми и грязными. Правда, некоторые из них почему-то были в красных пятнах. В тот миг я не придал этому внимания.
– По-моему, это кто-то из псиоников, – прошептала Данара. – Больно безмятежный, гад! Что будем делать?
– Пускай едет, – решил я. – Нельзя привлекать к себе внимания. Если убьём его – другие псионики могут встревожиться. Поймаем и начнём допрашивать – пошлёт сигнал своим. Хрен знает, на какое расстояние этот тип «долбит»? Вдруг, они отсюда с Питером общаться могут?
– Чего-чего? Думаешь, их адепты есть и в Петербурге? – вскинулась Данара.
Киборг отрицательно мотнул головой.
– Нет, там быть не должно. Эти гадёныши локально селились. Тут, в ближнем Подмосковье. Но зато основательно обустроились, ничего не скажешь.
– Тише вы! – потребовал я. – Не ровён час – услышит «монах», своим «факс» отправит.
Данара с киборгом замолчали. Даже не стали уточнять, что такое «факс». А я сам не мог объяснить, почему использовал именно этот термин. Наверное, потому что прикольно звучит.
– Дождёмся, когда повозка скроется из виду, и топаем дальше.
Телега исчезла за поворотом. Мы вылезли из кустов, вновь вышли на дорогу.
– Что же такое он вёз? – заинтересовалась Данара.
– Трупы, – сказал киборг. – Я разглядел.
– Хочешь сказать, что он вёз тела на кладбище?
Никакого кладбища по дороге нам не попадалось, да и выглядела эта версия весьма сомнительной. Я хотел ответить, но в этот момент почувствовал знакомые эманации. Пазл сложился.
– Поле Смерти. Вот куда едет труповозка. Они специально его подкармливают!
– Зачем? – не понял киборг.
– Чтобы задобрить. Сами справиться не могут, вот и идут на ухищрения.
– Раз тут появилось Поле Смерти, значит, что-то его привлекло.
– Ты знаешь ответ, – горько усмехнулся я. – Их как магнитом тянет туда, где погибло много людей.
– Хочешь сказать, что псионики – психи, которые устраивают массовые казни? – спросила Данара.
– А у тебя есть какие-то сомнения? – удивился я.
– Нет, конечно.
Киборг упрямо закусил губу. Я понял, что попал в болевую точку. Сержант снова встревожился за судьбу своих друзей.
– С Нечаем и Вышатой всё в порядке, – заверил я.
– Откуда ты знаешь?
– Чувствую, – соврал я.
Лицо Сержанта по-прежнему оставалось хмурым. Ну да, откуда здесь взяться лишней радости? Вот разберёмся с псиониками, выручим своих и тогда…
– Похоже, их лагерь близко, – сказал я. – Удваиваем осторожность.
Люди, если их много, всегда оставляют после себя массу следов. Особенно если речь идёт о крупном поселении. Мусор, вырубленный лес, проторенные дороги… По всем признакам ясно – мы на верном пути.
И всё же дураками псионики не были. Мы едва не нарвались на дозорный пикет. Если бы не моментальная реакция киборга, нас бы мигом спалили.
В дозоре находилось трое: тип в балахоне и двое мутов, которые не столько высматривали врага, сколько подобострастно заглядывали в глаза псионику.
Я принял решение часовых не трогать, а обойти их, сделав небольшой круг. К счастью, растяжками здесь не баловались – видимо, испытывали проблемы со взрывчаткой, минных полей не имелось, да и элементарная сигнализация вроде жестяных банок на верёвках тоже не была предусмотрена. Понятно почему – псионики полагались на ментальное сканирование. Если бы не блок, установленный Алиной, нас бы уже давно обнаружили.
Если первый пикет хоть как-то маскировался, второй находился на открытом пространстве. Тут было сразу два псионика и шестеро рабов. Псионики лежали на пригорке, а рабы копали котлован для отхожего места.
Ни те, ни другие не подозревали о нашем присутствии. До поселения уже было рукой подать. Я стал разглядывать его через трофейный бинокль, захваченный в закромах Доцента.
