Совершенно неверно думать, что в монархиях нет политических партий. Это зловредный миф, вбитый в головы советской пропагандой, и злонамеренно повторяемый в РФ. В любом королевстве политических партий как минимум две: они возглавляются царём и наследником престола. Если принцев и принцесс много, вокруг каждой особы, с хотя бы теоретическими шансами на трон, возникает политическая группировка. В европейских королевствах XV века — и это их счастливая особенность — политических партий было как минимум три: третья была католической. С XVI века к ним добавились протестанты, и партий стало минимум четыре. Сколько там партий в нынешней российской Госдуме — четыре? Вот в XVI веке и живём. И не нужно удивляться принимаемым Думой законам: в европейских монархиях XVI века ещё и не то утверждали. Правда, далеко не всё принятое исполняли. Центральная власть инстинктивно берёт себе столько, сколько может урвать. А парламент её ограничивает. Думаю, ближайшие лет 15 в России будут наполнены борьбой между центральной властью и возродившимся Парламентом. И царям придётся изрядно потесниться. Хотя трансформации РФ в парламентскую республику не произойдёт. Ведь согласно Конституции РФ, полномочий у президента РФ больше, чем было с 1905 года у Государя Императора Николая II Александровича (Страстотерпца).
С появлением дееспособного Парламента резко возрастает социальный статус человека, владеющего словом: писателя, журналиста. Если есть несколько партий, позже политикоэкономических группировок, то каждой из них крайне необходим свой рупор: газета, журнал. Возникает много высокооплачиваемых рабочих мест для журналистов; за профессионалов разворачивается жесточайшая конкуренция. Это повышение статуса от придворного шута, что довольно высоко до визиря, что уже в поднебесье. Журналистов переманивают, подкупают. Ну, и калечат-убивают, конечно, не без этого. У журналиста возникает весьма важная общественная функция: медиация, посредничество в улаживании конфликтов. Друг с другом конфликтующие стороны разговаривать не будут или начнут «диалог» кулаками, а то и пулями. В общении с журналистом будут употребляться слова. Журналист, разумеется, не партийный, а независимый является «честным брокером»; это не ангажированный посредник. У каждого своя правда, но журналист обязан выслушать всех. Вероятно, вам про это говорили, но откуда взялась эта профессиональная заповедь? Из успешно выполняемой посреднической функции.
Мне очень нравится английское определение: «Парламент — это специальное место, где джентльмены задают друг другу вопросы». В других местах джентльмены занимаются примерно тем, о чём сказано в эпиграфе. А Парламент — особое место, где джентльмены договорились обычными делами временно не заниматься. Ядом друг друга не травить, шпагами не тыкать, из пистолетов не палить, бомбы не взрывать и поленья не ломать (последняя поправка внесена по инициативе партии «зелёных»). Парламент — это чисто поговорить, задать вопросы. Но их надо сформулировать. Возникает искусство полемики, которое в европейской культуре оттачивается столетиями. Думаете, Барак Обама — специально беру США, как европейскую культурную периферию — из пустоты возник? Потребовалось ниггера для политкорректности президентом сделать, нашли бомжа на лавочке у Белого дома? Никак нет. Это Путина могли у таксопарка найти и за ручку привести в Кремль (буквально). В культурных странах так дела не делаются. Обама прошел все ступеньки американской избира-
тельной машины, начиная с волонтёра. Лично ходил по домам на низовых выборах: «Здравствуйте, я Барак Обама, завтра выборы, голосуйте за меня». На него собак спускали, бросали помоями, обливали водой, из пневматического пистолета стреляли. Но ниггер не просто выдержал, а победил на всех вверенных ему родной партией участках; выиграл конкуренцию. Словами. В него из пистолета, а он — словами. И лишь на самом последнем этапе, когда отбор шёл уже из супер-чемпионов, сенаторов, роль сыграло то, что он негр. Обама — кусачая политическая зверушка с парламентским (европейским) типом мышления. Это полемист. И европеец, будь он хоть черней ваксы. Таких людей выращивают.
В том числе и через журналистику. За 500 лет парламентаризма культура полемики стала многослойной и мощной. Как видим, она способна переработать хоть «негра преклонных годов». Закон перехода количества в качество сработал ещё раз: сложился европейский тип мышления. Он основан на понятии компромисса. Есть люди и группы со своими интересами. Они очень разные и конфликты неизбежны. Но уничтожать какую-то группу на корню — себе дороже. Гражданская война сильно разрушает экономику и провоцирует внешнего врага на войну. Что чревато не только оккупацией частей ослабленной страны, но и потерей ею независимости. Поэтому давайте договариваться, как это нам всем ни противно. Что вы можете уступить в обмен на…
4. Дипломатия.
Дипломатия есть продолжение войны словесными средствами.
Дмитрий Галковский, русский писатель XX–XXI веков
С определением дипломатии в эпиграфе полностью согласен, хотя это и перифраз фон Клаузевица. Когда воевать не хочется или не можется, возникает неудержимое желание поговорить. Много часов, с протоколом и этикетом. «Когда человек разговаривает, он не стреляет» (Стивен Кинг). К государствам это тоже относится. Но когда и почему воевать расхотелось? Отбросим очевидные случаи: армия разбита; страна не готова к войне; идет революция; страна маленькая, а противник грозный и т. д. В конце XVII века возникает феномен: дипломатии великих держав. Но они по определению большие и сильные; их-то чего на разговоры потянуло? Да какие! Оказалось, убивать людей нужно по правилам. Люди всерьёз договорились о «правилах ведения войны». Выработанные тогда конвенции (соглашения) в модернизированном виде действуют и сейчас.
Дело в том, что в XVII — начале XVIII века сильно меняются риски войны. Приведите пример, когда серьёзная европейская держава была не просто разбита в сражении, а полностью покорена. Я могу назвать три: завоевание Англии Вильгельмом Нормандским; завоевание Болгарии Османской империей и расчленение ею же Венгрии на три части, причём треть все же отгрызла Австрия. Но первый пример относится к XI веку. Что там было, и было ли вообще — неизвестно. Достоверная история начинается с XVI века; предел оптики. Уже XV век известен плохо. Это не связная история, а мозаика из отдельных фрагментов, где слишком много легенд и «чудесно обретённых спустя 300 лет» документов. Повторюсь: каждая «чудесная находка» вызывает у нормального человека, тем более у журналиста глубокое недоверие. Если в «истории» XV века «находки» преобладают, то XIV век из них состоит. Средневековье (а был ли мальчик?) с III по XIII век включительно недаром называют «тёмными веками». Достоверно о том времени неизвестно ничего. Поэтому Вильгельма Завоевателя предлагаю, от греха подальше, оставить в покое. Зато Турция (Османы) в XV–XVII веках была столь грозной, что вся Европа перед ней дрожала. Турки дважды осаждали Вену. Казалось, ещё чуть-чуть и империя Габсбургов не выдержит. Покорение Болгарии — единственный реальный пример захвата и удержания целой страны в то время. Венгрия была всё же не захвачена, а расчленена.
И всё? Маловато! Люди воевали всерьёз; пороховой дым коромыслом: за 300 лет XV–XVII веках в Европе не было ни одного мирного года. Результат: покорена одна страна на дальней периферии и расчленена другая. Одно с другим как-то не вяжется. Секрет в уравнителе шансов и… дизентерии. Выше я писал, что небольшая, но храбрая, дисциплинированная и обученная армия с огнестрельным оружием может противостоять значительным силам. Но это верно и для государств: страна с небольшой армией может оказать вторжению серьёзное сопротивление. Сербы, черногорцы, хорваты и албанцы выпили из Османской империи немало крови, хотя у них тогда и государств толком не было. Перед завоевателем возникает дилемма: для гарантии покорения какой-либо страны армия вторжения должна быть огромной. Но санитарии нет; она возникла лишь в XIX веке. В результате скученности армия через два месяца начинает маяться животами, а на третий приходится первая волна массовых смертей. Через полгода, безо всяких усилий со стороны неприятеля, умрёт половина. А серьёзную крепость, столицу врага, осаждать 1,5 года. На подкрепления из метрополии нападают партизаны, грабят обозы с припасами. Истинным победителем войн XV–XVII веков стал Его Величество Кровавый Понос. Сей грозный завоеватель убил больше людей, чем все мушкеты, пушки и шпаги вместе взятые.
